Молодец, что приехал, хотя это не повод, ради которого стоило оставлять работу.
Парень улыбнулся, но не ответил. Потом, обойдя стол, подошёл к Шаргие и обнял её. Горюющая женщина не сдержалась и горестно заплакала, жалостливо причитая:
Ушёл он от нас, оставил всех нас сиротами.
Услышав эти слова, Сурая свысока покосилась на соседку. Внук, заметив реакцию бабушки, принялся спешно успокаивать пожилую женщину.
Не надо не плачьте, вам нельзя, у вас больное сердце. Нам всем будет его не хватать, Аслан, прижавшись щекою ко лбу соседки, гладил её по голове.
Позже, подсев к бабушке, Аслан нежно взял её за руку, и они вместе задумчиво слушали пение женщины-муллы.
Как там в Москве? Как погода? тихо спросила Сурая. Не холодно ли тебе?
Я привык, так же тихо ответил внук. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
Как видишь, хороним, без эмоций ответила женщина и без сочувствия посмотрела на заплаканную Шаргию. Когда обратно в Москву?
На днях не могу надолго остаться, с трудом отпросился.
Значит, из-за него приехал. А с нами можно и повременить, потому что мы еще живые, Сурая высвободила руку и отстранилась. Аслан вновь улыбнулся и, нежно похлопав бабушку по спине, нашептал ей на ухо:
Мы еще поговорим, а пока я пойду к мужчинам.
***
Аслан пересек лестничную площадку и настороженно вошел в квартиру напротив. Сколько помнил себя, ровно столько же он знал квартиру покойного соседа. Там для него никогда и ничего не было запретным. Только тогда, когда он повзрослел, ему объяснили, что квартира напротив эта квартира Арифа и его семьи. А до этого он воспринимал квартиру соседей и свою как одно большое жилое пространство, которое состояло из двух частей. Таков был порядок, так было поставлено ходить друг к другу, когда угодно. Но только Сурая не приняла этот порядок. Аслан никогда не видел бабушку в квартире Арифа и Шаргии.
За большим столом сидели несколько мужчин друг покойного Арифа и друзья Ахмеда.
Во главе стола особняком сидел мулла преклонного возраста и скучал. Из мужчин мало кто поднялся в квартиру покойного, многие разошлись сразу по приезде с кладбища. В конце стола сидел дядя Витя Виктор Степанович, друг детства Арифа. По левую руку от Виктора Степановича сидел сын умершего Хосров, а по правую руку Ахмед.
На стене поверх ковра висел портрет покойного. Раньше Аслан никогда не видел эту фотографию. Парень с умилением вгляделся в лицо родного ему человека.
Высохшие, покрытые морщинами щёки мужчины смыкались с тёмными кругами под глазами. Седые волосы уже не имели густоты, но были аккуратно зачёсаны. Мужчина слегка был небрит. Старый помятый пиджак и до последней пуговицы застегнутая белая рубашка с загнутым воротничком удручали и печалили восприятие образа старого человека. Глаза Арифа смотрели откуда-то из глубины его уставшей души, из сути его непростой жизни.
Это последняя фотография отца, заметив, что Аслан рассматривает портрет, Хосров, улыбаясь, обозначил своё присутствие. Я хотел устроить его сторожем к нам в редакцию, для этого надо было сфотографироваться. Каких тогда мне трудов стоило затащить его к фотографу. Хорошо же получился мой батяня. Эх, папка мой, папка Хороший был человек.
Неожиданно Хосров поднял стакан с чаем и как тостующий произнес:
Папа, ты у меня герой, во все времена герой! мужчина всячески старался стабилизировать голову, подчинить её шее и чтобы плечи не водились из стороны в сторону. Будучи пьяным, Хосров начал плакать, как плохой артист. Получилось неестественно и смешно.
Виктор Степанович, седовласый пожилой человек с обесцвеченными от возраста голубыми глазами, строго посмотрел на сына своего друга детства.
Скажи, Хосров, зачем Арифу надо было на старости лет в сторожа идти, лицо Виктора Степановича стало еще строже, мужчина с нетерпеньем ждал ответа.
Он сам хотел! Устал на своей крыше сидеть без дела, боднув головой, ответил сын покойного. И потом, каждый знает, что работа продлевает человеческую жизнь, особенно стариков.
А вот я не знал, что после полувекового труда и заслуженной пенсии надо заново идти работать, чтобы продлить себе жизнь. А вы знали? Виктор Степанович, надсмехаясь над словами Хосрова, обратился ко всем сидящим за столом. А может, это тебе надо было, чтобы отец на старости лет, как и на протяжении всей своей жизни, опять горбатился бы на тебя?
А скажите, дядя Витя, тело Хосрова повело в сторону, но он, удержавшись на стуле, продолжил: А зачем вы работаете? Что, вашим детям и внукам денег не хватает? И работа у вас непростая ни много ни мало слесарь-лекальщик. Почётный, но тяжёлый труд. Почему молчите? Или вам с женой денег не хватает? А нет Думаю, и вы своим детям помогаете, ведь они ваши, а не чужие.
Седовласый старый мужчина пристально смотрел на выпившего сына своего усопшего друга и, сожалея, закивал головой.
Э-э-э, сынок, сынок видел бы сейчас тебя твой покойный отец. Дал бы он тебе хорошую оплеуху за такие слова и за такое поведение. К сожалению, я не твой отец, будь я им, проучил бы тебя, и «леща» ты от меня непременно схлопотал бы. А тебе не 10 лет, тебе уже за пятьдесят годков. Постеснялся бы, на тебя дети смотрят, какой ты им пример подаешь, как ты этим их воспитывать будешь?
Так вы мне не ответили, промямлил подвыпивший Хосров. Почему вы до сих пор работаете?
Да потому, что вы, молодые, не хотите рабочими быть, а метите сразу в директорское кресло сесть. Специалистов не хватает, умник! Уходил два раза, так обратно на завод вернули.
Неправда! Я с вами не согласен! Хосров повысил голос. Незаменимых нет! Всё это чушь! Вы просто молодёжь вперед пропускать не хотите. Знаю я вас, стариков, вредные вы все, злые
В комнату решительно вошла Шаргия и, подойдя к сыну, одёрнула его за плечо. Далее женщина обратилась к Ахмеду:
Сынок, Ахмед, помоги мне, давай его уведём отсюда, Ахмед тут же взял Хосрова под мышки и ловко обхватил его за грудь. Аслан хотел было помочь отцу, но Виктор Степанович рукою придержал парня. Сиди, у отца это лучше получится, не первый раз!..
И действительно, Ахмеда одного хватило, чтобы увести из комнаты распоясавшегося соседа.
Сопровождая мужчин до своей спальни, Шаргия отчитывала нетрезвого сына:
Какой позор я терплю твоему отцу повезло, он больше этого срама не увидит. А сколько мне предстоит терпеть, одному Богу известно. Ах, как же стыдно перед муллой. Что он подумает про нашу семью?
Мулла сделал вид, что ничего не видит, и вообще, он здесь ни при чём. Уставившись в Коран, он сделал вид, что занят чтением Святого Писания.
Бедная Шаргия, теперь вести по жизни такого сына в одиночку будет сложно, сказал, сочувствуя, Виктор Степанович, наблюдая за проводами в кровать подвыпившего Хосрова. А сколько сил покойный в него вложил, и в кого он такой Ариф как-то признался: выжить ему на фронте помогла мысль, что его и дети Имрана могут остаться без присмотра и мужской заботы. Бедный Ариф, представляю, как ему было обидно, когда при его постоянном присутствии его сын превратился в бездаря. А о дочери Арифа я уж молчу. Она так и не объявилась проводить отца в последний путь. А это всё от чрезмерной любви к детям. Сотни раз говорил ему, не жалей его, он парень, пусть хлебнёт с нашего, мы с тобой войну прошли, а война не шутка это чистилище для каждого мужчины, посмотрел бы я на Хосрова там, на фронте.
Виктор Степанович возмущенно махнул рукой и тут же поменял тему:
Ты лучше скажи, как там в Москве, как москвичи поживают, что нового?.. И там, как в Баку, на всё продуктовые талоны? Неужели и в Москве с продуктами туговато?
Да я особо по магазинам не хожу, чаще в столовках питаюсь, Аслан попытался быть немногословным, дабы не развивать избитую тему продуктовый дефицит.
Да и у нас не легче, бастуем и на площадях прохлаждаемся, независимость требуем. До сих пор не могу понять, от кого независимость. Как в цех не зайдешь, одна картина неработающие станки и гробовая тишина, все на митинг ушли, как на фронт. Горлопанят, бездари, тьфу противно, сволочи, страну разваливают. Обидно, ведь мы во всё это так верили и за всё это сражались.
Аслан слушал старого фронтовика краем уха, взгляд парня то и дело отвлекался на портрет Арифа. Мысль, что его уже нет, никак не желала ужиться в сознании парня.
Заметив невнимательность парня, Виктор Степанович догадался о причине рассеянности молодого человека.
На Ахмедова нашего смотришь? развернувшись к портрету, Виктор Степанович по фамилии назвал своего умершего друга. Он никогда не любил фотографироваться. Плохо, некрасиво постарел мой друг. А был самый из нас, друзей, яркий и весёлый. Вот что война с людьми делает. Не приведи Господь кому такое пережить. И за что? За один промах, который изменил всю его жизнь.