Шкалик Шкаратин соскочил с сиденья, больно ударившись затылком и, хватая голову рукой, резко обернулся назад, в сторону села. Точно в полусне, он видел, как вода, бесформенное, изголодавшееся чудище, кинулась к тележке и заколыхала ее. Напрягся утлый тракторный дебаркадер, угрожающе накренился. В поднявшемся переполохе шарахнулись небеса и хляби земные. Люди с криками метались от борта к борту, цепляя и роняя друг друга. Сшибаясь головами, топтали поклажу и чужие ноги.
Выпрыгнул через задний борт, высоко в руке поднимая ружье, предприниматель Голин. Почти вплавь, словно в жутком киношном эпизоде о военной переправе, он, увлекаемый потоком, рывками рванулся к берегу. Уткнувшись головой в угол, мертво вцепившись в борт, поникла в страхе Саламатиха. Другие, менее перепуганные ошинцы, перекрикивая шум воды, требовали не раскачивать тележку. Онемевший Шкалик все это видел в столбнячном состоянии. Наконец, он обмяк на сиденье и тупо наблюдал за картиной.
Через минуту на борту все замерли. Вода, покойная, мирная, омывала колеса, плескаясь в днище, как бы приветливо ласкаясь.
Влипли, первым нарушил паузу председатель. Я же говорил: от него воняет.
А я так и знала, что этим кончится, как-то удивительно хладнокровно поддержала мужа Татьяна Мужалина. Эта фраза расслабила ее. Она всхлипнула, уткнувшись лицом в плечо мужа.
А у меня сало уплыло, с досадой в голосе сознался ветеринар Короедов, токо перекусить изготовился
скажи спасибо, сам за салом не уплыл.
а я уж молилась.
на следующий год никуда из дома.
а Голин-то смылся?..
Все вдруг загомонили, заозирались, оценивая ситуацию. И снова притихли. Мутный поток волочил по руслу балки сучья деревьев, сельскую утварь, кучи навоза. Изредка что-то цеплялось за колеса. До берега было недалеко, но никто не решался последовать примеру Голина. Мокрый, жалкий, но живой, он молча удалился в сторону села.
Заводи, Шкаратин, угрожающе крикнул председатель. Заводи, говорю, не то я тебя Но и Мужалин, и Шкаратин, и другие пленники паводка понимали, что полузатопленный трактор уже не повезет их.
Пошли тягостные минуты ожидания. Моторинская балка наводнялась, а оба желанных берега неуловимо удалялись. В днище тележки нет-нет да и ударяло хлесткой волной.
«Жизнь прекрасна, но удивительно сурова» эту банальную истину ошинцы каждый по-своему переоценивали заново. И цветущее луговище, и бездна небес с вольным полетом ширококрылой птицы, и ласковый, освежающий ветерок, и даже вода, пугающая силой, впечатляющая своевольным нравом, все это вещное, гармоничное, цельное благо стократно усиливало жажду жизни. И страх потерять ее.
Надо что-то делать
Как быть-то, а, Михалыч?..
Снова заговорили взволнованные люди. Что предпринять? Не полетишь. Не выпрыгнешь так, что вода останется позади. Вероятно, не поплывешь, подобно Голину.
Втайне все надеялись на Голина. Его решительный бросок в воду и стремительное удаление в село вселяли надежду. Образованный, предприимчивый, он, вероятно, достаточно нравственный человек не оставит земляков в беде. Так думали люди.
И потянулись тревожные минуты. И сливались в тягостные часы. Вода проступала в днище тележки. Люди жались к сухому углу. Близился вечер.
Шкалика лихорадило. Его положение усугублялось осознанием вины и грядущим возмездием. Придется отвечать. Охо-хо! А как гладко все катилось. Перешел на сельскую ниву, вступил в артель. Дали трактор. Чтоб его глисты иссосали! После устойчивого городского бомжевания Шкалика поддерживала тихая надежда на новую «новую жизнь». Поджениться бы здесь на доярочке Ну и Более определенные параметры мечты сдерживало суеверное чувство. Каждый новый день приносил божественные плоды: аванс, постой у вдовой доярки, трактор Проклятое наводнение!
На сиденье лежали вожжи, подобранные в гараже. Закрепив их между трактором и тележкой, он легко бы перебрался в «коллектив». Но не спешил. Опасался рук правосудия. Кто его знает, этот ошинский народ? Под шум водного потока, уронив голову на рулевое колесо, Шкалик Шкаратин наш криминогенный герой мрачно думал. И дремал.
Мой доброхотный читатель! Выбрав в канве событий дремотную паузу, разомнем затекшие наши члены, расслабим взвинченное воображение. Посмотрите в окно, на рисунок горизонта. Либо в холодильник. Отхлебните из вашего сосуда. Да-да, присоединяйтесь!
Как бы я хотел сесть против вас, соединить свой стакан с вашим и под звонкий или глухой звук помолчать вместе.
Возьму паузу и я, загляну на дно моего стакана, надеясь успокоить растрепанные чувства «Авось, как говорит Шкалик, вывезем».
Гришка Мужалин спасал кур. Семьи кроликов он побросал на крышу сенника, в соломенную труху, где разномастное их племя переживало зимы. А две дюжины несушек да пятипудового хряка, запертого в наспех сколоченную клетку, надо было вывезти на мехток.
Куриц покидал в кули. Насыпал туда же зерна, бросил по охапке сена для мягкости. Понаблюдав за мешками, подобно гоголевскому куму в ночь перед Рождеством экие страшные мешки! Гришка вволю попотешался над сутолокой сбитых с толку кур. Выстриг в мешковине отверстия для голов. И скоро убедился: угодил птицам! Несушки высунули изумленные башки на божий свет и тупо соображали по поводу творимого над ними эксперимента. Иногда головы исчезали посовещаться либо соблюдая очередность. И только хряк Борька визгливо возмущался глумлению над домашним скотом, неустанно ломая клетку и требуя свободы. Или хотя бы хлеба.
Гришка беспокоился за кота. И хотя тот, как кошка, гуляющая сама по себе, давно избрал конек крыши для широкоформатного обозрения, сострадательная душа парня переживала за его будущее. Каким будет наводнение? В какие закончится сроки?
Наконец, подошел трактор с арбой. Уполномоченный по спасению животных механик Ушков, жертва собственной инициативы, наспех приспособил соломовозку под эвакуацию скота. С настила из клеток, плетенок, коробок и кулей вразнобой верещали недоумевающие, недовольные твари, меченные синькой и солидолом, По бортам стояли сопровождающие их хозяева.
Водрузив Борьку и мешки с птицей, Гришка тоже устроился у борта. Трактор вышел за село и заспешил к Моторинской балке. Ушков в отличие от Шкалика был спецшипром. Специалистом широкого профиля. В отличие от Шкалика, он соблюдал трудовую дисциплину и не пил каждый божий день. Это обеспечивало ему моральное право у каждого нового тракториста спрашивать: «Пьешь?..» Проникаясь событийной канвой биографии нашего криминогенного героя, Ушков остался верен себе.
Пьешь?.. спросил, мельком листая журналы по ТБ, и удовлетворенно ухмыльнулся на излюбленное шкаликовое признание:
Пью, но с отвращением.
Спецшипр Ушков не подозревал, что уже в самом скором времени его казенное отношение к должностным обязанностям подмочит его репутацию дословно. И это чувство среди дюжины других, удручающих неустроенное человечество захлестнуло Ушкова мгновенно, едва он воочию оценил сцену в Моторинской балке. В средине паводкового потока, точно блуждающий «летучий голландец», дрейфовал артельский ЮМЗ с тракторной тележкой, переполненной перепуганными людьми. Асфальтовый путь к нему, пролегавший здесь зимой и летом, определимый на том и этом берегах, растворился под водой, словно обыденная реальность в сумраке уходящего дня.
Ушков не отрывал глаз от жутковатой яви, слушая крики из воды и суши, требующие что-то предпринять. Визги свиней, блеяния овец, крики, ровный шелест воды сливались в сознании спецшипра в один угрожающий аккорд. Он вышел из трактора и отступил в сторону, когда Гришка Мужалин с однокашником Петрухой отцепляли арбу. Молча присел на берег, равнодушно наблюдая, как пацаны разворачивали трактор и спяливали его в воду. Все замерло. Замолкли даже домашние животные, освобожденные от качки и вибрации. Только рев трактора сквозь роптание шумливой воды раскалывал вечернюю провинциальную тишину.
Стой!.. Назад! внезапно очнулся Ушков. Там хода нет пацаны твою мать! Он энергично махал рукой, взывая внимание. Не по трассе идут твою мать. И был прав. Трактор, отошедший от берега как глиссер на воздушной подушке, внезапно наклонился на бок и осел на одно колесо. При попытке вернуться на асфальт еще более наклонился. Неожиданно для всех Ушков бросился в воду. И все более погружаясь в поток, так же неожиданно остановился. В то же мгновение внимание всех ошинцев вновь переключилось на трактор. Мучая сцепление, пацаны пытались вывести, выровнять его
Стоять! вновь возопил Ушков. И, словно услышав его, трактор заглох.
Пацаны твою мать, мрачно подытожил спецшипр. Надо было внатяг Он широко развел руки, как бы говоря: «Ну что теперь поделаешь» и побрел к берегу. Вышел. Вылил воду из сапог и быстро удалился в сторону села.