Пчёлочка златая. Фольклорная тетрадь - Владимир Попов

Воют вии за стеной.
Ходит холод за спиной,
и дрожит от страха
тонкая рубаха.

Вот какая вьюга
нам для перепуга!

Бабка тары тараторит.
Тараторит  словно вторит.

 Ты зачем семью оставил:
С ног на голову поставил?

То зашьёт, а то распорет
Тараторит, тараторит.

 Бросил деток, как котят 
уж саму за пятьдесят.

Головастый и губастый,
как совёночек глазастый.

То вздохнёт, то помолчит.
 Ма-ма Ма-менька!  мычит.

Смотрит грустно в потолок,
как обиженный телок.

Соберу года в беремя
и сюда приволоку.
Золотое было время
на серебряном веку.

Вдохновенные поэты.
Дамы дивной красоты.
Золотые эполеты
да Егорьевы кресты.

Отлетели птичьи трели
за небесный окоём.
Отгремели-отзвенели
колокольным хрусталём.

Эти мраморные лица
к нам из прошлого глядят.
И серебряные птицы
над могилами летят.

Я сидела на пеню,
ела сладку пельменю.
Подошёл американ
и залез ко мне в карман.

Полетела я в полицу 
пореветь и повиниться:

«Я сидела на пеню,
ела сладку пельменю.
Подошёл американ
и залез ко мне в карман»

Ходит Петя на рассвете
у сарая, у повети.

То присядет у крыльца,
как мужик из-под Ельца.

То, как баба в хороводе,
всё кругами ходит, ходит

Слышно, как шуршит солома
возле Светкиного дома.

На дорожке, в переулке,
собирает дед окурки.

 Расплодились чертенята,
словно осенью опята!

А на лавочке, в сторонке,
зреют бабки-пенсионки.

Корчат рожи, что есть мочи.
И хохочут, и хохочут

Рыбарь сидет на реке,
как сиделец в кабаке.

Ничего не продаёт 
носом на волну клюёт.

Размотал свою беду
и повесил на уду.

Ты уди, уди, уда 
будет полна скворода.

Рыбные окрошки
споловиним кошке.

Рыбные отонки
подберут котёнки.

А хребеты-мощи 
для любимой тёщи.

По реке плывёт корыто,
полно девками забито.
Все поют и пляшут,
тянут тину-няшу.

По реке плывут ворота
рядом с бабой косоротой:
орет дикие слова 
над водою голова.

Голова садовая 
поругань дворовая.

Позади немножко 
мужики с гармошкой.

Пьяненькие в стельку,
и ревут про Стеньку.

Разина ты, разина 
у, кака заразина!

У плотины-загородки
подолы сушат молодки.

Вплоть до понедельника
праздники у мельника!

По старой дороге, по старой дороге
бредут мои мысли, идут мои ноги

Когда-то давно, в домотканой рубашке
ушли наши чуди от Пинеги к Вашке

В какие угоры, в какие завесы
по старой дороге, по тихому лесу?..

Ушла моя молодость в дикие логи,
по тихому лесу, по старой дороге.

Какое безлюдье в таинственной жути 
лишь встретится крест на глухом перепутье.

Но как благодатно, под зовы кукушки
сидеть на пороге охотной избушки.

Леса первозданны в осеннем убранстве,
и чудятся чуди в чудесном пространстве.

Онса (или Онца) 
всю видать до донца.

По посёлку, за углом 
речка тиховодная.
Руку сунешь за угрём 
у, кака холодная!

Протекает тут и там 
прячется за елью 
разделяет пополам
всю Большую Щелью.

Огонёк в окне дрожит
в доме отдалённом.
И собака пробежит
по тревожным бонам.

Даль гудками запоёт
С шорохом и хрустом
теплоходик подойдёт
к онсовому устью.

И сойдёт на бережок
тёмно-красно-глиновый
твой блестящий сапожок,
сапожок резиновый.
С жарким мёдом на губах,
всю ночь до рассвета
нацелуемся впотьмах
с почтальонкой Светой.

        
Онса  приток Вашки.

Бабка ходит весело,
открывает ставни:
«Вот приедет на село
капитан-исправник!»

На привет один ответ
и одни страдания 
девяносто девять лет
бабушке Мелании.

Всё грозит она зело
коммунистам главным:
«Вот приедет на село
капитан-исправник!
Я под ноги постелю
душу, как солому,
нашу батюшке-царю
Николай Второму!»

Ясная звёздочка с неба упала.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
За тёмным лесом, за лесом пропала.
Ой, лала, ой, лала. Ой!

Ты выходи, ясный месяц, на волю.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
И освети мою девичью долю.
Ой, лала, ой, лала. Ой!

Будем на лодке с любимым кататься.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
Будем с любимым за рученьки браться.
Ой, лала, ой, лала. Ой

Ярко светят созвездья.
Громко птица поёт.
В поселении Резя
никто не живёт.

Опустели домишки.
Раны выбитых рам.
Только серые мышки
шебуршат по углам.

Смеха-плача не слышно.
Позабыта молва.
На часовне, под крышей
поселилась сова.

А цветок у порога
голубой-голубой
Вековая дорога
зарастает травой.

       
Резя  деревня в Лешуконье.

Летят утки-перегудки
с изумрудами в желудке.
Под крылами топь и гать 
как на блюдечке видать.

Вся деревня на виду,
как в доселенном году:
до колодца прядают
соседушки порядовы.
А домовы крыши
через печку дышат.

Дед полез на подволоку
и чекушку держит сбоку:
видно, старого без дела
полуночница заела.

Бабка мечется, как бес,
будто на иголках:
 Ты опять, старой, полез
к Ваньке Ёлкину!

А сноха в окошке
поправляет рожки,
светит без утайки
кофтой из китайки.
Парень честью дорожит 
мыслит о побеге:
у амбара возлежит
на пустой телеге.

За сараем целый ряд:
свиньи, овцы, куры
И шабашники стоят,
и цыгарки курят.

И гуляет вороньё
посредине лужи
И стоит себе ворьё,
опершись на ружья.

Когда глаза закрою,
то слышу женский вой:
«Возьми меня с собою,
возьми меня с собой!»

Застылые, как тени 
вдвоём и поутру 
на скользких на ступенях
стоим в аэропорту.

Мне будут долго сниться
зелёные глаза.
Продрогнет на ресницах
горячая слеза.

Холодная округа
архангельской зимой
И женский вой, как вьюга,
летает над землёй.

Вот они поют припевки,
и поют, поют опять:
«Выходили красны девки
за околицу стоять».

Ничего не пожалею,
чтоб услышать тех девчат
«Я тебя любовью тлею»
уплывает на закат.

А уже на небе позднем
одну звёздочку видать
«Перестань, источник слёзный»
мою душу омывать.

Спотыкаюсь я об тень 
еле ходят ноги
Заплела судьбу плетень
поперёк дороги.

Оплетает каждый день 
ходит мимо денег.
Заплетает заплетень
не венок, а веник.

На плетень я тень навёл:
плетею за ухом
почесался и наплёл
эту заплетуху.

Бабка по избе летает,
суетится со всех ног 
мне в дорогу собирает
подорожный узелок:
полбуханки хлеба,
три варёные картошки,
два яйца вкрутую,
луковицу
и бутылку воды.

 Ты возьми, возьми, сынок:
завязала в свой платок!

Развяжу я узелок
в перепутии дорог.

Полбуханки хлеба,
чтобы видеть небо.

Три варёные картошки,
чтобы сил было немножко.
Два яйца вкрутую 
тайну золотую.

Луковицу хрусткую,
как судьбину русскую.

И бутылочку воды,
со молитвой от беды.
Да любовь в придачу

Я иду и плачу

Здесь и Кула, и Ёла,
Выкомша и Кошма
Непонятные слова,
но зато хорошие.

Повстречались мне надысь 
справа или слева 
и болотная Горбысь,
и лесная Евва.

Ыя, Мытка, Поч и Дым,
Чой, Кыв, Нюш и Она
Хорошо быть молодым
и худым до звона!