Во время всех этих не совсем полностью понятных потоков мыслеформ телекинетиков, они выждали, когда приблизятся сферические машины, как будто из жидкого металла, но которые были непробиваемы, пока не выражались в формы разлетающихся пил. Бились арахниды-охотники с новым поколением сферических машин, ещё более сильным и изворотливым, чем в предыдущих боях. Победивши их и уставши, дивились они, как скоро эволюционировали машины в новое поколение. Но разделились снова наши отважные герои, ибо настигли их волны отовсюду, и пришлось нестись по узким коридорам из металла в разные места. Ай остановился, так как он знал сие место, куда забрёл в одиночку.
Тут, вдруг, в стекле, из фона темноты, появляется меняющаяся картинка: как будто падаю через сквозь землю, всё глубже и глубже, с такой удивительной скоростью, к какому-то центральному пылающему скоплению шару, источающему ровный, жёлто-оранжевый свет. Внутри этого шара движение, и ведь весь он шевелится или в нём кто-то есть? Изображение ведёт глубже теперь уже в этот шар. После, шар исчезает снова в тёмный фон. Там, из этого фона, предстаёт передо мной высокая фигура. Странное существо, как будто живое, с еле заметным мне раскаянием в глазах, так легонько раскрывает ладонь и дотрагивается ею до барьера со своей «стороны». Хочу тоже прикоснуться до того места, где лежит его ладонь, но он исчезает так же быстро и неожиданно как и появился.
Узкие коридоры, тёмные стены, преграждающие нам пути выхода на свободу. Приближающиеся звуки давят на нас. Ай выбегает, бежит, спотыкается. Он встречается с Хес, с братьями одним из братов Бае. И узнаёт. Не братья они больше, ибо погиб один из них. И не кровный он был, ибо Бае присягает Ай и желает быть братом до истечения срока мира, до конца всех миров. И Хес, ободрившись, воодушевлённо ведает как Ай напоминает ему погубшего сына, что Ай ему сродни сыну, отважному и как «своему» так сильно не хватающему. И через скорбь, через накопившиеся на душе, через отчаяние, потери друзей и близких, через наше скорбление по ним, через наше страдание без них, и с ними вместе, новонайденными, улетучивающими томления тройных сердец в каждом из нас, мы были вместе, наконец, и готовы к последнему бою.
Выхода нет, произносили внутри нас оставшаяся пара телекинетиков, единственные из той горстки уцелевших, которых ещё уже или ещё разорвали спруты.
Значит, Ай-нане должны отключить их, или они уничтожат нас. Потому что ничего больше не осталось в этом мире для нас.
И вот нахлынывает новая волна из металла, из всех коридоров, всех проходов просачивающаяся, убийственная, губящая не только тела, но и надрывающая души сквозь муки рождающиеся и в задыхающемся отчаянии увядающие, но, отбив и отрезав десятки молниеносных машин вместе, втроём неразрывно, текуче, в совместном бою-танце, после всех этих расплывчатых колец выделились этапы побеждений наших и разделений и моих оставшихся Ай-вэкс-эл, Бае-цэ, Ай-дэ-мэ-ксэ, Хис-лэ, Ай-эц-эд, Бае-эмэв, нет, теперь Ай-вэкс, Бае-эл, Хис-эмэв, Бае-цэ, Ай-мэ, Хис-ксэ, Бае-эц, Ай-эд, и изо всех последних сил Хис-эмэв-эц-цэ, ай нет, не только своих, не своих даже только, а, как кажется, в рассеивающемся прахе перед собой, видит Ай у «брата» своего эти почти все отрезанные «руки». Ай-на умирает. Возьми его маленькое и хрупкое тельце, Ай, и неси его. Как и Хис, сообщающий мне, пока волна откатывается на время от нас, пока телекинетики пытаются ещё как то нас защитить под пронизанными трещинами силовыми щитами,
Потеря моего сына поразила душу мою глубочайшем горем но когда Хис-на пришёл к нам в логово, Хис обнаружил отверстие в страдании, пустую щель, как благовременную брешь в мучениях, которые Хис чувствовал от потери единственного сына, единственного любимого сердцами моими. Хис начал меняться, потому что понял что Хис-на, Ай, напоминал мне моего сына и заполнил собой ту щель во время встречи, осознавши это только по твоему уходу.
Те жизни, что мы пытаемся спасти, защитить невинных
Не думай об этом, Хис-на, ты всё для меня и для всех Хис-нинане. Давай же ещё поднимем вместе последние клинки на наших изуродованных «клещах» и сразимся за наше прошлое! Старое поколение наряду с молодым!
Ай обернулся посмотреть на уродливые лица оставшихся позади телекинетиков. Трое стояли, забитые, сжавшиеся. Но мы протиснулись в главный зал. Мы вышли из коридоров. Мы видели сияющий во мраке чёрных, кишаших тел маяк! Как красный глаз он не манил, а наоборот отпугивал нас. Но было и так уже поздно перекатываться вперёд и слишком поздно катиться назад.
Не думай об этом, Хис-на, ты всё для меня и для всех Хис-нинане. Давай же ещё поднимем вместе последние клинки на наших изуродованных «клещах» и сразимся за наше прошлое! Старое поколение наряду с молодым!
Ай обернулся посмотреть на уродливые лица оставшихся позади телекинетиков. Трое стояли, забитые, сжавшиеся. Но мы протиснулись в главный зал. Мы вышли из коридоров. Мы видели сияющий во мраке чёрных, кишаших тел маяк! Как красный глаз он не манил, а наоборот отпугивал нас. Но было и так уже поздно перекатываться вперёд и слишком поздно катиться назад.
Падая от свежих ранений, пил проносящихся мимо и сквозь меня, видел, умирая, как сражались, погибая, последние из борцов за свободу нашего мира. Не мог шевельнуться; мой мир подходил к концу. Как вдруг всё остановилось, и Ай закрыл глаза. Почувствовал прохладный ветер надо мной, когда Ай лежал на тёплой земле, точнее как чувствовал землю подо мной, землю, которая ещё билась. Попав в объятия Хир, казалось, что где-то ещё воет песнь собравшихся племён, посвящённая павшим в этом и последующих боях.
Ай-не желает, Ай-не шагает, Ай-не ищет, Ай-не обретает.
Ай помнит, когда Ай подрастал, Ай танцевал Ай танцевал Ай танцевал с моей сестрой, с Шей. Этот танец был так прекрасен, когда Ай-нане, Ай-ни кружились вместе в энергичном и тесносвязанном объятии, и как память нашего крепкого объятия теперь согревало мои сердца память о всех нас, Ай-нинане.
Свершилась последняя битва у маяка, где никто не уцелел и не успел его отключить, тем самым определяя ход дальнейших событий. Сторона сопротивления не смогла сдержать потоки спрутных волн, так как машин на удивление оказалось слишком много, так как они уже начали реплицироваться, увеличивая свои ряды с неимоверной скоростью.
Прошло несколько лет, вечная ночь охватила планету, вечный холод сковал её движения, и всё ещё набиравшая темпы полу-разумная раса машин уничтожила всю оставшуюся и прячущуюся под землёй органическую жизнь и перешла к переработке ресурсов планеты в спрутную сферу.
03. Забытые пророчества.
«Мы помним прошлое, когда мы и мир были едины внутри солнца и как мы отделились от чрева света, вышли из колыбели, из кузнечного горна»
В связи с появлением флота и последующим делением, духи перешли в дисгармоничную вибрацию. Духи, которые выходили с большой планеты на луну к иным расам, были более устремлены к сожительству с чужаками, тогда как духи, оставшиеся в родном огне, жили заодно с природой. Природные духи приняли женское духовенство, а странствующие мужское. Во время деления, первые пожрали вторых, чтобы отдать их энергию на сохранение гармонии. Выглядело это как облизывающее, очищающее пламя. Они перестали общаться с миром как на равных, а упали в осознании в иное измерение. Абстрагировались от истинной идеи и ушли в мир, расколотый на фрагменты как бы рассыпанные у них на коленях. Выпадение наружу казалось падением вовнутрь. После деления, они образовались, но преимущественно выжили только сыны, как образы великанов великой силы и могущества, и они правили воздухом. Дочери жили в секрете от большинства сынов, чтобы избежать их гнева и недоумения. Они были величавы и прекрасны, с длинными крыльями и шеями и дышали жидким светом.
Деление разорвало планету на две части, и несколько частей луны вырвались наружу и остались в орбите. Эти малые, мертвые луны одиноко висели во внешнем небе. Отсюда этих трёх лун не было видно. В небе сияло лишь «светило» и только мир овевал вокруг. Настала вторая эпоха.
Одна тень в «пленуме» искала способного освободить её и предпринимала внедриться сознанием в мир. Она глядела сквозь полярную твердь.
Эхом отзывалась книга: «Взведутся стены ненароком, непробиваемые мечом пороков, и ниспадут они. От крови чужеземцев вопиющих, тёмный владыка сынов живущих воспрянет навеки. Собьются намертво стихии, сойдутся насмерть свет и гнили, и они увидят день. Вся ненависть с избытком вернётся в мир без поединков, чтобы стереть его, откроя дверь».
03.1
У большого озера мой народ жил много веков после катаклизма. Наши поколения охотились, занимались земледелием, пасли скот. Сегодня собираются удалые мужи на охоту. Взять меня с собой они отказываются, так как слишком мал, но они не знают, как долго мечтал об охоте на диких зверей, дотоле мне невиданных. Тайком выбираюсь из поселка и следую за ними. Они быстро движутся на юг и скоро пропадают из виду. Бреду по лесной тропинке, обрывающейся ручьем, а он ведет к реке, чей фон застилают холмы, леса, горы, океаны и между ними тёплое «светило» в прозрачной дымке-голубизне. Неизвестные мне края не знаю дороги домой.