Татьяна Мустаева человек-праздник. 2020 г.
Старшие Танины дочки уже совсем взрослые, только Соня ещё школьница. Они разные. Света и Соня ответственные, упорядоченные, надёжные. Маша она учится на модельера одежды очень эмоциональна, движима чувствами, как сама Таня. Девочкам многое передалось от матери, прежде всего, стремление помогать людям, даже спасать их. Таня говорит: «Если в радость вам, делайте! И не ждите благодарности».
Эта мысль у неё выстраданная:
Раньше я не то чтобы ждала отдачи, но думала порой: «Какая я хорошая!» А потом осознала, что это не я хорошая, просто мне свыше даётся такая возможность. Вот этому и надо радоваться, быть благодарной! И на добрые слова надо быть щедрой. Если ты что-то хорошее подумал о человеке, но не сказал ему, значит, пришла старость! Вот дети говорят, что думают, и молодые душой тоже. Важно чтобы это было искренне.
Последнее, о чём я спросила у Тани: почему ей захотелось познакомить меня именно с этими людьми, нашими старожилами? Зачем ей понадобилась такая книга?
Всё очень просто, я ими восхищаюсь, и они делают меня лучше. Дело не в том, что я им помогаю, слава Богу, что подарил мне возможность быть им полезной! Я думаю, если честно, что больше получаю от этого общения, чем мои старики. Выхожу от них в состоянии абсолютной благости и думаю, как мне повезло. Этот человек мне рад, он подпускает к себе, а ведь у многих пожилых людей очень узкий круг общения по внутренним причинам, они не с каждым будут сближаться и контактировать. Я счастливица! И, знаешь, я ведь в старости тоже собираюсь быть интересным человеком! Многие пожилые люди только и делают, что жалуются, они сдаются Сила, энергия наших героев (а им за 70, 80, за 90 лет!) меня вдохновляют, я стараюсь брать с них пример и хочу, чтобы они успели поделиться своей мудростью со всеми. Мне интересно разгадать, в чём их секрет любви к жизни? Есть ли то, о чём они сожалеют? Какой совет они дали бы молодым?
Что ж, об этих секретах и пойдёт речь в нашей книге, появившейся благодаря стараниям Татьяны Мустаевой устроительницы.
Ох, Катька!..
Екатерина Вогулкина
Гора молчала. Люди застыли. Все ждали, когда с вершины спустится маленькая фигурка горнолыжницы. Некоторые, особо чувствительные, даже зажмурились, как в кино перед страшным моментом, но потом услыхали вой восторга и аплодисменты. Спортсменка лихо остановилась и воткнула палки в снег видали?..
Рыбалка в тазу и шапка в награду
«Ох, Катька, и тяжело тебе будет в жизни!» говорила мама, наблюдая ретивую дочь. На Урале таких детей зовут ухо с глазом, а Вогулкины были именно что коренные уральцы, родом из Михайловского завода, что в Нижнесергинском районе. Позже Михайловский завод стал городом Михайловском. Даже фамилия у них местная: вогулы это старое название народа манси. В Шалинском районе есть река Вогулка, приток Сылвы, есть и посёлок с таким названием, да не один.
В Свердловск Вогулкины перебрались где-то в 1923-м году, а Катюшка родилась спустя три года, в 1926-м. Городская получилась. «Нас было семь человек, большая семья, вспоминает Екатерина Максимовна. Мама была безграмотная, папа коновозчиком работал, пил хорошо. Жили они в одной маленькой комнатке в посёлке Шарташ, у озера. Родители спали на кровати, а дети на полу, тогда не принято было, чтобы всё лучшее детям.
В посёлке Шарташ были дачи обкомовских работников, они приезжали сюда отдыхать семьями. Здесь однажды гостил Борис Пастернак, умудрившийся попасть во время прогулки в шторм на озере (тот, кто видел Шарташ, согласится с тем, что Пастернаку крупно повезло: штормы здесь бывают, мягко говоря, нечасто). Комнатка Вогулкиных, где они ютились вплоть до самой войны, тоже, кстати, называлась дачей. Смешно.
Когда пришла пора идти в школу, Катю записали почему-то не в местную, а в городскую 36 во Втузгородке. Девочке надо было идти туда три километра от Шарташа. Она была маленькая ростиком, но при этом сильная, выносливая. Зимой заправляла юбку в штаны, вставала на самодельные лыжи и бежала по снегу. Без лыжни, без всяких палок. Школьного портфеля у Катьки не было, мама сшила ей какой-то мешок и вперёд!
Я уже была тренированная, у нас в Шарташе все ребята были спортсмены, и я не отставала. На озере, как только замерзало, играли в русский хоккей без шайбы, делали шарик из тряпок. Или ледышку загоняли.
Я уже была тренированная, у нас в Шарташе все ребята были спортсмены, и я не отставала. На озере, как только замерзало, играли в русский хоккей без шайбы, делали шарик из тряпок. Или ледышку загоняли.
Для русского хоккея поселковые ребятишки сами делали себе клюшки из дерева. Да что там клюшки, они и коньки сами варганили! Снимали с бочки обруч, распиливали, точили, привязывали к деревяшкам не верёвками, потому что не было у них никаких верёвок, а рваными чулками матери или старшей сестры. За машинами по замёрзшему Шарташу ездили на коньках, прицепившись к борту крюком из толстой проволоки (на другом конце крюка делали специальный загиб, чтобы рука не сорвалась, а проволоку на улице подбирали). Катька, кстати, это первая попробовала. А когда в хоккей играли, то её, как самую маленькую, в ворота ставили. Защиты никакой не было, получала то ледышкой, то клюшкой «Вспоминаю сейчас своё детство и не понимаю, честно говоря, как я вообще тогда выжила?» говорит Екатерина Максимовна.
Характер у Катьки был с детства не забалуешь! Голодать надоело, так она корыто железное взяла у мамы, большое такое, для стирки. Садилась туда и руками, как вёслами, гребла по Шарташу. С вечера примечала, кто где мерёжки ставил вытаскивала их и забирала рыбу.
За мной раз мужики бежали, так я в крапиве спряталась, чтобы рыбу-то не отдать. «У, слышу, матери кричат. Катьку твою поймаем, убьём! Скажи ей, Анна!»
Мама ей всё время говорила: «Ох, Катюшка, у тебя жизнь не кончится благополучно!»
Она росла среди мальчишек братьев и друзей братьев. Папа разговаривал только матом, с матерью бывал груб, жесток даже. Катька однажды его спросила: «Ты почему к маме так относишься? Она ведь маленькая, а ты вон какой!» Отец ответил: «А у нас в Михайловском если мужик бабу не бьёт, так он не мужик». Уже потом, когда она домой приехала с третьего курса, ответила однажды отцу «любезностью на любезность». Дала отпор. Отец закричал: «Мать, мать, Катька-то наша что, с ума сошла?» Но притих на время.
Катя уже к первому классу была готовая спортсменка. Школьный физкультурник Александр Лаврентьевич приметил, как она на лыжах бегает, и тут же включил её в команду. Тогда Уральский Политехнический Институт шефствовал над 36-й школой, всё это с их ведома было. Школьная команда, потом институтская, после в городскую взяли.
Первым тренером Катерины стал знаменитый лыжный гонщик из Петербурга Анатолий Борин. Классе в шестом на каникулах поехала она в Архангельск, на первенство СССР среди школьников.
У меня-то не лыжи были, а обрубыши какие-то. А для соревнования завкафедрой Вишневский позаботился, чтобы нам дали и лыжи, и ботинки настоящие. Правда, все на большой размер. У меня 34-й, а мне дали 39-й, студенческие. Крепление было по ботинку, мучение! Кстати, спортсмены тогда выступали на соревнованиях на трофейных лыжах, отбитых в войну у финских стрелков.
Бежали они тогда по Северной Двине смешанную эстафету. Мальчик, девочка, юноша, девушка. Холодно, ветер дует. Катька несётся вперёд в своих красных штанах, несётся и ревёт, потому что ветер навстречу. Но когда круг повернул обратно и ветер стал в спину дуть, она прямо-таки полетела! Победили. Выиграла Катька шапку, меховую такую, с длинными ушами. Тогда они модные были. Только мама потом сменяла эту шапку в деревне на мясо. Есть-то надо было что-то.
А когда были сборы в гостинице, Катька впервые в жизни спала на настоящей кровати. С подушкой и одеялом. «Вот так мы жили, говорит Екатерина Максимовна. Одевались в рваньё. Ели непонятно что. А вот выжили. И что, дураками стали?»
Первая в слаломе
Детство Кате выпало не из лёгких, а юность началась вместе с войной. Многих ребят тут же забрали на фронт, некоторых из них Катька больше никогда не видела Тогда ещё действовала Трудовая Армия, и отца туда отправили, а она осталась с мамой, она и двое младших сестра и брат, близнецы. Надо как-то кормиться, а они были нищие в полном смысле этого слова. Голь перекатная. Ни коровы, ничего не было. Папе только напиться. Сердобольные люди отдавали Вогулкиным картофельные очистки, мама их на мясорубке проворачивала и делала лепёшки. Екатерина Максимовна посейчас картошку видеть не может, очистков на всю жизнь наелась!
Она бросила школу, пошла работать. Уже не вспомнить сейчас, кто пристроил Катьку подавальщицей в кафе для артистов, под филармонией. Работала она бесплатно, то есть за еду. Уставали они там страшно, от духоты, от всего. Их начальство предупреждало: когда выйдете на улицу, сначала постойте у стенки потому что от кислорода многие теряли сознание.