Я тогда еще рассмеялся и сказал: «Ага, и помню, как у нас с ней: любовь, семья, дети и все такое А если меня чем-то придавило по дороге домой, то я живу и помню собственные похороны?».
«Ну, теоретически да», согласился со мной приятель
Софи, а почему вы сказали, что сначала все было замечательно?
Потому что позже оказалось, что не все так хорошо, как виделось в начале. Создание порталов привело к тому, что многие профессии стали просто не нужны. Люди стали терять работу, а с ней и возможность нормально существовать. Но это была лишь первая ласточка беды, что уже витала над головами людей.
Что вы имеете в виду?
Зазеркалье. Так многие окрестили другие реальности. Зазеркалье преподнесло человечеству удивительный подарок новую медицину и чудеса генетики. Мы почти перестали болеть и стали долго жить.
Сколько?
До двухсот и более лет. Как показало время, люди были не готовы к таким сюрпризам. Жить долго хотелось всем, но не все умели долго жить. К тому же подрастало новое поколение, которому тоже требовались определенные условия для нормального обитания. И хотя многие оставались в других мирах, людей от этого не становилось меньше. Начались убийства: из-за рабочего места, жилья, еды, политических взглядов, религиозных убеждений, да и просто так. Люди сильно деградировали и сходили с ума, каждый по-своему. Выходить на улицу без оружия считалось безумием. Жизнь больше не представляла никакой ценности, и у многих пропало желание иметь потомство. Впереди замаячила демографическая катастрофа, а вместе с ней разрушения во всех сферах жизни И тогда президенты всех стран были вынуждены пойти на крайние меры. Они создали ОП Объединенное Правительство, которое тут же изменило и засекретило коды доступа в Зазеркалье. Были образованы новые правительственные структуры. Одной из таких структур стал «Департамент Контроля над рождаемостью и смертью», который тут же обязал каждого взрослого человека воспитать как минимум пятерых детей. Но не все хотели иметь потомство и тогда к ним стали применять довольно суровые меры наказания.
Какие?
Разные Ну, к примеру, с них могли брать очень большие налоги Могли отказать в медицинской помощи Все это сопровождалось шквалом передач о новых взглядах на происходящие процессы в обществе, о разлагающей идеологии Зазеркалья и прочее, прочее, прочее
И это помогло?
Вы знаете, да. Численность людей стала расти, и как только достигла нужной отметки, «Департамент Контроля» издал закон, по которому жить разрешалось до 150 лет. Не более. Отсрочку получали лишь те, кто, по мнению департамента, был полезен обществу политики, ученые, деятели искусств
И все с этим смирились?
Разумеется, нет! Все эти шаги со стороны ОП вызвали шквал возмущения. По миру прокатились протесты: против закрытия Зазеркалья, против принудительного ухода из жизни, против самого ОП и просто против ВСЕГО! Их, правда, быстро погасили, зачинщиков упрятали в тюрьмы, запретили ношение любого вида оружия, а в некоторых регионах ввели военное положение. И у людей начался психоз «БЖ» Боязнь Жизни, известный в старину как «Синдром живого трупа».
Это когда появляется устойчивое стремление к суициду?
Да. Люди впадали в тяжелейшую депрессию, кончали жизнь самоубийством поодиночке или группами. Тогда ОП, под предлогом появления опасного вируса из Зазеркалья, объявило о начале повальной вакцинации населения новым препаратом «Пиатон». Большинство, поверив в эпидемию, выстраивались в очередь за спасительной прививкой. На деле «Пиатон» оказался обыкновенным наркотиком, обладавшим сильным седативным действием. Люди успокаивались, однако побочный эффект этого препарата вызывал у них не только физическую зависимость, но и разрушительно действовал на некоторые органы. Их замена стоила ОП огромных средств, и препарат быстро заменили на другой «Окситон», который не только давал состояние умиротворения, но и позволял человеку не испытывать усталость на протяжении многих часов. Через пару месяцев восемьдесят процентов населения не могло обходиться без этого лекарства. Несмотря на то, что последний наркотик не приводил к сильным физиологическим разрушениям, департамент заявил, что отныне дети будут вынашиваться в специально разработанных инкубаторах
Расскажите мне о своей матери.
Расскажите мне о своей матери.
Я не знаю, что о ней рассказывать.
Что-нибудь, в общих чертах. Как ее зовут, как она выглядит
Ее звали Джул.
Почему звали? Она умерла?
Не знаю
Хорошо. Итак, ее звали Джул.
Она была высокой, красивой, генетически абсолютно здоровой женщиной. Ни одного изъяна. Ее покойные родители были людьми успешными, богатыми и влиятельными, что дало ей возможность учиться в лучших школах, одеваться в самых дорогих бутиках и отдыхать на самых шикарных курортах. Разумеется, она читала и смотрела только то, что было разрешено и одобрено специальным «Департаментом Воспитания и Образования». Когда ей исполнился двадцать один год, она вышла замуж за старшего брата своей школьной подруги. Джул не любила его. Просто он являлся послом в одном из миров Зазеркалья, и это давало ей право не только беспрепятственно бывать там, но и, возможно, продлить себе жизнь.
Она любила вас с братьями?
Нет. Она вообще никого не любила, кроме себя. Джул предпочитала навещать своих детей сначала в инкубаторах, а затем в пансионатах. Все остальное время Джул проводила в свое удовольствие.
Вы когда-нибудь бывали у нее дома?
Два-три раза в год Джул устраивала семейные обеды, на которые приглашала многочисленных друзей и знакомых. Разумеется, мы ее дети, должны были присутствовать на этих обедах.
А как вы думаете, зачем она приглашала посторонних на семейные обеды?
Думаю, это была показуха. Некий пиар перед другими.
Вы часто общаетесь со своими братьями?
Нет. Я о них даже и не думаю, впрочем, как и они обо мне.
Скажите, а ваш отец?
Маленьким я видел его от силы раз пять. Карьера посла не позволяла ему часто бывать дома. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, он исчез. Кто-то говорил, что его убили, кто-то предположил, что он остался в Зазеркалье и у него там другая семья. Джул очень злилась.
Почему?
Потому что она не могла больше посещать Зазеркалье.
В досье сказано, что вы тоже побывали в Зазеркалье. Как вам удалось это сделать, учитывая положение дел?
Зачем вы хотите это знать?
Чтобы понять, как помочь. Или вам не нужна наша помощь?
Нет Да Не знаю
Расскажите, как вы туда попали?
Если я расскажу, вы, правда, мне поможете?
В этом и заключается моя задача, Софи
Хорошо. Это случилось за месяц до моего дня рождения
Глава 2.
В то утро звонок будильника прогремел над моим ухом, как раскат грома, заставив меня вынырнуть из объятий Морфея, а, может, и самого Гипноса с жуткой головной болью. Не открывая глаз, я сел на край тахты и, оперевшись локтями в колени, начал пальцами массировать виски. Боль стала уходить. Послышалось цоканье, и я почувствовал на своем лице горячее дыхание. Это был Хвост моя немецкая овчарка, мой единственный друг, которому я могу рассказать все, что накопилось в моем воспаленном воображении. Я люблю его, и Хвост платит мне тем же.
Ты-ы прро-осну-улся? протяжно поинтересовался он.
Почти, ответил я и открыл глаза.
Пес стоял рядом и вилял хвостом. Протянув руку, я потрепал его по загривку.
Это теперь звери умеют говорить. Не все, но умеют. Спасибо генетикам. Лет пятьсот назад они изменили что-то в их мозгах и гортани, что привело к большому научному открытию.
Рра-або-ота-а? пес посмотрел на меня преданным взглядом.
Да, приятель, сунув ноги в шлепанцы, я с трудом поднялся и побрел на кухню. Сейчас тебя выпущу, потом накормлю. Когда вернусь, не знаю. Я оставлю тебе еды на вечер.
Хо-орро-ошо-о, Хвост двинулся за мной следом.
Я открыл дверь, и он выскочил в садик.
Добежав до любимого куста, Хвост внезапно остановился и, повернувшись ко мне, провыл:
Джу-ул. Вче-ерра-а.
Я поморщился. За последний месяц это был уже пятнадцатый звонок от нее. Сварив себе кофе, я уселся за стол и, поправив на своем запястье вирком, набрал номер матери.
Слушаю, но не вижу, раздался ее голос.
Привет, Джул, это Софи.
Наконец, в ее голосе послышалось слабо скрываемое раздражение. Я ждала твоего звонка еще вчера. Разве твоя псина не передала тебе?
Говори, что тебе нужно. Мне скоро уходить.
Почему я тебя не вижу?
Нет времени подключать голограмму.
Она знала, что я вру, но ничего не сказала, лишь, наигранно вздохнув, промурлыкала: