А он когда лез на тот косогор, откуда свалился, кричал мне в след, что очень даже в курсе, что Вику не до чего теперь и меня он больше защищать не станет! Мы и то тогда еще гадали толи простуду ему надуло, толи психи его бьют от навязанных придворных правил! А граф-то, откуда мог знать если не сам то зелье наливал? И если б я в тот день за занавеской не укрылась, а по-смелому с ним пить согласилась, то и почувствовала бы, что вино-то порченное наверное у-у!
Убью гада! уже не просто рыкнул, а прямо взревел Тай, сжав кулаки и сверкнув глазами.
А Ворон к ней подошел и нежно так обнял, уткнув мокрым носом себе в плечо:
Не плачь малышка! Мы ж тоже тогда не стали пить с графом, а Тай уж всяко лучше тебя бы зелье в вине распробовал. Так что, теперь и нам в рев удариться надобно? Ты Тигра нашего в слезах представляешь?! Я нет! Так что не рыдай, а то, пока ты так плачешь, я и в Акселл улететь не могу! шуточками и похлопываниями по спине, пытался успокоить ее Корр. Но ведь не знал он, что ее чувство вины еще одним поводом питается, про который и сказать-то совестно уж больно много времени и внимания она тратила на шуры-муры с Ли
А к полуночи уж все и решилось.
Оказывается, волшебницы Дола имели по особнячку в каждом значимом городе семи королевств. А в домах тех, на старых, не самых проходных улицах, в погребе поглубже, по небольшому Оку дорог имелось. С лошадьми там не пройдешь конечно, но вот пригнувшись, даже такой здоровяк, как Тай в человеческом обличье, вполне в них проникнет. Многие из подобных жилищ стояли пустыми, прикрытые заговором от пожара и лихих людей. А в других потомки Долины жили те, что Мир родному дому предпочли.
Вот и в Акселле такой неприметный домик имелся, правда, в предместье, по причине архитектурных особенностей города не позволяющих иметь подвал. Так что стоял он себе окруженный садом и с видом на реку, промеж таких же вполне приличных, но неброских загородных особняков купцов и нетитулованных господ. Да в их случае это не суть важно
Так что в столице Ламариса, Корр, Эль и Рива, оказались еще до ранних осенних сумерек. А как подступила к городу ночь, так они черными воронами, в темноте совсем невидимыми, полетели к дворцу.
Там тоже все обошлось без эксцессов башня принцессы стояла в отдалении от остальных строений, никакой охраны вблизи нее не наблюдалось, а прилегающая часть сада, как потом рассказывал Корр, уже носила следы начинающегося запустения. Так что даже если бы они и приблизились к ней не в обличии черных птиц, а в своем собственном людском, то и тогда вряд ли бы кто их увидел. Да и если б заметили не велика беда, разве что местные испугались бы еще больше, посчитав, что жилище ведьмы привидения по ночам посещают.
И им даже магию применять не пришлось, чтобы внутрь проникнуть одно из окон стояло распахнутым, по осеннему времени напустив внутрь листвы пожухшей и воды дождевой, отчего ковры да портьеры богатые сыростью пахли и белесой плесенью покрываться начали.
В комнатах, как и ожидалось, ничего прибрано не было сундуки и шкафы стояли открытыми, вещи раскиданы, как если бы их перебирали, а потом, так и не сложив, оставили. А в спальне нашлась и ночная сорочка, забытая на неприбранной постели, и расческа у зеркала с парой золотистых волосков.
Только то и оставалось Ворону и девушкам, что темными тенями пронестись над спящим городом и через Око вернуться в Долину.
А там их с нетерпеньем ожидали, но не бездельничали. Лёнка вместе с дамой Норой и ее дочерью, госпожой Руит, травы перебирали, и зелье подготавливали в ожидании последних, наиважнейших ингредиентов.
Впрочем, Руит еще в первую встречу просила ее госпожой не называть, но у Льнянки, ни язык, ни мысля, не поворачивались взрослую женщину просто по имени кликать, зная, что она приходится девчонкам мамой и бабушкой.
Да и вообще, все здесь в Долине давалось девушке с трудом, с тяжелым осмыслением. Казалось бы, что может быть сложного в понимании местного уклада жизни для нее, выросшей среди волшебных проявлений и человеческой, и эльфийской магии?
А вот именно что среди! Бабуля с мамой, живя на границе Леса и мира людей, предпочитали все делать сами, своими руками: и в доме убираться, и за скотиной ходить, и даже воду на стирку собственноручно ведрами тягать. А магию они приберегали для дела: хворых лечить, дождевые тучи нагонять да погреба в половодье заговаривать.
А в Лесу же наоборот без магии никто и шагу не ступал. Феечки, что хозяйство в Дом-древах вели, не смогли бы без волшебства, не то что чулочки из цветов вязать, но и просто кастрюлю обычную с места сдвинуть уж больно малы и хрупки они были. Да и все остальные тоже хороши ни вещь нужную произвести, ни еду добыть, ни, элементарно, огонь в очаге развести! Все делалось по щелчку пальцев, а не трудом рук своих.
Вон у отца-то в доме, без магии и не помоешься если и не расшибешься в красивой, но непрактичной хрустальной лохани, то уж воды точно не добудешь! Откуда бралась та теплая струйка, что из ниоткуда на голову лилась, Льнянка, конечно, знала из воздуха та влага собиралась, но даже перед самым отъездом сама была способна, только холодную водицу добыть, пригодную разве что для жаркого летнего дня.
Ну, не суть дело, главное, что привыкла она в жизни к четкому разграничению: в Лесу волшебство всегда и везде, по любому случаю и без повода совсем, а чуть ступишь вверх по Валу колдовать не смей, только по великой необходимости.
А тут, в деревне волшебниц, все было вперемешку! Легким мановением руки веник отправлялся гулять по дому, а стулья при приближении к столу, отодвигались сами. Но вот еда готовилась строго своими руками и травы для зелий собирались и сушились тоже. На птичьем дворе солому с пометом грабли убирали самостоятельно, но зерно курочкам сыпалось хозяйками. Белье в бадье стиралось само, елозя остервенело по доске, но вот постели, как приметила Лёна, девушки заправляли собственноручно.
В общем, сразу и не поймешь, что к чему, где волшебством можно обойтись, а где положено руками поработать.
Но не только использование магии настораживало и приводило в недоумение девушку. Те же волшебницы Долины были довольно своеобразными, как бы ни сказать странноватыми.
Все, и дамы, и девушки, которых она видела в деревне, были без исключения рыжеволосы. Конечно, самым ярким пятном всегда и везде выделялись головы их хозяек рыжие до красноты, подобные пламени. Ну, а волосы всех остальных заполняли огненную палитру от и до. То есть, от светлых, лишь чуть приправленных золотом, как если бы Льнянка сквозь свои родные белые пряди посмотрела на солнце, и до темных, почти черных, но с тем же теплым отливом такие становились у Ворона, когда он близко к огню наклонялся.
А глаза-то при этом у всех разные! В смысле на каждом лице. Каких только разноцветных пар Льнянка уже не видела за последние дни! И желтоватый, как у Тая, с коричневым, и голубой с зеленым, и фиалковый, как грозовая туча, с серым, туманным! Невероятное зрелище!
Меж собой волшебницы говорили все больше о магии, о ее использовании, о зельях и наговорах. И разговоры те велись в открытую, разгораясь порой до споров, и при этом никто не спохватывался, голоса не понижал и на окружающих не оглядывался.
Но самым главным, что поразило ее в деревне, знаете что было?! А не угадаете! Здесь, в этой Долине волшебной, оказывается, феечки жили! Только не так, как у них в Лесу, толи живностью домашней, толи прислугой полезной, а вольным образом сами по себе! Да, еще и с собственными мужчинками парнями мальчишечками Льнянка прямо и не знала, как назвать-то этих малюсеньких хрупких мужичков со стрекозьими крылышками!
Да-а, а знакомство ее с ними началось с казуса у нее потерялась Лялька. И тыква вроде на месте, и, кажется, рядом только что была, а потом раз и пропала фейка! И день ее нет, и два
По началу-то, конечно, как-то не до нее было раненый Вик, заклятая болезнь его непонятная, нервозность всеобщая, то да сё. Но вот на третий-то день Льнянка феечку все-таки хватилась и пошла ее искать.
Выйдя из ворот со двора на площадь, она поначалу растерялась. Куда податься? Да еще цветные плитки под ногами мерцали лаковым блеском и отвлекали ее внимание от задачи. Стоя на глянцевой гляди мозаичных фрагментов, так и тянуло угадать, на какой же части рисунка сейчас находишься. Перетекающие один в другой оттенки разных цветов завораживали, но с близкого расстояния никак не хотели складываться в определенные формы.
Впрочем, Лёна знала, как выглядит картина в целом. Из окна своей спальни она не раз разглядывала ее, поражаясь талантливости неизвестных мастеров. С третьего этажа прекрасно проглядывался весь красочный орнамент от самого центра, от костровой ямы, к краям круглой площади тянулись изумительной красоты цветы, переплетаясь меж собой стеблями, листвой и бутонами. Поразительной сочности краски перетекали от ярких тонов в полутона, делая рисунок объемным и даже, казалось, живым.