Но мы подставим другого в темноте не разобрать Да им, в сущности, все равно, кто будет гореть на костре. Когда начнется экзекуция, мы переоденемся в трубадуров, покинем монастырь и скроемся в Северном лесу С нами пойдет Прох. После а что будет после знаю только я и мой Всемилостивейший Покровитель.
Справедливость
Суд Нижнего Монастыря округа Плист, в составе семи старейшин, приговорил Алена Керта к Справедливому Возмездию. Обвинив его в мошенничестве, колдовстве и призывах к бунту (список преступлений был составлен лично Марселем), Главный судья монастыря отец Грим безоговорочно доказал вину по всем статьям и, поставив вопрос на голосование, предложил сжечь Алена Керта Лицедея на костре, с последующим раздуванием пепла. При одном воздержавшемся (он был за повешение), судьи проголосовали единодушно.
Алену надели на голову мешок и поволокли в келью Настоятеля на исповедь, а младшие братья, перебрасываясь шутками, стали готовить костер, должно быть, предвкушая картину мучений колдуна.
В келье у Марселя на полу извивался связанный человек с мешком на голове жертва, которая пойдет вместо Алена на костёр. Жертва мычала, Марсель с аппетитом глодал кость, оставшуюся с обеда.
Чего стоит человеческая жизнь, размышлял он вслух, вот так живёшь себе, живешь, а потом или на костер, или сам подохнешь Не повезло тебе, Гаренга, прости меня Всепредобрейший
Это Гаренга? Мне жаль его
С ним ничего не случится, мой жалостливый злодей, Марсель отпил морса из кружки. Они его развяжут, увидят, что это не ты, и отпустят. Если, конечно не решат, что это ты, как посланник тьмы, принял его обличье. Ты ведь умеешь превращаться в гадов и крыс? Ладно, залезай под топчан, сейчас придут.
Раздался стук в дверь, похоже, все было готово, и святое братство жаждало зрелища, а также торжественной трапезы и увеселений после свершения Справедливости. Вошел Прох с тремя младшими братьями. Братья схватили Гаренгу и поволокли его к месту, где все было готово к празднику, Прох остался.
По замыслу Настоятеля, Прох должен был вывести их из монастыря (на случай встречи с патрулем), и далее сопровождать по лесной тропе до ближайшего селения Ильме. Там, Марсель собирался пристроиться к обозу с продовольствием и оружием, направлявшемуся в Труст. Ален и Марсель переоделись: Марсель приклеил себе усы и бороду, надел на голову полосатый колпак. Ален надел рыжий парик, прицепил ослиные уши и перевязал глаз.
Послышалась барабанная дробь, означавшая, что Справедливость начинается.
Пора, сказал Марсель, сейчас Грим будет оглашать приговор.
Они покинули келью через «шкаф» и вышли из пристройки с другой стороны. До центральных ворот добрались без приключений. Во дворе никого не было, все собрались у костра.
Стражник у ворот узнал Проха, однако, поинтересовался, кто эти двое с ним и куда это они ночью направляются. «Пьяные трубадуры, неожиданно суровым тоном ответил Прох, велено выпороть и выдворить из Монастыря. Я же, назначен сопровождать их до полицейского участка в Ильме». Тем не менее, стражник подошел ближе, и осветил их факелом. «Чтоб мне захлебнуться в Чёрном болоте! воскликнул он, это что, родной брат нашего Настоятеля?» «Нет», сказал Прох и опустил дубину на голову стражника. Тот кубарем скатился в канаву, дорога к свободе была открыта.
Когда послышался шум, крики, свист и гиканье обманутых святых отцов, старших и младших братьев, беглецы уже были за пределами Монастыря.
Скорее всего, усмехнулся Марсель, они решат, что ты, колдун, сбежал сам и прихватил меня и Проха с собой в Царство Злейшего. Так что поторопимся, если поймают разорвут на части прямо здесь.
Северный лес
В кустах за воротами Монастыря их ждали приготовленные Пампухом ослы, навьюченные увесистыми мешками. «Монастырская казна, провиант, оружие и запасное платье, всё как приказывали. И фальшивые документы» доложил Прох, и Настоятель остался доволен. Через некоторое время они въехали в густой лес, и Прох зажег факел.
В приемник, встроенный в левое ухо Алена пришла информация из Центра. В сообщении содержался приказ заканчивать работу, и указывалось место, где через две Луны его будет ждать телепортационный лифт. Это было недалеко от селения Ильме, куда пролегал их путь.
Впереди замаячил огонёк, видимо, отблеск костра, они спешились и направились к нему.
Впереди замаячил огонёк, видимо, отблеск костра, они спешились и направились к нему.
У костра грелся известный налётчик и грабитель Бут, старый знакомый Настоятеля. Раньше он был монахом в Монастыре Калгаба, потом решил сменить профессию, для чего ловко обчистил монастырскую казну. Потом он появился в Монастыре Плиста, где отдал настоятелю половину добычи. За это он получил две Грамоты, одну об отпущении прошлых грехов, и вторую о том, что теперь он свободный охотник, обязующийся ежемесячно вносить в казну Монастыря пять золотых.
Марсель сдержанно поздоровался и поинтересовался, удачная ли нынче была охота. Бут, несмотря на маскарад, сразу узнал Настоятеля, но лишних вопросов задавать не стал. Он, между прочим, похвастался, что «освежевал двух кабанов и остриг две дюжины баранов» (что означало: «ограбил двух ремесленников и взял дань с двадцати четырех крестьян»). Теперь же, он возвращается с ярмарки в Грогге, где удачно сбыл свои охотничьи трофеи. Потом он разглядел Алена и умолк. Дело в том, что в прошлом году Ален защитил от него детей одного знакомого Благородного князя, для чего пришлось выбить негодяю зубы и сломать нос. По всей видимости, он не забыл этот урок. И теперь жаждал мести.
А вот эту собаку я знаю, сказал Бут, Марсель, продай мне его, я щедро заплачу.
Плати, спокойно ответил Марсель.
Разбойник вытащил кожаный мешок и отсчитал десять золотых, затем вынул из ножен широкий нож.
Я живо спущу с тебя шкуру, братец, он рассмеялся, и Ален улыбнулся ему в ответ.
Улыбка Алена была последним, что увидел в своей жизни свободный охотник Бут. В следующий момент он корчился в предсмертных судорогах, а Марсель вытирал пучком травы свой кинжал.
Прох, закопай его, сказал он, снимая с ремня убитого саблю в ножнах, украшенных драгоценными камнями и кожаный мешок с золотом.
После вечерней молитвы, Марсель и Прох приступили к трапезе. Периодически они осушали кубки, которые наполняли из бочонка с молодым медом, оставленного Бутом.
Славный был человек, заметил Прох, отчаянный и ловкий, настоящий герой.
Марсель молча ел цыпленка, наверное, думая о хороших и полезных людях, которых, увы, становится всё меньше.
Ну что же, наконец, громко икнув, сказал он, пора и на ночлег устраиваться. Прох, привяжи Лицедея к дереву
Как же можно, Великий господин? Прох заволновался, здесь много диких зверей, которые могут разорвать нас сонных, да и другой нечисти
Вот он и будет караулить. В случае чего, его первого и задерут. Мы же проснёмся от его криков. Пошевеливайся Прох, иначе сам займешь его место.
Проха долго уговаривать не пришлось, и вскоре Керт был накрепко привязан к дереву кожаным ремнем.
Так-то лучше, усмехнулся Марсель. А поскольку ты есть Лицедей, то покажи мне на сон грядущий, что-нибудь эдакое, чтобы слух усладить. Баллада «О храбром Эме», или поэма «О тайнах сестёр Зефф» в самый раз. Да поживее, не то я разозлюсь, Всепредобрейший свидетель!
Настоятель, оказывается, был неплохо осведомлен о репертуаре Алена. Эти драматические пьесы Керт, странствуя по Анималии, разыгрывал в лицах со спецэффектами. Публика плакала от восторга, от души смеялась над шутками, и сопереживала трагические моменты. (При их исполнении Ален использовал голографические специальные эффекты, и зрители в какой-то мере сами становились участниками представлений).
Немного подумав, Ален начал, всматриваясь в красноватые от выпитого меда и отблеска догорающего костра лица своих спутников.
«Легенда о Чёрном Замке», объявил Ален. Прошу не перебивать.
Здесь неподалеку, совсем рядом ближе семисот шагов находится Чёрный Замок. (Ален представил компьютерную клавиатуру, мысленно набрал комбинацию цифр, и в пространстве над его головой возник светящийся экран, на котором появились очертания средневекового Замка картинка из файлов его внутреннего компьютера). Он до того неприметный, что кто не знает о нём вовек не сыщет, ни днём, ни, тем более, ночью. В центральной зале Замка роскошь и богатство: бархатом устланы кресла, золотая и серебряная посуда на столе, шелка на окнах (на экране возник интерьер внутреннего убранства парадного зала для приёма гостей. Левым глазом Ален наблюдает вытягивающееся лицо Марселя, и Проха, уронившего голову на грудь). Под сводами зала звучит дивная, прекрасная музыка (послышалось жалобное пиликанье одинокой скрипки, сопровождаемое ритмичными ударами большого барабана).