Шаман не заставил себе долго ждать, хоть его маленький аил из жердей стоял далеко в стороне от стойбища, у края леса, на краю степи, на расстоянии полдневного конного перехода. Два воина рода на меленьких лохматых лошадках с кожаным кичимом из толстой лосиной шкуры на спинах спешились у одинокой восьмиугольной избушки. Никого. Высокий шест с бунчуком из конского хвоста и медвежьим черепом шелестел на степном весенним ветру. Вечерело, и спускающаяся темнота угнетающе действовала на воинов в таком месте. Вдруг хлопанье крыльев нарушило это безмолвие. На перекладину шеста возле аила сел ворон и каркнул. Всадники обмерли, а кони попятились. От ручья невдалеке неслышной поход двигалась прямая фигура, совершенно бесшумно. На плече шамана сидел маленький сыч и потешно крутил головой на все стороны.
Я понадобился роду? прозвучал тихий гортанный голос, завтра с утра приду.
Воины скоро развернули коней и понеслись от этого страшного магического места к дому. Даже сгущающаяся темнота не могла их остановить. Животный ужас сопровождал весь их путь. Шамана все боялись, но почитание к нему было еще выше. Потому род и обращался к своему заступнику. Ведь это он привёл народ сюда с Алтайских гор, в эту благодатную долину, где народ жил сыто и счастливо. Но вот в этом году что-то случилось духи прогневались на киргизов. Следующий день был хмурым, ничего не предвещала перемен к лучшему, но надежда на заступничество шамана даже тучи развеивало. Шаман-кам неожиданно появился на краю стойбища, как из воздуха материализовался.
Он прилетел на крыльях ветра, видите, у него сыч на плече крылышки поправляет, зашептались люди. Шаман молча положил свою торбу на вытоптанном пятачке в центре становища и знаком приказал собирать топливо для костра. Люди разошлись, попрятались по аилам и юртам. Когда солнце склонилось к далёким сопкам. Из центра стойбища донёсся стук бубна. Тихий, рокочущий, то затихающий, то рождающийся вновь. Он дробью раскатывался по степи, проникал в каждый уголок селения. Когда он затихал, люди переводили дух, но рокот вдруг возникал опять, и казалось он уже в другом месте проникает в чьё-то жилище.
Раскаты бубна набирали силу, и друг смолкли на самом своём пике. Тишина, даже слышно, как потрескивает разгорающийся костёр. Его отблески стали выхватывать людей и жилища, а солнце село. раздался тонкий звук хомуза. Люди стали стягиваться к костру, вокруг которого плясал шаман, играя на дребезжащем инструменте древнюю мелодию. Люди сидели широким кругом, шаман сидел в центре и играл на хомузе. Играл долго, и это мелодия завораживала и одновременно успокаивала всех. Кижи камлал неистово.
Духи просто забыли про нас, вдруг произнёс шаман, наш народ стал просто жить очень хорошо и утратил к ним должное почтение. А подношения духам нужны также, как людям пища. Теперь надо их просить вернуться. Некоторые из них ушли, некоторые спят. Им невдомёк, что степь не родит, лес опустел, а река обмелела. Я буду проводить обряд обращения к духам три дня. К тайге, к степи и к реке. Мне помогать будут три женщины та, что имеет ребёнка, но не имеет сейчас мужа будет просить духа степи вернуться, та что уже знала мужчину, но бездетна, будет будить духов тайги из берлог, молодая девушка незнающая мужчин остановит высыхания Ионесси, дух реки высоко в горах ищет себе невесту. Женщины будут просить, а я помогать, главное сила этого мира в женщинах.
И Шаман пошёл медленно по кругу вдоль всех собравшихся жителей стойбища. Он остановился напротив молодой женщины со спящим ребёнком на руках, мужчины рядом не было. Её мужчина в прошлую зиму был затоптан лосем на охоте. Может с того начались несчастья народа? Кижи-шаман взял её за руку. Женщина передала ребёнка матери и пошла за колдуном в степь. Свет поднимающейся Луна освещал сухой ковыль выжженной солнцем долины. Колдун взял за руку женщину и спустился небольшой ложок, где трава была чуть гуще, но родник давно высох. Женщина села на траву, а Кижи заиграл опять на хомузе, и эта тоскливая мелодия просила степь вернуть духов, которые заставят её жить заново. Шаман отложил хомуз и продолжал петь сыгыт горлом. Эти клокочущие звуки с самым высоким тембром действовали на женщину магически. Он приподнялась и сделал движение, будто хочет взлететь.
Теперь ты мой голос к духам. Ты без тела, одна душа. Проси всей душой, что духи вернулись и заставили степь родить вновь.
Теперь ты мой голос к духам. Ты без тела, одна душа. Проси всей душой, что духи вернулись и заставили степь родить вновь.
Кам повернул женщину лицом к Луне, она опустилась на колени и всё сердце её трепетало от звуков горлового пения, она вторила ему внутри себя, прося благоденствия этому краю. Она встала на четвереньки, как степная волчица, владычица степей, а шаман сзади завернул её юбку из тонкой замши на спину. Спелые округлые ягодицы молодой женщины выделялись в темноте, светились в лунном сиянии. Кам встал сзади неё и не переставая петь вошёл в лоно просительницы горячим твёрдым жезлом сразу глубоко. Женщина только повысила голос внутри себя, а из горла её вырвался томительный вой. Мужчина медленно входил в женщину, плавными медленными толчками помогал ей, а она, всё более приходя в экстаз, посылала небу и степи свои просьбы. Толчки горячего твёрдого жезла шамана достигали самого дна её лона и рождали страсть, какую она еще не познала за свои годы. И женщина безмолвно вопила, просила духов вернуться. Эти молчаливые вопли исходили из самого её существа. Они усиливались с каждым толчком мужчины, и просительница уже не могла удержаться от стонов и вскриков, сгребла пальцами рук траву и землю. Её выгнутая спина, задранное к небу лицо и выставленный шаману зад. Её энергия била ключом и завихрениями уходила к духам. Когда толчки мужчины-шамана стали невыносимыми в своей сладости, когда страсть полностью овладела ей, женщина взвыла громко и гортанно. Кам всадил в неё жезл и замер внутри. Семя жизни выплеснулось внутрь сегодняшней хозяйки степи, а шаман, вынув ещё твёрдое орудие, окроплял траву и землю, чтоб та родила. Женщина чуть присела назад задом и тоже окропляла траву под собой смесью мужской и женской жидкости, мужского и женского начала.
В стойбище шаман привёл ослабевшую женщину только к рассвету. Никто и не заметил, как долго продолжалось камлание, как долго длился обряд осеменения сухой степи.. Теперь эта женщина долгое время будет хранительницей степи.
Назавтра надо просить благосклонности у хозяев тайги.
А на следующий день степь начала зеленеть, появились даже цветочки. Все жители стойбища благодарили шамана и просительницу, хозяйку местной степи отныне.
Камлание в кедровой роще и обращение к духу реки
Молодая женщина и её муж собрались на камлание с Кижи в тайгу. Молодые супруги на низкорослых выносливых лошадях, а кам пешком. Но шаг Кижи был такой скорый, что совсем не отставал от лошадей. Выносливость кама поражала людей, и по всей долине укрепилось мнение, что шаман летает, а земли ногами касается только чтоб не выдавать своих сверхестественных способностей. Путь за день преодолели и к закату были у края леса, который постепенно взбирался в горы, становился горной тайгой. Кижи не остановился у своего аила, а углубился в чащу по одному ему ведомым тропам. Муж с женой спешились, привязали лошадей и молча последовали за колдуном. Едва они зашли в лес, кам приложил палец к губам.
Здесь нельзя громко разговаривать. Вообще лучше не разговаривать.
Он вытащил хомуз и стал тихонько наигрывать, стараясь попасть в тон лесным звукам. И у кама это прекрасно получалось. Еще бы, он был частью этого леса, горной тайги. Большую часть жизни он провёл среди деревьев. Через какое-то время спутники вошли в кедровую рощу. Здесь пространство как бы раздвинулось. Молодые кедры стройными стволами стояли на сколько хватал взгляд. Высокие кроны подняты к самому небу, а яркая зелень хвои в закатных лучах казалась еще сочнее, она почти светилась. На краю рощи кам оставил свою котомку, лук и надел на голову шаманский убор из перьев совы. Знаком показал ждать здесь и двинулся в глубь рощи к старому кедру. Этот великан стоял, раскинув крону над молодыми. И если у тех кроны вздымались высоко ввысь, то у старейшины рощи крона была развесистая, сучья узловатые и толстые, и начинались они почти от самой земли.
Кам играл на хомузе, тихо стучал ритмично в коробочку из тыквы тонкой палочкой. Это камлание, звуки приводи в благоговейный восторг молодых людей, красивую женщину и мужчину- удачливого охотника. Этот парень славился своими охотничьими подвигами и удачей, но стариками осуждался за ненасытность в преследовании добычи. Хомуз давно замолчал, а ритмичный стук палочки о тыкву вводил в транс. Кам знаками подозвал пару к кедру, заставил пасть на колени и поклониться. Затем отвёл в сторону и обвёл рощу рукой, как бы приглашая выбирать себе стройного красавца. Женщина подошла к одному из кедров и погладила по стволу, потом оглянулась на Кижи. Тот кивнул, подошёл и заставил её обнять ствол, поцеловать его. Мужчина тоже подошёл ближе и широко раскрытыми глазами смотрел на это. В лесу темнело, но всё было отлично видно. Женщина обнимала кедр, а шаман спустил с неё широкие штаны из тонкой замши и задрал подол чапана, заткнул его ей за пояс. Задница молодой красавицы оголилась, и та инстинктивно подалась назад, но кам задержал руки просительницы на стволе. Знаком велел мужчине делать своё дело. Тот суетясь от неожиданности приспустил штаны и вставил свой кожаный посох в щель жены, стал лихорадочно, рывками входить внутрь. Жена уперлась лбом в кедровую гладкую кору и молчала в благоговейном ужасе от происходящего. Кам молча наблюдал за соитием, и когда тело мужчины стала двигаться конвульсивно, он положил ему руку на плечо, отстранил.