Екатерина Максимовна не любит Интернет, но внимательно следит за всеми новостями по телевизору, и за политическими, и, конечно, за спортивными.
В спорте сейчас много разговоров про допинги. Я к этому отношусь резко отрицательно. Вот сейчас прочитала про какие-то конфеты, начинённые допингом. Почему не запретить их? Это же государственная преступность. Спортсмены моего времени даже не знали, что такое бывает! Ещё меня возмущает, что наши не могут наладить выпуск спортивного инвентаря закупается всё за границей. Для космической отрасли выпускают, а для лыжников не могут?..»
Она по-прежнему страстная болельщица, смотрит и фигурное катание, и биатлон, и, естественно, лыжи. Уважает Елену Вяльбе и считает, что «биатлон у нас заваливают страшно». Работой некоторых тренеров Екатерина Максимовна недовольна, считает, что они плохо понимают психологию спортсменов.
Вот лыжница сфинишировала неудачно, так её подзывают и начинают перед всем народом распекать: что ты так плохо прошла! Разве можно так? Это же совсем молодая девчонка, она теперь будет думать каждый раз перед стартом: а вдруг я опять плохо пройду? Неужели тренер не понимает?
Разгорячившись, Вогулкина стучит по столу так, что мой диктофон начинает подпрыгивать. Откуда в ней столько энергии?
Не знаю, смеётся Екатерина Максимовна, и я снова вижу вместо неё бесстрашную Катьку Откуда энергия не знаю. Все мы разные, кто где спал, там и выспался.
Всегда на связи 2019 г.
О чём она жалеет сейчас это что мало внимания уделяла своей маме и сыну. Считает, что надо было всё успевать, а у неё главным в жизни был всё-таки спорт
Спрашивает меня: «Ты на лыжах-то ходишь? Приезжай на Уктус поставлю!»
На 90-летнем юбилее Екатерины Максимовны Вогулкиной присутствовало 120 человек друзья, коллеги, а большей частью ученики, старые и новые. Со многими своими ученицами 94-летняя Вогулкина близко дружит. Вечерами играют в карты на дурачка: кто останется в дурачках, тот коньяк пьёт. Отличное правило!
Лет двадцать назад во время занятий на Уктусе кто-то спросил Екатерину Максимовну сможет ли она скатиться с горы сейчас? «Поставите на лыжи поеду», заявила она, а сама, конечно, испугалась. Но куда деваться сказала, надо выполнять!
Гора молчала. Люди застыли. Все ждали, когда с вершины спустится маленькая фигурка 75-летней горнолыжницы. Некоторые, особо чувствительные, даже зажмурились, как в кино перед страшным моментом, но потом услыхали вой восторга и аплодисменты.
Катька спускалась с горы так, будто каждый день до этого момента только и делала, что тренировалась. А потом лихо остановилась и воткнула палки в снег видали?
Дядя Саша из Букашкина
Александр Ивахненко
Давным-давно, в прошлом веке, да не на излёте его, а в самой что ни на есть серёдке, жил да был в деревне Букашкино мальчик Саша. И была у него заветная мечта стать художником
Маленькая родина
Детские мечты это довольно-таки опасная штука. Сбываются редко, а не исполнившись, мучают человека до поздних лет жизни Зачем они нам даются, что с ними делать? Упорствовать в желании догнать свою фантазию, махнуть за журавлём в небо или всё-таки вцепиться в синицу?
Александр Степанович Ивахненко металлург из того самого Полевского, где маленький Паша Бажов слушал, затаив дыхание, рассказы дедушки Слышко на Думной горе. Ивахненко был близким другом Таниных родителей, поэтому она зовёт его просто дядя Саша.
Детство Саши (точнее, Шуры, так звала его мама) ни на сказы, ни на сказки похожим не было. Разве что название деревни, в которой он появился на свет, звучало, как в детской книжке, Букашкино. Дядя Саша произносит этот ласковый топоним с нежностью. А ведь Букашкино заложило основу его судьбы, и никто не теперь не скажет, хорошо это или плохо.
Но давайте обо всём по порядку.
Дядя Саша называет себя человеком из прошлого века.
Вот я вспоминаю своё детство сейчас, и всё теперь кажется странным в сравнении! Едем мы с Таней в машине, она достаёт смартфон и командует: улица Мира, 4.
Ты с кем разговариваешь?
Это я навигатору, чтобы показал, как нам подъехать.
Боже мой, думаю! А как мы жили?..
Итак, Шура Ивахненко родился 1 января 1936 года в деревне Букашкино Кемеровской области. В двадцати километрах Промышленная, районный центр, казавшийся мальчику огромным городом. До Кемерова 250 километров, но существует ли оно на самом деле, это Кемерово? Из Букашкина не видать
Боже мой, думаю! А как мы жили?..
Итак, Шура Ивахненко родился 1 января 1936 года в деревне Букашкино Кемеровской области. В двадцати километрах Промышленная, районный центр, казавшийся мальчику огромным городом. До Кемерова 250 километров, но существует ли оно на самом деле, это Кемерово? Из Букашкина не видать
Деревушка в одну улицу, несколько десятков домов, которые и домами-то назвать трудно. Крохотные хибарки, бревенчатые избушки, может, только два-три дома найдется приличных. Именно про такие сибирские деревни сказала однажды проезжая украинка, с сочувствием глядя в окно поезда: «Домички малэньки, воротки малэньки таки!»
Букашкино было основано ходоками после Столыпинских реформ. Тогда по всей России ходили искатели свободных земель с Украины. Ходили-бродили, находили свободные земли, рыли земляночки, потом собирали свою семью и возвращались, чтобы остаться навсегда.
Шурины дед и бабка по отцовской линии тоже были с Украины, из Харьковской губернии. Половина всех букашкинцев носили малороссийские фамилии Костенко, Бугай и так далее. Но из центральной России тоже в Сибирь приходили, может, кто-то из них и дал деревне это шутливо-ласковое имя?
Родители Шуриной мамы были родом из Мелекесса, Самарской губернии (теперь Димитровград). Уже взрослому сыну мама говорила не раз: «Шура, может, ты как-нибудь попадёшь в этот Мелекесс? Там, должно быть, родственники какие-то у нас остались». Мама родилась уже в Букашкине, куда её родители пришли из Мелекесса, как отцовы с Украины. Мама Шурина была совсем неграмотная, взрослой сердилась на своего отца, что не пускал их в школу. Ребят отправлял, чтоб умели расписываться и читать, а девочкам, говорил, нечего там делать. Работать надо, работать на земле.
И вот они работали, работали, работали
А отец Шуры, он ходил в школу, грамотный был, имел три класса образования. Потом всё учился на тракториста, на комбайнёра, на водителя. Когда началась война, отец прямо на своей машине-полуторке уехал воевать из Букашкина и доехал на ней почти до самого Берлина, прошел всю войну! Уже в самом конце фашистский снаряд попал в машину так, что отца из неё выбросило, но даже осколочком не зацепило. В семье был ещё один сын, до Шуры, но он умер, когда ему было четыре года. В 1939 году родилась его младшая сестра, а после войны братик.
Родители мои всё время работали, с самого раннего детства, рассказывает дядя Саша. И тем не менее, их раскулачили. Работников они не держали, ведь работникам надо платить. Пять человек в семье детей было. И вот их раскулачили, выгнали всех из дома, а в дом поселили учительницу, которая потом взяла их к себе на квартиру. А почему раскулачили? Потому что дед купил молотилку и сенокосилку, значит богатый Деда Андрея и бабку Матрёну, по отцовой линии, вот их не тронули. Девять детей в той семье было. Мама родила меня в 1936 году, а её свекровь в 1937 году родила мою тётку Анну, она и теперь жива. Отец, он с 1912 года, был самый старший.
В школу Шуру отдали учиться по возрасту, но что это была за школа, надо сказать отдельно. Под начальное образование отдали один из букашкинских домов, довольно-таки приличный, с высоким крыльцом. В одной комнате стояла печка, и её даже топили, хотя особенно нечем было. Рядом комнатушка, где жила учительница Любовь Михайловна Мещан. Любовь Михайловна была и директор, и завуч, и вообще всё в этой школе.
Четыре класса занимались науками в одной комнате. На первом ряду сидели первоклассники, на втором второй класс и так далее. Детей в Букашкине было не так много, во всех четырёх классах училось пятнадцать, от силы двадцать человек. Самый малочисленный класс был четвёртый, мало кто доходил до такой вершины, обычно довольствовались одним-двумя. Научались расписываться, по слогам читать и хорош. Нечего штаны просиживать, надо работать. Дом, хозяйство, корова, птица
Не было у букашкинских школьников ни учебников, ни тетрадей, ни чернил. Правда, Шура оказался в привилегированном положении, потому что отец его до войны был водителем единственной машины в колхозе, а водители тогда были как сейчас лётчики. Носили униформу, краги Отец постоянно учился новым специальностям, приносил домой книги, а потом отдавал их Шуре. И вот теперь маленький ученик брал эти книги с собой в школу. Выдирал оттуда листочки и писал на них. Другие ребята просили: «Дай нам тоже!» Делился, конечно.