Олимпийцы зажрались, а эти люди будут тебе благодарны до конца своих дней, они станут строить храмы для тебя и приносить свои жертвы, и праздники для тебя непременно будут самые распрекрасные.
Мефи был щедр на обещания, но во многом они должны были оправдаться. И с каждым новым словом он все больше и больше давил на самолюбие Люци. Со временем тот уже не смог бы и сам от всего этого отказаться.
Но сначала мне придется пахать, как проклятому, чтобы все это как-то сдвинулось с места, все-таки стал возражать он.
Только до того времени, пока у тебя не родится сын. Тогда ты сможешь перевести дыхание, если такое желание появится. И здесь все зависит только от тебя самого. И ты получишь для этого лучшую из богинь, вкрадчиво произнес бес.
О, как это было заманчиво. И все-таки, Люци считал, слушая сладостные речи, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он понимал, насколько там был далек, одинок и несчастен, и так скверно с ним на Олимпе обращались, как ни с одним из богов не бывало. Но нужно было все забыть и забросить, чтобы здесь не тяготил этот непосильный груз. И бес чувствовал, что он переборщил уже с негативом, надо было вселить уверенность в душу его, чтобы он ощущал себя властелином. Он должен был, просто обязан стать сильным и могущественным Богом, по крайней мере до того момента, пока люди не найдут себе другого.
Тьмы тут не было, это так, отметил Люци, оглядываясь вокруг, но и света тоже так серый полумрак. То, что бес называл миром, сверху казалось только небольшим поселением, в котором копошилась дюжина людей. Люци немного преуменьшил их число. И так бедно и убого они выглядели, что он впервые понял, почему из-за таких же несчастных Прометей пошел на муки. Смотреть на них было не просто больно, душа слезами обливалась. Бес понял, что во всем этом добился главного он останется и постарается что-то доброе совершить для них.
В тот миг и вспыхнуло солнце, да такое яркое, что свет его залил все вокруг. В то же мгновение они забыли о полумраке, который царил в Свароге. И тот, увидев, что произошло, понял, что наступили новые времена, и ему не сравниться с незнакомцем. А когда в пещерах и на полянах вспыхнул огонь, горячий, да жаркий, они согрелись впервые и разморились даже, то так окончательно и победил Люцифер, которого на новый лад стали называть Даждьбогом.
И в тот момент они склонились перед ним в едином порыве и навсегда готовы были связать с ним свою судьбу.
Глава 6. На новом месте
Когда он появился, то закатили славяне такой праздник, какого никогда прежде не бывало тут и быть не могло. Перед ними пришлось появиться и Сварогу, и Триглаве. Но если Сварога не волновало происходящее, и он даже порадовался тому, что теперь не один у них остался, а такой яркий и сильный солнечный бог появился, то Триглава, не скрывала своей ярости. Она чувствовала, что в первую минуту своего появления не только в прямом, но и во всех иных смыслах затмил Даждьбог своего предшественника. Вряд ли кто- то противился бы тому, что это он первый Бог в их мире.
Ничего, говорила она Сварогу, придет кто-то еще, кого они важнее для себя посчитают, и этому типу недолго радоваться придется.
Не стоит злорадствовать, оборвал ее тот, как мы можем мешать ему улучшить свою жизнь. Я дал им то, что мог, он смог дать больше. Значит все справедливо.
Какой прок нам от этой справедливости, явился неизвестно откуда, и решил все к рукам прибрать, возмущалась она.
И как не успокаивал ее Сварог, она никак не могла утихнуть. Но от нее почти ничего больше не зависело, и, видя, что он бороться с ней не собирается, Тригалава стала о другом подумывать, нравится ли она ему или нет, (она думала о новом боге, конечно). Ему нужны сыновья. Значит, он все равно придет к ней.
Без богини здесь обойтись не могли. Может быть, во многом они от людей отличаются и подняться значительно выше смогли, только то, что касается продолжения рода своего все здесь остается неизменным, и так будет всегда, подумала она и порадовалась своему открытию.
Поразмыслив еще немного, решила Триглава пока ничего не предпринимать, ведь рано или поздно он сам все поймет и попросит ее об этом. А так как в запасе у них вечность, то можно и подождать немного. Выбор у него невелик, и он сам все поймет, не стоит к нему приставать.
Еще на первом празднике сообщили Даждьбогу, что на рассвете они заложат жертвенник для него. Но он на это не обращал внимания. Они были в его власти, и со временем он, если будет вести себя разумно, заставит их делать все, что от них потребуется.
При ярком, почти ослепительном свете, мир показался почти прекрасным. Они поняли, что сюда теперь потянутся и другие люди. Скоро на этих местах так много народу будет, что боги захотят наслать глад и мор, чтобы их немного поменьше стало. Тогда и останутся самые сильные и выносливые.
Бес радовался больше других. Он не просто предвидел и угадал, как все должно складываться, но он все это и сотворил. Пусть потом об этом позабудут, но творение его останется. Потомки будут думать, что Даждьбог появился сам, и никто его сюда не приводил, но все духи будут помнить, хотят они того или нет, как все было на самом деле. Глупо думать, что боги все могут и все делают точно и в срок. Их много, и помыслы их могут не совпадать вовсе. И должен быть один, тот, который и будет направлять все происходящее и заставит их обо всем размышлять, принимать решения, пока этот мир не заживет собственной жизнью. Сколько бы все это во тьме продолжалось, если бы не он?
Демон знал, что он не сможет позабыть о своем промахе с Триглавой. Потому он и брюзжал о том, что все это только начало, скорее всего, у них ничего не получится. Однажды боги перессорятся, и тогда все рухнет.
Конечно, все умирает, говорил бес рассудительно, только важно кто и как помрет.
«
И был на земле в те дни еще один праздник. Но приветствовали на этот раз уже не Даждьбога. По миру разлетелась весть о том, что у Матушки их Триглавы родились близнецы. Одного из них хорошенького да светленького назвали Белбогом, и со временем он станет помощником во всем старику Сварогу. А второй был темным и мрачным с первого дня. И стал он называться Чернобогом. И хотя немного перепугались родители и всполошились, глядя на второго ребенка, но тревога в их душах быстро исчезла, потому что знали они, что и он этому миру был необходим. Смерть ему не грозила, а вот о смерти других он должен был со временем позаботиться сам. И земля без подземного мира обходиться не сможет, как только обитателей на ней больше станет.
Глядя на детей своих, размышляла Триглава о грядущем, старалась представить, как меняться этот мир станет, но очень трудно тогда ей это было сделать. А дети младенцами быть перестали уже через несколько дней долго с ними возиться ей не пришлось. И на глазах стали они расти, и матереть.
«В мир придет зло вместе с сыном моим, с грустью думала она, а Сварог о том же самом говорил бесу, как только тот навестил Старика.
Но без него мир и не сможет продержаться долго, возражал ему тот. Жизнь всегда будет разная, только зло да смерть может что-то изменить в этом мире, никому и никогда не обойтись без него. Надо только внимательно следить за тем, чтобы зла не становилось много и не сокрушало оно все на пути своем, а это уж мы и должны делать. А в небольшом количестве оно даже полезно бывает, тут же прибавил он, и радовался тому, что так мудр и все понимает лучше, чем даже этот первый и мудрейший из богов.
«Только кажется, что боги всемогущи, размышлял между тем бес, а если бы он не украл огонь, разве появились бы они и смогли обрести этот мир и править в нем? Вот и Сварог метался бы в кромешной тьме еще века. Пока не нашелся бы еще такой же бес, и не помог ему обрести то, что он теперь свои миром с гордостью называет, а может, и совсем не отыскал бы он пристанища, это еще как сказать. И был бы мир тогда во тьме кромешной, копошилось бы где-то и что-то неразличимое и только.
Триглава большую часть времени проводила вместе со своими детьми. Она чутко замечала, как добр и великодушен первый ее сын, а второй так и не научился улыбаться, хотя не может быть, чтобы его совсем ничего не радовало. Но все ему плохо было. Он яростно бросался в драку и старался пнуть его побольнее, словно в этом была какая-то невероятная радость для него.
И напрасно она думала о том, что сможет переделать его и как-то характер его скверный изменить. Это никому не под силу было. Он всегда успевал увернуться от ответного удара, оправдаться за дурной свой поступок, и получалось так, что виноват весь мир, только не он сам.
Со временем Триглава так устала бороться с ним, что сама ждала момента, когда же решат боги, что ему можно во владения его отправляться. Ни на что другое у нее времени больше не оставалось. А так как Даждьбог все еще не обращал на нее никакого внимания, то она стала бояться, что может появиться какая-нибудь залетная Медея черная волшебница, и уведет его. А вдруг она уже появилась, и он скрывает ее где-то в пещере?