Несмотря на враждебное поведение молодого милиционера, Васька, разговаривая с деревенскими, всегда чувствовал себя спокойно и уверенно. Он хорошо знал, как с ними следует говорить. Деревенские были немного вороватыми людьми, мимо какой-либо завалявшейся вещи они просто так не пройдут. обязательно к себе на двор утащат. Но попусту приставать к людям, лезть в драку с ними не полезут. С городскими они будут драться только в случае возникновения какой-либо суперважной причины в форме сельской девчонке, отказавшей сельчанину и приросшей к рабочему. Этот же молокосос с винтовкой мосинкой в руках, своей службой в милиции уклонялся от службы в действующей армии. Он себя в милицейской форме возомнил очень большой кочкой на деревенском болоте. Из-за своего пустого гонора он мог бы натворить черт знает, что! Его следовало бы остановить, пока не поздно! Он и так своим штыком до смерти напугал добрейшего Владимира Ивановича.
Васька, скинув с себя одеяло и, приняв положение «сидя», негромким голосом скомандовал:
Эй, ты, молокосос, прекрати безобразничать! Убери штык своей винтовки от лица товарища полковника Решетова. Такое твое поведение ему может не понравится. Тогда на полковой гауптвахте тебе придется провести до конца своих дней! Да, и никакого поезда мы не взрывали. Вчера поздно поужинали, выпили на двоих бутылку водки и легли спать. Вы же нас, товарищи милиционеры, разбудили. К тому же без стука и соответствующего разрешения вошли в помещение нашего купе! Вы же должны были бы знать и вас этому, наверняка, этому учили! Как следует обращаться к командирам Красной Армии. Прежде чем обратиться к такому командиру, рядовой красноармеец или сержант обязан у него на это получить разрешение! Вы же оба в наше купе ворвались без всякого на то разрешения, даже не постучав в дверь! Ну и как, товарищи милиционеры, мы должны к вам после этого относится? Как к грабителям или как к нарушителям строгой армейской дисциплины? Так что благодарите бога, что я вас не пристрелил!
И Васька этим сельским глупцам милиционерам продемонстрировал свой большой маузер. Когда только он проснулся и начал говорить, то свою руку незаметно для милиционеров засунул под подушку. Сейчас же этот маузер Васька держал в своей руке. Стрелять в своих он, разумеется, не собирался, но его маузер произвел ожидаемое впечатление на местную милицию. Молокосос-уклонист тотчас отошел в сторонку от полковника Решетова. Он слегка спрятался за спину пожилого милиционера, исподлобья поглядывая то на Ваську, то на полковника Решетова. Тот же медленно приходил в себя после экзерсисов молокососа в синей милицейской форме со штыком мосинки у своего лица. Затем полковник Решетов начал одевать свой армейский мундир, полковника РККА.
К слову сказать, на этих деревенских милиционеров наибольшее впечатление произвели не Васькины слова, а тон его голоса, которым он к ним обратился. Они практически сразу же его приняли за своего командира. Прекратили безобразничать, перебрались к двери купе и там подтянулись. Освободившееся пространство дало возможность Ваське присоединиться к Владимиру Ивановичу и тоже начать одеваться. С каждым предметом одежды, которые они на себя одевали, лица обоих милиционеров все более и более вытягивались. На их глазах пассажиры купе, на которыми они только что издевались, начали превращаться в командиров Красной Армии. Один из них становился полковником, а другой и того хуже лейтенантом грозного НКВД.
Васька в талии перетянулся ремнем с пятиконечной звездой на пряжке. Затем он принялся выправлять за спиной гимнастерку, сзади он соорудил так называемый «ласточкин хвост». Такой забор гимнастерки под ремень считался высшим шиком среди среднего командного состава командиров-сотрудников центрального аппарата московского комиссариата НКВД СССР. Полковник Решетов, видимо, прослышал об этой моде, но в данный он всего лишь только неодобрительно поцокал сквозь зубы в сторону Васьки.
В этот момент снаружи, с перрона послышался громкий командный приказ:
Товарищи милиционеры, всех пассажиров вывести из выгонов поезда и построить на перроне. При этом все пассажиры поезда должны быть тепло одеты, вы должны присматривать за тем, чтобы никто из них даже случайно не обморозился!
Перрона, как такового, на этом полустанке, разумеется, не было. Среди леса на небольшой территории были попросту вырублены деревья. При въезде на эту территорию главный железнодорожный путь расходился еще на два ряда рельсов, чтобы затем они снова сошлись в один путь, когда состав будет покидать территорию этого северного полустанка. Это позволяло двум встречным поездам расходится на этом полустанке. Третий же ряд рельсов использовался в качестве запасного пути. Сейчас именно на нем стоял состав поезда Москва Архангельск.
Перрона, как такового, на этом полустанке, разумеется, не было. Среди леса на небольшой территории были попросту вырублены деревья. При въезде на эту территорию главный железнодорожный путь расходился еще на два ряда рельсов, чтобы затем они снова сошлись в один путь, когда состав будет покидать территорию этого северного полустанка. Это позволяло двум встречным поездам расходится на этом полустанке. Третий же ряд рельсов использовался в качестве запасного пути. Сейчас именно на нем стоял состав поезда Москва Архангельск.
Местные милиционеры начали небольшими партиями пассажиров выводить из вагонов поезда, выстраивая их в две шеренги перед каждым вагоном. Причем всех пассажиров того или иного вагона выстраивали именно перед этим вагоном. Когда все пассажиры были выстроены в шеренги перед своими вагонами, то перед ними появился человек. Он был одет в форму старшего лейтенанта НКВД с двумя ромбами на петлицах. В руках этот старший лейтенант держал простой жестяной рупор. Рупор он поднес к своим губам и произнес короткую, но весьма вразумительную речь:
Товарищи пассажиры, прошу всех вас не волноваться! Сейчас мы произведем досмотр вагонов вашего состава. Если мы ничего не обнаружим, то очень скоро вы продолжите свой путь! Если в какомлибо вагоне мы обнаружим что-либо подозрительное, то будут задержаны все пассажиры этого вагона для дальнейшей проверки и для допроса. Уже сейчас могу объявить, что мы задержим пассажиров десятого вагона, в котором произошел взрыв, а также всех членов поездной бригады.
Десятый вагон был последним вагоном в составе этого поезда. Причем, рядом с этим вагоном выстроилась в одну шеренгу самая маленькая по численности группа пассажиров. Если, разумеется, количество пассажиров этого вагона сравнивать с количеством пассажиров других вагонов этого состава. Как Васька и предполагал в их вагоне было всего лишь семнадцать пассажиров. По лицам этих семнадцати человек можно было легко догадаться о том, что все они себя чувствовали не в своей тарелке, что они явно попали в совершенно непривычную для себя обстановку. Все пассажиры были одеты в полувоенную одежду, но без знаков различия! Васька к этому времени знал, что такая форма одежды страшно нравилась, и ее любили носить партийцы высокого ранга и положения. Сейчас эти партийцы стояли, переминаясь с ноги на ногу, они пока еще не знали, как себя следует вести в данной ситуации.
Одинокой фигурой среди этих советских партийных деятелей выделялся генерал. Он стоял немного в стороне от партийных деятелей. На голове генерала была казацкая папаха, на плечах шинель отличного пошива. На отворотах шинели красовались три звезды, что соответствовало чину командарма третьего ранга. Этим командармом оказался именно тем пассажиром в бриджах, с кем Васька случайно столкнулся в коридоре вагона далеко за полночь. Тогда этот пассажир ему почему-то показался хорошо знакомым человеком, сейчас же при дневном свете он сразу же узнал этого командарма третьего ранга Красной Армии.
Командарм, видимо, тоже признал Ваську. Он его эдак пальчиком поманил к себе. Не обращая внимания на милиционеров, попытавшихся его остановить, Васька покинул свое место в шеренге пассажиров своего вагона. Сделав, как положено, три строевых шага, он подошел к командарму и вытянулся ним в струнку. Взял под козырек, громким, хорошо поставленным командным голосом доложил:
Товарищ командарм, прибыл по вашему приказу!
Ну, так что, лейтенант, ты меня узнал?!
Так точно, товарищ командарм! Вы Довлатов Петр Степанович, казачий корпус под вашим командованием сильно потрепал немцев под Москвой месяц тому назад!
Да, месяц назад я командовал корпусом, а сейчас вступаю в командование армией. Следую к месту назначения! Не хочешь ли ты, лейтенант, присоединиться ко мне? Могу тебе предложить вакансию своего ординарца! Думаю, что мы сумеем поладить! Обещаю, что, начав служить у меня, ты быстро пойдешь в гору, станешь большим командиром Красной Армии!
Хочу, Петр Степанович, но не могу!
Выход Васьки из строя шеренги, его разговор с человеком в генеральской шинели явно заинтересовал старшего лейтенанта НКВД, командовавшего милиционерами. Он подошел к ним и, стоя неподалеку, внимательно вслушивался в разговор Васьки с командармом Довлатовым. К этому времени этот старлейт уже успел команду своих оперативников отправить на осмотр купе вагонов поезда. Поэтому он не прерывал и не вмешивался в чужой для себя разговор. Когда разговор закончился, а Васька освободился, то старлейт подошел к нему и шепотом поинтересовался: