Жук летел из недалека. Заприметив знакомое окно, он привычным движением отодвинул занавеску, залетел вовнутрь и осмотрелся. Разглядев человека, опустился на подставленную ладонь, и, благодарно ухватившись за папиллярную10 линию большого пальца, с чувством пошевелил ею, как смог.
Глядя на эту трогательную возню, человек улыбнулся, погладил жука по спинке и понёс к окошку, где, подтрунивая друг над другом, уже поджидали два совершенно одинаковых шафера шмеля. Для удобства различать кто из них кто, близнецы были наряжены в разноцветные штанишки.
Выбивая из неглубоких карманов реки лёгкие брызги жемчуга, где-то там, наверху, гроза пересыпает их в большую коробку, чтобы потом, когда-нибудь после, поближе к зиме, вернуть с первым снегом обратно.
Жаль, что бронзовик этого не увидит.
А его малыш, обёрнутый в чистую пелёнку, в то же время будет крепко спать, прижав к груди плюшевого муравья.
По воле ветра
Гроза позабыла зонтик или оставила его нарочно. В разводах белого мрамора и пятнах черничного варенья, что пролила туча, он полностью закрыл небо от звёзд. Их не могло быть заметно дню, и то, что ничего не было видно им самим, не заботило никого.
А посмотреть было на что. По воле ветра, кроны деревьев лились помалу, омывая тёплые ладони воздуха. Редкие листья янтарными плавкими каплями падали на землю. Один за другим таяли и увядали плоды, седели травы и секлись прямо от корней. Сердца рвались наружу из ладных птичьих тел и, взбивая изнутри оперение, роняли душные, с душком11 опахала, теряли силы. Горячий воздух мешался с холодом рассудка, но спасительная тень была не так близка. Два шага это всегда чересчур.
Уж, нацеливаясь пообедать рыбой, почти присох к берегу, и, задремав от усердия, сглотнул муравья. «Кисленький», подумал уж. «Темновато», в тон ему откликнулся муравей.
Порхают белые измятые бабочки, кружат, как разорванная надвое записка, что сброшена с балкона небес. И её непременно стоит сложить вместе, чтобы понять, что же там, от кого. Без этого не постичь смысла. «Смысла чего?» спросите вы, а я отвечу, да какая разница?! Каков бы он ни был, его нам всё равно не застать12.
Ослиное ухо
13
Он проходил это место не впервые, и каждый раз выхватывал боковым зрением нечто, что не вписывалось в прежний облик редколесья. Конечно, с памятью у него уже было не очень, да и зрение тоже подводило в последнее время, но по опыту он знал, сомнения без повода не тревожат, и наверняка стоит остановиться и присмотреться, дабы понять, что к чему. Вот и теперь, понадеявшись на то, что там, куда он спешит, его обождут, замер посреди поляны, и некоторое время не двигался, чтобы урезонить дыхание. В лесу может напугать даже собственное, а вот, чтобы расслышать постороннее, следовало сперва справиться с одышкой.
Как только он перестал быть помехой лесу в собственных глазах, тот тоже ослабил хватку безмолвия, и понемногу начал выпускать из кулака тех, кого так берёг.
Первым на разведку вылетел комар. В попытке разузнать, кто есть кто, стал морочить голову, кружась и напевая на ухо человеку последние сплетни. Когда же от него отмахнулись без досады, присел на руку, ткнулся хоботком, но не уколол, ощутив запах ручья, что питал все колодцы в округе. Один глоток или случайное омовение не обманули бы его, он сидел на руке человека, кровь которого была настоена на воде родного родника.
Свой! неожиданно громко воскликнул комар и слетел на траву.
Лес, не медля, разжал влажную ладонь и, потирая глаза, оттуда выпрыгнула вспотевшая белка, следом сбежала взъерошенная мышь и, припадая на хвост, выпорхнула трясогузка. Косули, оправляя жакеты, что щекотались промеж лопаток извечным размерным ярлычком, поджидали, пока, неуклюже пятясь, сползёт нескладный лосёнок, так, спиной вперёд, обыкновенно спускаются с печи старички. Последним с ладони леса сошёл кабан, да и то, его пришлось расталкивать всем миром, ибо он дремал, при каждом удобном случае.
Итак, вроде бы всё было на своих необыкновенных местах. Обсматривая друг друга и округу для верности, все сошлись на том, что единственное, чего не было заметно доселе, эдакое невиданное нечто, неведомо когда подкравшееся и расположившееся у всех на виду, прямо в самом центре поляны.
Потрепав человека за штанину, кабан хмыкнул и пробасил:
Ну, что ж, по всему судя, оно твоё.
Человек присел на корточки и, пригибая голову набок, как собака, принялся рассматривать. По виду «это» напоминало сваренные макароны, по форме скорее ракушки:
Не, не моё. Замотал он головой, Я такие не ем. Да, если бы и ел, откуда бы им взяться, на этом-то месте?
Да ты попробуй на вкус! подначил его кабан.
Не стану, и не уговаривай, отказался человек, поднимаясь на ноги.
Ну, тогда я! Я и мухоморами не брезгаю предложил кабан и потянулся, чтобы откусить.
Ты обожди, осторожнее, попросил его человек, не надо много-то. На всякий случай
Кабан согласно икнул, и, откусив небольшой кусочек, принялся жевать. Жевал долго, с чувством. Собравшиеся, затаив дыхание, следили за ним.
Через некоторое время кабан-таки чавкнув, проглотил жвачку, и сообщил, пожав плечами:
Не знаю даже, что и сказать.
Что?! Что!? вопросы посыпались со всех сторон:
Горько?
Кисло?
Сладко?
Да, никак! возразил кабан и хихикнул.
И не пахнет ничем, сообщил лосёнок. Он чуть ли не втянул в просторную ноздрю «эту странную штуку», силясь уловить её запах.
А, да, оно как резиновое, добавил кабан, недолго подумав.
Та-ак зловеще протянула его супруга. И откуда мы знаем про резину?! Где ты опять шлялся?.. грозно продолжила она, но её прервала трясогузка:
Я, я знаю, что это такое.
Собравшиеся разом обернулись на её слова. Отсидевшая хвост трясогузка, заметно хромая, подошла ближе, ещё раз пригляделась, и, кивнув головой, произнесла:
Точно, я его узнала, это оно.
Ну, так и что это, в конце-то концов, за всех поторопил птицу человек.
Ослиное ухо, почесав за своим, сказала трясогузка, Обыкновенное ослиное ухо.
Все принялись смеяться над шуткой, но трясогузка, возмущённо остановила воцарившееся некстати веселье:
Вы это зря. Я вовсе не шучу!!!
Человек краем воротника утёр слезящиеся от смеха глаза, и, сочувственно глядя на птицу, спросил:
Ну, что вы, право, откуда у нас тут ослы?!
Трясогузка, покачав с сожалением аккуратной головкой, вздохнула и произнесла размеренным тоном, которым объясняют что-то неразумным младенцам:
Это гриб. И называется он ослиное ухо.
Лес, молчавший по всё время разговора, зашевелился, зашумел:
А я- то думаю, обратят ли они внимание или нет, а, как заметят, разберут ли, что это такое. Ну, молодцы, потешили старика. И, прилично чихнув, добавил, Он издалека, знакомьтесь, теперь будет жить с нами. Дружелюбен, скромен, неприхотлив, хороший семьянин
Лес, перечисляя, загибал волосатые пальцы, шуршал вдогонку что-то ещё, но человеку пора было спешить, а прочие тоже торопливо расходились, каждый по своим делам. Никто не был против нового соседа, но каждому хотелось быть вот также вот представленным, и чтобы одно лишь хорошее, вслух.
Одним днём
Очень часто, рассуждая о необходимости жить одним днём, имеют в виду потребности
тела, позабыв о голоде души.
Я впервые видел его таким. Обыкновенно он полулежал на скользких атласных простынях, и, не заботясь о впечатлении по себе, тут же ел и принимал просителей
Помилуй! Каких просителей! Это ж лягушонок!
Ну и что? Зато, приглядись, ты видел его когда-либо в такой позе? Я нет.
В самом деле, вместо того, чтобы слиться с листом кувшинки в одно зелёное пятно, лягушонок сидел, как щенок, предъявив миру белоснежную сорочку, приличной ширины грудь и тонкие розовые губы. Он смотрел не прямо перед собой, а куда-то вдаль, и, скорее мечтал, чем служил по-собачьи.
Да и чем, собственно, он бы мог услужить? Ну оборачиваясь на мой визг, ловил жёстких, совершенно невкусных ему ос, набивал пузо комарами, которые иначе не давали бы мне проходу, ну, простил, забыл! о раздавленной мною лапе и неустанно убеждал в этом, по-прежнему без страха усаживаясь подле ног. Терпел громкие ни о чём разговоры и шевеление моих тёплых пальцев у себя между глаз. Он был беспредельно доверчив, и этим доверял мне себя и свою жизнь.
Это ли не услуга?!
Так и в чём она, я не понимаю.
Позволить мне быть, чувствовать себя таким.
Каким?! Ты, вообще, о чём?
Тем, на кого можно положиться, который честен, искренен и ни за что не подведёт.
Ты хотя бы помнишь, что это лягушка?