Алексей Корепанов
Третья сторона неба
(Ложное солнце)
1
Роберт проснулся, но почему-то не спешил размыкать глаза. Что-то мешало ему разомкнуть глаза, и эта помеха была не внешней, а внутренней: невидимая дверь, которую не то чтобы невозможно открыть ее просто не хотелось открывать. Не хотелось, поскольку даже в том, что он лежал на спине, чувствовалась какая-то неправильность ведь всего лишь несколько секунд назад он стоял на коленях и прижимал к лицу ладони, полные снега.
Значит, этот невиданный снег ему приснился, и он по-прежнему в своей комнате, вместе с Пашкой и Анджеем? Но почему тут отсутствует уже давно привычный, пропитывающий все вокруг изумительный аромат сосновой хвои?
В воздухе витал едва уловимый запах, который не имел никакого отношения ни к деревьям, ни к травам, ни к цветам. Это был знакомый запах искусственной среды и сердце у Роберта сжалось, и в груди стало холодно и пусто. Оставалось надеяться только на то, что он вовсе не проснулся, а продолжает спать.
«Ну конечно же, это сон, подумал Роберт. Я не на Базе, ведь База взорвана, мне показывали, во что она превратилась»
Он сделал над собой усилие и открыл глаза.
И увидел над собой серый потолок, ничуть не похожий на светлые потолки комнат в коттеджах интерната Сосновый Бор. На нем чернело пятно с оплывшими краями, давнее пятно, оставленное плазмометом спятившего Поля Ришара
«Не может быть! Не может!» простучало в голове и пропало, растаяло как снег в руках развеялось как утренний туман над вертлявой речкой с золотистым песчаным дном
Роберт знал, что не спит, и что все это ему не кажется. Теперь сердце гремело, и щекам было жарко от прихлынувшей крови.
«Может!» грохотнуло в ушах.
Он откинул одеяло и сел на кровати, поставив босые ноги на пол. Сжал колени, пытаясь унять дрожь, и принялся лихорадочно шарить глазами вокруг. И то, что он увидел, не оставляло никакой надежды.
В этом небольшом помещении с мутно-серыми стенами ничего не изменилось. Все то же кресло с узкими подлокотниками стояло в углу, все тот же откидной столик с выдвижными ящиками упирался в пол двумя тонкими ножками, и к нему приткнулся раскладной стул. Дверца широкого стенного шкафа была приоткрыта, за ней виднелись полки со знакомыми вещами. На тумбочке, прикрепленной к изножью кровати, лежал скатанный серый комбинезон, а из-под кровати высовывался ботинок тоже серый. После ошеломляющей белизны пропавшего куда-то зимнего утра все тут казалось тусклым, хотя потолочный светильник был, как всегда, включен. Теперь каморка представлялась Роберту особенно тесной после земных просторов после того как он увидел на экране вспоротую, раскромсанную взрывами Базу и осознал, насколько малы эти полости для жилья по сравнению с упрятанным под поверхность астероида телом объекта «Фиалка» Военно-космических сил США. Бывшего объекта «Фиалка».
Смотреть на окружающее было просто невыносимо. Так невыносимо, что Роберт зажмурился, стиснул зубы и, со стоном упав на кровать, уткнулся лицом в подушку. И сам того не замечая, все сильней сжимал кулаки.
«Меня вернули на Базу билось в виски. Вернули! Вернули»
Поверить в такое было трудно. Но еще труднее было убедить себя в том, что эта каморка не более чем галлюцинация. Болезненные ужимки сознания, сновидение, по четкости своей не уступающее реальности. Может быть, он надышался какой-то отравы? Или ему что-то подсыпали в интернатской столовой, а он ничего не заподозрил и съел свой ужин? Однако Роберт чувствовал боль в закушенной губе, чувствовал, как впились в ладони ногти и ему не оставалось ничего другого, кроме как смириться с мыслью о том, что он пребывает не в иллюзорном мире, а в действительности.
Он приподнял голову над подушкой и медленно открыл глаза, все-таки рассчитывая, что теперь-то обнаружит себя в просторной комнате с видом на футбольное поле, бассейн и другие коттеджи. Но все вокруг оставалось прежним.
И это нужно было принять, и с этим нужно было жить.
«Но почему? Но как? Роберт опять сел на кровати и с ожесточением потер щеки, словно эти движения могли помочь ему найти ответ. Паркинсон! Если он тут есть Если остался в живых»
Он потянулся за комбинезоном и начал торопливо одеваться. Любые действия были лучше, чем мучительные и безуспешные попытки объяснить себе, каким образом он вновь оказался на астероиде 1993UA.
«Паркинсон должен знать, в чем тут дело Кому же и знать, как не Паркинсону А ты перестань напрягать мозги, пока они вообще не испарились!»
Но все- таки, вопреки этому призыву к самому себе, Роберт невольно продолжал искать разгадку своего переноса в то место, где он родился и провел шестнадцать лет почти всю жизнь. И замер с ботинком в руке, вспомнив, что говорил Либетрау, когда на экране сменяли одна другую картины разрушенной Базы. «Одновременно взорвались аварийный центр, Главный Мозг и регенераторы», так говорил этот землянин. Регенераторы! А если они взорвались, почему сейчас в каморке можно дышать? Откуда здесь взялся воздух? На астероиде атмосферы нет, и в космосе воздуху тоже неоткуда взяться
«И что же получается? оторопело подумал Роберт, уставясь в пол. Либетрау подсунул мне фальшивку? Это инсценировка, и на Базе на самом деле не случилось ничего трагического? Но зачем бы Либетрау пошел на обман? Чего бы он этим добился от меня?»
Никакого просвета по-прежнему не было.
«К Паркинсону! еще раз сказал себе Роберт. Быстро к Паркинсону!»
Он вышел в коридор, увидел голые стены и синие светильники под потолком, и на него нахлынуло такое всепоглощающее уныние, какого он не испытывал, пожалуй, со дня смерти мамы. Уныние было горьким и настолько липким, что Роберту нестерпимо захотелось умыться. Он сглотнул подступивший к горлу едкий комок и направился к двери, ведущей в умывальную комнату и туалет она бледным овалом вырисовывалась на отсвечивающей синим стене коридора. Роберт привычно толкнул ее носком тяжелого ботинка, но дверь не шелохнулась. Он проделал то же самое рукой с тем же результатом. Это было странно такие помещения не запирались, там вообще не было замков. Их двери не имели ручек и легко открывались в обе стороны даже от легкого нажима. Теперь же эта дверь словно вросла в стену коридора, составив с ней единое целое.
Кто, когда и зачем врезал замок?
Роберт постоял в недоумении и зашагал дальше, решив, что не стоит ломать голову по этому поводу запертая дверь была мелочью по сравнению с загадкой его появления здесь, на якобы взорванной Базе.
Или она все-таки действительно была взорвана?
Он сделал несколько шагов по коридору и вновь остановился, ужаленный еще одной мыслью:
«А Гедда? А как же Гедда? Я ведь видел ее, она прилетела в интернат Осталась на Земле? Или ее тоже вернули сюда?»
Впрочем, если зимнее утро ему просто пригрезилось, то
Роберт заставил себя ни о чем не думать и чуть ли не бегом устремился к каморке Паркинсона.
«Лишь бы с ним ничего не случилось»
Он облегченно вздохнул, когда увидел Паркинсона. Тот вышел из своей каморки и застыл, повернувшись к Роберту, сутулый, длинноволосый, одетый в обычный серый комбинезон, мешковато сидящий на его худощавой фигуре. Вероятно, он услышал приближающиеся шаги дверь каморки была распахнута и решил поинтересоваться, кто там идет по коридору. Раньше за Паркинсоном такого не водилось, и Роберт отметил про себя эту вторую после запертой двери странность. Но тут же забыл о ней, радуясь тому, что Паркинсон никуда не делся. А еще этот человек, решивший стать летописцем Базы, выглядел трезвым, не то что в последний раз, когда Роберт видел его.
Паркинсон Привет, Паркинсон
Привет Бобби
Это было сказано как-то неуверенно, с заминкой, и Роберт подумал о том, что ошибся, и Паркинсон все-таки пьяноват. Однако спиртным от него не пахло.
Заходи, Бобби.
Паркинсон сделал приглашающий жест, и Роберт, пройдя мимо него, шагнул в знакомую каморку. Привычного для этого жилища запаха алкоголя не было и тут, однако Роберт почти сразу заметил бутылку виски на полке настенного стеллажа. Правда, одну-единственную и закупоренную. И пустые бутылки на полу не валялись, и вообще все тут выглядело на удивление аккуратно. Только с фотографией на стене было что-то неладно лицо жены Паркинсона поблекло, и черты его почти стерлись. Да и зеленый фон казался выгоревшим, будто трава под летним солнцем. Впрочем, Роберт подумал об этом мельком голова его была занята совсем другим.
Садись, Бобби, прозвучал сзади голос Паркинсона.
Роберт повернулся. Новоявленный Иосиф Флавий, не закрыв дверь, уже успел вытащить из стенного шкафа еще один раскладной стул, разложил его и поставил у откинутого стола.
Да я лучше тут. Роберт кивнул на кресло и сел, обхватив руками подлокотники, словно кресло могло исчезнуть или преобразиться.