18 дней на Острове Свободы
Путевые заметки
Олеся Кривцова
© Олеся Кривцова, 2020
ПРОЛОГ
Москва
Ноябрь 2010, вечер
Я сижу в машине своего бывшего мужа. Мы встретились по делам, я несколько дней как вернулась из второй поездки на Кубу и мыслями вся ещё там.
Если я когда-нибудь разбогатею, ты отпустишь туда со мной детей? спрашиваю я.
Дети Катька и Женька после нашего развода живут с ним, уже шесть лет.
Он удивляется. Я никогда не стремилась проводить время с детьми. Детские глупости меня всегда только раздражали, а то, что было интересно мне, было неинтересно им.
Но к моменту, когда я разбогатею, дети повзрослеют, да и на Кубе всё воспринимается значительно проще, даже материнство.
Конечно, отпущу, говорит он.
Я выхожу из машины и иду по своим делам. Через двадцать минут звонит мой мобильник.
Слушай, ты скажи, сколько будет нужно им денег, и можешь не ждать, пока разбогатеешь.
Мы договариваемся, что поездка состоится через год, во время ноябрьских каникул. Недели на две-две с половиной. Катька учится так хорошо, а Женька так плохо, что оторвать недельку от учёбы не проблема.
Я ещё не знаю, что всю зиму буду учить испанский, потому что расстанусь со своим мужчиной, и решу переехать к чёртовой матери в Латинскую Америку. Поездка с детьми станет моей первой серьёзной языковой практикой.
Я ещё очень многого не знаю, но уже радуюсь, потому что пусть через год, пусть в компании детей, которые во многом для меня загадка, я буду на своём Острове Свободы, с моими друзьями Вивиан и Хуаном Карлосом, а значит, пусть на пару недель, обрету дом и настоящее счастье.
Глава 1. Приехали!
28.10.2011
La Habana, 5.30
Вчера, тёмным кубинским вечером, после двенадцати с небольшим часов в самолете, мы наконец высадились в аэропорту Хосе Марти, упали в объятия Вивиан, и наша миссия поедания жизни большой ложкой началась.
Дети были с ходу затисканы и осыпаны комплиментами, от чего совершенно обалдели, но я их предупредила, что здесь так будет постоянно. Оставив их постоять с вещами, мы с Вивиан пошли обменять деньги и тут же подверглись общению с каким-то её знакомым, пробегавшим мимо. Один быстрый взгляд в мою сторону и вот он уже держит меня за руку и лопочет что-то по-испански насчет того, что я должна быть его девушкой. Здравствуй, Куба! Не успела приехать началось! От усталости не остаётся и следа, я хохочу и отвечаю puede ser, todo es posible (может быть, всё возможно), как вдруг он притягивает меня к себе и добивает вопросом на ухо на чистом русском: «двадцать сантиметров нормально?» «отлично!» Пожав мне руку, он убегает, а мы с Вивиан решаем не тратить время в очереди, поскольку у неё деньги есть, поменяю-отдам завтра.
В такси она звонит всем нашим общим знакомым, и рассказывает, что я приехала и что у меня un muchachito y una muchacha linda (мальчишечка и красивая девочка), что теперь в Гаване снова будут пельмени и что я выучила испанский. Я тем временем показываю детям мелькающие в окнах королевские пальмы и баньян. Мимо с грохотом проносятся старые американские и советские автомобили. Больше почти ничего не разберешь, достопримечательности показывать без толку кроме, разве что, Гаванского университета, чьи старинные мраморные лестницы ярко белеют в любой темноте.
Через полчаса мы у дома Мирты, где я жила в прошлом году. ¡Esta casa es como mi casa natal! (Этот дом мне как родной!) кричу я, и все бурно радуются, что я знаю такие слова. Мирта, впрочем, сегодня чуть сдержаннее нас предупредили, что у нее годовщина смерти кого-то из родственников. Прибегает её внук Алехандро, я вручаю ему подарок бинокль. Мирта вписывает наши паспортные данные в гостевую книгу, а мы все возимся с настройками бинокля, пока наконец не становится возможным чётко увидеть с балкона какой-то очередной тарантас времен Революции. По ходу распаковываются сумки и извлекаются гостинцы, которые мы потом отнесем к Вивиан. Разумеется, мы идем в гости к Вивиан, а как же иначе! Дети вытряхиваются из длинных штанов («Мама, мне не будет холодно в шортах?» «В ближайшие восемнадцать дней тебе вообще не будет холодно»), наскоро умываются, и мы идем на Сalle O, сделав небольшой крюк на Малекон (набережную), чтобы они увидели океан. В темноте видны ближние волны, дальше чёрная вода сливается с чёрным небом, но огни вдоль парапета позволяют детям оценить протяжённость набережной, и они только потрясённо качают головами.
У Вивиан нас встречает Чичо, её отец, с которым я наконец-то могу поговорить по-испански в прошлые два приезда знай хлопала глазами и мычала. Ему восемьдесят четыре года, он воевал вместе с Че Геварой. Я люблю этого худого полуслепого старика, который отлично поёт, может легко пройти пешком половину Гаваны и обратно, а при виде моего сына скрывается в комнате и возвращается с огромной шахматной доской, которой лет шестьдесят. Муж Вивиан, Хуан Карлос, тащит на стол ром и порезанный кружочками ананас, попутно целуя руку моей дочери, что явно происходит с нею впервые. «Осторожнее, Катя сегодня услышала больше комплиментов, чем за всю свою жизнь!» говорю я. «Да уж, соглашается она. Вот это круто! А в школе? Да ну их!»
Мы наконец усаживаемся, Хуан Карлос наливает рому мне и Чичо, водки себе и Вивиан, газировки детям. Через какое-то время убегает на улицу и возвращается с коробкой пирожных. Ай, эти кубинские пирожные с белковым кремом! Я побаиваюсь покупать их сама на жаре, они всегда выглядят чуть поплывшими и аляповатыми, но когда меня ими угощают, отказаться невозможно. Пока ничего плохого от них со мной не случалось. Вивиан варит кофе, очень переживает, можно ли его детям и не сделать ли капучино. Я уверяю, что моим детям можно всё, кроме рома и водки, а капучино они и дома выпьют, нечего дурака валять. Это мне, говорю, в детстве запрещали кофе и кетчуп. «Да я кетчуп бутылками пил в пять лет!» гордо заявляет Женька. Ну положим, столько кетчупа у нас в доме не было, но я подтверждаю.
И потом, Виви, они же никогда не пили такого кофе! Я привозила ваш кофе в Москву, но надо гейзерную кофеварку, как ваши, иначе не получается. А у нас они только итальянские, дорогие.
Купи себе здесь, это десять кук! И будет у тебя нормальный кофе. В турке наш кофе варить не надо.
Отлично! В рамках культурного обмена! Вам привозила мясорубку от вас увезу кофеварку!
Хуан Карлос тем временем вспомнил, что у него есть фотографии, где он молодой военный вертолётчик. Конечно, нам всем страшно интересно, тем более что Хуан Карлос образца 1978 года имеет, помимо военной формы и вертолёта, усы и прическу-одуванчик. Далее можно наблюдать, как объём прически постепенно перетекает в объём усов.
Ай, где мы были, Хуан Карлос, когда ты был такой? говорит Вивиан. И хотя в 1978 году я только-только пошла в старшую группу детского сада, с самым серьезным видом говорю, что мы с ней тоже не скучали. Нам и сейчас соскучиться не дают: по городскому телефону внезапно звонит мой новоиспеченный кубинский жених, чтобы спросить, как можно меня завтра увидеть и сводить в ресторан. «Ага! С нами!» басит Катька. Вивиан ему говорит, что я еще повыбираю, с кем мне куда идти, так что на завтра он точно может быть свободен. Мне льстит её вера в меня.
Мы обсуждаем планы на завтра, и кажется, должны будем облазить всю Гавану за день, потому что Вивиан «хочет делать специальная экскурсия для детей». Собираемся обратно к Мирте, поскольку все клюем носами на часах по местному времени около одиннадцати, в Москве семь утра, и за последние сутки спали мы часа три от силы. Нас идут провожать, по пути мы заходим в шахматный клуб. Да, в одиннадцать вечера там все ставни и двери настежь. Хосе Рауль Капабланка приветливо улыбается с большого портрета, несколько столов занято играющими неграми, а у входа можно посмотреть на посмертную маску маэстро и его награды. Я ни разу не видела на Кубе, чтобы играли в карты, но шахматы здесь в почете когда-то же кубинцу надо побыть серьезным, а других поводов как-то и нет.
Через полчаса отбой. Разобравшись с вентилятором, пижамами, душем и восторженными смс-ками друзьям и знакомым, падаем по кроватям. Под окнами всю ночь не стихает жизнь: через пару домов от нас негритянская дискотека, работающая до утра, прогуливаются люди, крича что-то друг другу, с грохотом проезжают старые автомобили. Я знаю, что под эти звуки детям снятся удивительные сны. Будильники у нас на половину девятого, но я на ногах уже с половины шестого, сижу в темной гостиной на диване и пишу эти строки, нещадно пожираемая москитами. Рассветёт так же быстро, как и темнело накануне, никаких будильников не потребуется, дети проснутся от пробивающегося сквозь ставни света, и мы пойдем с ними на балкон, чтобы посмотреть, как идут в школу кубинские пионеры. Я абсолютно счастлива.