Иль будет дух мой коронован Вами. Новые переводы сонетов Шекспира - Александр Скальв 7 стр.

Я весь  Ваш раб, что делать мне, не знаю
В часы, когда не слышу Ваш указ,
Я время, как ненужное сжигаю,
Служа в надежде свету, что погас.
Не смею ни стенать в часы разлуки,
Когда, мой лорд, я Вас ищу средь них,
Ни верить в правоту безбрежной муки,
Когда прощанья голос Ваш утих.
В ревнивых мыслях вопрошать не смею:
«Вы  где? Что за дела милее Вам?»
Как грустный раб, лишь жду и вожделею
Счастливым стать, как те, кто с Вами там.
Глупа моя любовь  ей Ваша воля,
Что ни свершит, не причиняет боли.

Избави Бог, чтоб стал я  раб Ваш первый 
Следить, хоть в мыслях, за порой утех,
Иметь часам отчёт Ваш. Крест мой верный 
Ждать, как слуга, минут свободы тех,
Когда поманите. Пусть заключённым
Мне быть, по Вашей воле, в той тюрьме 
В разлуке, но с терпеньем приручённым
В отказах Ваших нет обиды мне.
Так будьте, где хотите. Ваше право
Собой распорядиться столь сильно,
Что Вам доступны каждая забава
И дар себя-прощения за зло.
Но жду, хоть ад  так Ваши ждать дела,
Хваля их блажь, будь  хоть добра, хоть зла.

Коль всё  не ново, всё уж было прежде,
То, как обманут ум своей игрой,
Когда даёт в мучениях, в надежде
Уж бывшему сонету шанс второй!
О, если б скинуть прошлого вериги,
Так сотен пять бы, в солнечных витках,
Чтоб образ Ваш предстал мне в древней книге
С тех пор, как мысль хранится в письменах,
Чтоб мог сравнить, что древний мир мне скажет
О прелестях чудесных форм таких,
Мы ль хороши, их слог стройней и глаже,
Иль только свой повтор увижу в них.
Но верю, те умы в дар прежним дням
Восторг свой пели хуже образцам.

Как волн гряда, на скалы набегая,
Минуты к своему концу спешат,
Лишь ненадолго первыми бывая,
В труде упорном свой меняя ряд.
Рождение цветёт, стремясь во зрелость,
Но стоит ей ланиты увенчать,
Во тьме коварной Время гасит прелесть,
Чтоб свой же дар теперь отвоевать.
Пронзит во цвете благостную юность,
Отдав морщинам чудное чело,
Поглотит редкость, истину и сущность 
Ничто не избежит косы его.
Но всё ж, надеюсь, устоять стихам,
Воспевшим твой бриллиант, назло векам.

Не твой ли образ не даёт закрыть
Моих тяжёлых век в ночном томленье?
Не ты ль желаешь дрёму мне разбить,
Когда похожей тенью дразнишь зренье?
Не твой ли дух, отправленный ко мне
Издалека всех дел увидеть верность,
Чтоб знать мой стыд в безделье и вине,
Такими целью, смыслом тешит ревность?
О, нет! Твоя любовь не столь сильна.
Моя ж любовь глазам не даст покоя,
Мой сон сразив, она тебе верна,
Назначив мне роль стража за тобою.
Слежу, когда твой путь  к местам иным,
В дали не слишком близко ль ты к другим.

Грех эгоизма мною овладел:
Власть безраздельна над душой, глазами.
Так глубоко влезть в сердце грех сумел,
Что от него мне не найти бальзама.
Мне кажется, что нет светлей лица,
Прекрасней стати, совершенней чувства,
Чем у меня. Я сам  творец венца:
Венца творенья, что поют искусства.
Но в зеркале моём, как отразит
Лицо в морщинах грубых некрасиво,
Открыт с изнанки эгоизма вид:
Что так любить себя  не справедливо.
Ведь славлю я тебя в себе сильней,
Граня свой возраст красотой твоей.

Грех эгоизма мною овладел:
Власть безраздельна над душой, глазами.
Так глубоко влезть в сердце грех сумел,
Что от него мне не найти бальзама.
Мне кажется, что нет светлей лица,
Прекрасней стати, совершенней чувства,
Чем у меня. Я сам  творец венца:
Венца творенья, что поют искусства.
Но в зеркале моём, как отразит
Лицо в морщинах грубых некрасиво,
Открыт с изнанки эгоизма вид:
Что так любить себя  не справедливо.
Ведь славлю я тебя в себе сильней,
Граня свой возраст красотой твоей.

Коль, как меня, кумира моего
Сомнёт, сотрёт губительное Время,
Иссушит кровь, избороздит чело,
Коль утру молодому взвалит бремя
По склону к ночи старости съезжать,
А прелести, чем славно его царство,
Увянут или станут исчезать,
Крадя весны последние богатства,
На время то сейчас себя креплю,
Чтоб старости жестокая секира
Мне память не урезала мою
О красоте, хоть срежет жизнь кумира.
Жить красоте его средь чёрных строк,
В них будет свеж всегда он, как цветок.

Когда смотрю, как Время губит яро
Богатства прежних лет, цену презрев,
Как гордых башен высь с землёй сравняло,
Как к вечной бронзе в нём смертелен гнев,
Когда смотрю на алчность океана,
Что царство суши рвёт, как дикий зверь,
Но побеждён, и берег множит рьяно
Свои богатства в счёт его потерь,
Когда смотрю на спады положений,
На смену тех, чей статус был высок,
Я помню о науке всех крушений:
Моей Любви придёт и этот срок.
Та мысль, как смерть  не выбрать, лишь рыдать
О том, что есть, но страшно потерять.

Медь, камень, сушу и моря без края,
Хоть грустно, но настигнет смертный срок.
Так как же Красоте с ним сладить, зная,
Что стать её нежнее, чем цветок?
Как мёду лета сохранить дыханье
В осаде злобных, всё крушащих дней,
Коль даже скал не крепки основанья,
Коль даже сталь не сильно их прочней?
О, мыслей страх! Укрыться сможет, где же,
От Времени алмазов лучших пласт?
Какая мощь бег Времени удержит,
Кто портить Красоту ему не даст?
Никто! Иль чудо чёрное чернил
Огню моей Любви умножит сил.

Я так устал, что Смерть зову, коль вижу:
Достоинство  с рожденья в нищете,
Ничтожество  в богатстве и престиже,
И отреченье  с верой на щите,
И славу неуместную  позора,
И девственность поруганную  сплошь,
И совершенство  в пятнах оговора,
И силу царства  в немощи вельмож,
И глас искусств  на привязи у власти,
И блажь невежд  в указах ремеслу,
И честность  в званье глупости иль басни,
И  рабское Добро на службе Злу.
Я так устал, но коль уйду до срока,
Моей Любви здесь станет одиноко.

Ах, почему он должен жить в разврате,
Своим соседством украшать порок,
И грех вблизи его прекрасной стати
Себя сплести с ним прочной вязью мог?
Как, отражая в лживой краске, можно
Цвет мёртвой тени красть с живой щеки?
Как может красота быть розой ложной,
Его прекрасной розе вопреки?
Как жить ему сейчас, когда Природа 
Нища на кровь, и в красоте  банкрот,
Ведь нет давно в её казне дохода 
Гордится многим, но лишь им живёт?
Хранит богатство дней, что уж прошли,
Чтоб показать, как плохи наши дни.