Мать Зои Екатерина Андреевна, будучи врачом, всего на три года пережила мужа по той же причине, хотя были слухи, что дело вовсе не в указанном свидетельстве о смерти туберкулезе, косившем всех в поселке, а в каком-то особо токсичном топливе, используемом на полигоне, за колючей проволокой. Так в возрасте восьми лет Зоя осталась одна с бабушкой Натальей Петровной, которой к тому времени было шестьдесят и которая собой заменила Зое и мать, и отца.
В школе Зоя училась хорошо по всем предметам, но подруг не заводила по причине своего обособленного воспитания бабушкой, а еще и по причине утонченной красоты, выделявщей ее изо всех. Она была подобна нет, не белой вороне, а скорее прекрасной птице, случайно залетевшей в чужие края, да так и оставшейся жить посреди неродной стаи. Но Зоя совершенно не страдала от одиночества, ей было интересно пребывать в своем мире, где много книг, рассказывающих ей о разных странах, о исторических событиях, которые происходили столетия и даже тысячелетия назад. В их небольших комнатах нашлось место и старинному фортепьяно, на котором бабушка учила ее играть по нотам, у Зои оказался абсолютный слух и голос, поражавший своей хрустальной чистотой. После школы Зоя старалась не задерживаться и спешила домой, многие одноклассники, да и учителя считали ее холодной и надменной, но это было, конечно, не так.
Были у Зои и люди искренне хорошо к ней относившиеся: школьная библиотекарша, снабжающая ее книгами, учительница русского языка и литературы, учительница пения, но были и недруги и что особенно неприятно, из среды учителей. Больше всех не любила Зою преподавательница иностранного языка, а по совместительству и домоводства, да еще к тому же супруга директора школы, которая ревновала Зою к знаниям, так как явно проигрывала ей. Зоя чувствовала шпильки в свой адрес, но никогда не говорила об этом бабушке, помня ее слова о выдержке и умении «сохранять лицо», а так как больше ей было не с кем поделиться, она рано научилась все держать в себе и не показывать, что ей больно или неприятно от чьих- то действий. Вот так и жила Зоя с бабушкой до пятнадцати лет.
Вся ее жизнь изменилось в один день, когда зимой, ранним темным утром Зоя обнаружила свою бабушку, скончавшуюся во сне, ей было всего шестьдесят семь лет и у нее остановилось сердце. Когда Зоя поняла, что бабушка мертва, она долго сидела около нее, держа ее холодную руку в своих руках. Слез не было, Зое было пятнадцать и она знала, что прощается с бабушкой и стоит ей выйти из комнаты и позвать кого-то, как ее бабушку унесут и она больше никогда не увидит ее, поэтому Зоя сидела, вглядываясь в черты ее последнего и единственного родного человека, чтобы запомнить ее навсегда.
Как круглую сироту Зою определили в детский дом. Пришли какие-то люди и сказали, что завтра утром она поедет в сопровождении воспитателя в интернат. Никаких вещей из дома брать не нужно, там ей все выдадут. От бабушки у Зои осталось кольцо с бриллиантом и чудом уцелевшая ложка из фамильного серебра. Кольцо на тонком кожаном шнурке Зоя надела на шею и спрятала под одеждой.
Всю ночь Зоя так и не сомкнула глаз, она знала, что оставляет в этих старых стенах свою прежнюю жизнь, эти стены помнили ее отца, ее мать и ее бабушку. Все они ушли в другой мир, оставив ее одну, а теперь и ей предстоит покинуть родные стены и пойти навстречу неведомому будущему. Но Зоя хорошо помнила заветы своей бабушки при любых жизненных обстоятельствах нужно уметь держать спину прямо и не позволять себе пасть под ударами судьбы.
Утром пришла женщина из органов соц. опеки. Она закрыла ключом комнаты, положила ключ в сумку и они поехали на железнодорожную станцию, где сели на пригородную электричку. Через час, добравшись до нужной станции, они пересели на рейсовый автобус и еще через полчаса автобусной тряски по бездорожью Зоя стояла у ворот детского дома, где ей предстояло прожить два года, вплоть до окончания школы-десятилетки.
Здание было двухэтажное из серого силикатного кирпича, окруженное высоким глухим забором, за которым был небольшой парк с беседками и спортплощадкой. Ее проводили в медкабинет, где медсестра быстро осмотрела Зою, проверив нет ли на ней вшей, спросила когда она мылась в бане в последний раз и получив ответ, сочла, что Зоя может переодеться в казенные вещи, а вещи, в которых она прибыла в интернат, у нее заберут.
Здание было двухэтажное из серого силикатного кирпича, окруженное высоким глухим забором, за которым был небольшой парк с беседками и спортплощадкой. Ее проводили в медкабинет, где медсестра быстро осмотрела Зою, проверив нет ли на ней вшей, спросила когда она мылась в бане в последний раз и получив ответ, сочла, что Зоя может переодеться в казенные вещи, а вещи, в которых она прибыла в интернат, у нее заберут.
Сестра-хозяйка или завхоз, выдала ей платье, белье, туфли. Она проводила Зою в спальню для девочек и указала ей на ее кровать с прикроватной тумбочкой. Девочки еще не пришли с уроков и спальня, напоминавшая больше больничную палату на двенадцать коек, была пуста. Затем завхоз ушла, оставив Зою одну. Ей ничего не оставалось делать, как подчиниться и переодеться, только белье на теле она оставила свое, а казенное положила под подушку. Завхоз забрала Зоины вещи и сообщив ей, что скоро будет обед, повела Зою в столовую. Неожиданно тишину интерната прорезал громкий звонок, означавший, что уроки закончены и все строем пойдут в столовую обедать. Тишина, царившая до сих пор, сменилась шумом голосов воспитанников.
К Зое подошла невысокая, хрупкая женщина, преподаватель истории и классный руководитель 9 класса, в котором предстояло учиться Зое Бурминой. Нина Гавриловна, женщина сорока с небольшим, указала Зое на ее место за столом. На обед был салат из капусты с морковью, суп, макароны по-флотски и компот. За столом на четверых сидели девочки, как потом оказалось одноклассницы и соседки по спальне. Одна их них, Зина Тутырина сразу привязалась к сдержанной и немногословной Зое, решив взять ее под свое покровительство, она показала где и что у них находится, а главное, начала посвящать Зою в сплетни и интриги, происходящие в детдоме. Посплетничать Зина любила, она была старожил и практически выросла в стенах детдома при живых и здравствующих родителях, лишенных родительских прав за систематическое пьянство и антисанитарию в доме. Зина давно смирилась со своей участью и даже не горевала по поводу своих непутевых родителей. За все время к ней никто так ни разу и не приехал, говорили, что ее отец сгинул в тюрьме, а мать окончательно спилась. Поэтому Зина и не ждала их, и вообще, не ждала от жизни ничего хорошего с тех пор как стала осознавать себя. О ранних воспоминаниях своей голодной заброшенности в родительском доме в какой-то отдаленной от Томска деревне, Зина старалась не думать, стены детдома стали для нее единственными, в которых был и хлеб, и тепло. В отличии от Зои и еще нескольких девочек, ей не с чем было сравнивать, не по кому было скучать, это был хорошо укоренившийся росток, который несмотря ни на что пробил собой асфальт жизненных перипетий и пророс вопреки всему.
Слушать сплетни Зое было неинтересно, поэтому она все свободное время от уроков проводила за чтением книг интернатской библиотеки, но в основном это были книги героико-патриотической направленности и сильно идеологизированные, а Зоя не была комсомолкой и никогда туда не стремилась.
Она понимала, что ей нужно смириться с судьбой и жить здесь до окончания интерната, нужно получить аттестат, а вот что делать дальше Зоя не представляла, ей ее будущее казалось туманным, потеряв бабушку в один день, она осознала насколько бывает непредсказуема жизнь.
Глава 2 Первый рыцарь, или Ромео
А меж тем появление новенькой не осталось незамеченным и среди учеников, и среди воспитателей. Мальчики жили в правом крыле корпуса, а девочки в левом, но занятия и свободное время проводили совместно. В интернате были кружки по интересам, руководили которыми, как правило, те же учителя-воспитатели, все они проживали в поселке, находящемся по соседству. В Красном уголке стояло старое, раздолбанное руками воспитанников пианино. Однажды, когда там никого не было, Зоя подсела к нему и начала играть «Лунную сонату» Бетховена, которую очень любила. Дверь Красного уголка открылась и на пороге Зоя увидела высокую фигуру своего одноклассника Славки Чубарова, имевшего репутацию озорника и заводилы. Увидев его, Зоя прекратила играть, смущенно опустив глаза.
Здорово играешь! А что еще можешь? спросил Славка, уставившись на Зою.
Пианино сильно расстроено. ответила она и закрыв крышку инструмента, встала, а он продолжал стоять в дверях. Чтобы прекратить разговор Зоя подошла к Славке, но он не сдвинулся с места, закрывая собой проход, пристально разглядывал ее. Зоя, глядя ему в глаза твердым голосом произнесла: