Доля налога на добавленную стоимость в консолидированном доходе, как видно из таблицы, довольно низкая (максимальная ставка 18%, льготная 10%, следовательно, налогооблагаемая база фактически ниже, но не более 6 538,39 млрд.р. и 12 157 млрд.р. соответственно в 2009 и 2014 гг.). Это 1617% от номинального ВВП (но добавленная стоимость это то, что создано трудом и оплачено, следовательно, и это может означать долю фонда оплаты труда, да ещё включая другие затраты, что значительно меньше 33%). При этом обратим внимание, что только розничный товарооборот в стране составляет около 2122 триллионов рублей в год. Это подводит нас к парадоксальному заключению, что на российском рынке реализуются преимущественно товары с низкой степенью обработки, без добавленной стоимости, т.е. по цене почти на уровне издержек. А статистика нам сообщает, что в формировании ВВП более 20% прироста товарной массы составляет продукция (товары и услуги) обрабатывающих производств, транспорта и связи. Значит, только эти сектора экономики должны обеспечить базу для обложения налогом на добавленную стоимость в 14195,12 млрд. рублей. Версию, что всё, что не попало в официальную статистику, в России производят и перепродают индивидуальные предприниматели, освобожденные от уплаты НДС, из рассмотрения исключим, как абсурдную. В любом случае доля НДС должна быть больше, учитывая, что налог берётся с полной добавленной стоимости (а для расчёта зарплаты только часть) и, кроме того, НДС это 10 и 18%, а НДФЛ это 13%. Очевидно, собираемость налогов или добавленная стоимость в стране на очень низком уровне. НДС начисляется на реализованный товар или услугу, т.е. на затраты (включая заработную плату) на их производство. Отсюда у всякого предпринимателя возникает соблазн с одной стороны показать, что всю прибыль съедают затраты (тогда они растут), а с другой надо эти самые затраты в целях повышения рентабельности сократить до минимума. Баланс между этими двумя противоположными тенденциями каждый находит по-своему. Если заработная плата у большинства работников на низком уровне, но при этом доля НДФЛ в формировании бюджета сохраняет лидерство, значит, найдена золотая середина, и она не в пользу наёмных работников, т.к. реально ФОТ составляет долю от ВВП не более 15%. Налог, если он побуждает занижать оплату труда и сказывается больше на ценах, чем на доходах бюджета (как НДС), беда для экономики.
Сумма сборов НДФЛ (в России налог один из самых низких в мире, если не знать о существовании прогрессивного) сопоставима с суммой налога на добычу полезных ископаемых. Логично предположить, что и НДПИ у нас один из самых низких. Особенно на фоне того, что Россия является одним из ведущих экспортёров сырья. Доходы от природных ресурсов, которые добываются и в значительной степени в сыром виде отправляются на экспорт, формируют бюджет немного более чем на 50%. Часть прибыли добывающие компании выдают в конце года ТОП менеджерам в виде премиальных, сопоставимых с годовой зарплатой всех рабочих и служащих вместе взятых. Но не торопятся повышать степень обработки сырья. Нефтеперерабатывающие заводы в лучшем случае модернизируются (в последние годы) но не строятся новые. Поставлять углеводородное топливо за рубеж при падении курса национальной валюты оказывается более выгодно, чем реализовывать на внутреннем рынке (экономия на зарплате за счет инфляции и росте курса доллара при активном содействии государства). Чтобы изменить ситуацию, поставка сырья на внутренний рынок для производителей должна быть более выгодной, чем на внешний. А в условиях роста курса доллара и евро по отношению к рублю и погоне за получением прибыли именно в конвертируемой валюте это почти невозможно. За последний год курс рубля упал на 52%, а зарплата рабочих осталась прежней. Значит, в реальности тоже значительно упала. По некоторым оценкам и номинальная зарплата за последний год снизилась на 9%. И пока этот бонус сырьевой сектор не отработает, ничего не изменится. Без государственного регулирования этот вопрос решить нельзя. Вместо этого государство «решает» проблему путем снижения пошлины, например, на нефть, с целью улучшить условия торговли как раз на внешнем рынке. Что это дает собственно экономике? Дополнительные валютные поступления? Как раз наоборот. Значит, государство намеренно отказывается от притока таможенных платежей. Кроме того, государство стимулирует добывающие отрасли иногда путем полной отмены уплаты НДПИ. В том числе иностранными "партнёрами"? Развития отрасли не получается, только расширяется география добычи. Сбор этого налога небольшой. Сумма сопоставима с годовой суммой, собранной с физических лиц. Это значит, что в цену на углеводороды (как базу для расчета налога) не включены многолетние затраты нескольких поколений, вложенных в исследования, разведку, создание производственной инфраструктуры и ноу-хау. В этом "секрет" относительно низкой себестоимости наших углеводородов. А это значит, что все эти направления деятельности не получают должного финансирования, следовательно, отдаются на волю иностранных «партнёров». Работа в этих отраслях ведётся таким образом, как будто разведку недр, пробные бурения, строительство инфраструктуры и т.д. на старых месторождениях проводили нынешние владельцы бизнеса. На самом деле они к этому не имели и не имеют никакого отношения. Государственные затраты прошлого не учитываются в цене сегодня. Не учитывается в затратах и амортизация отечественного оборудования, т.к. используются даже буры преимущественно иностранного производства. Иностранные фирмы, участвуя в добыче наших ресурсов, получают прибыль и стимулируют своё производство. Наши ведомства, очевидно, это устраивает, они намеренно отдают ресурсы в пользование иностранным фирмам, от засилья которых арабские страны в своё время освобождались. Почему же наше государство так заинтересовано в привлечении иностранных фирм, их инвестиций и их оборудования? При таком сочетании всех компонентов производственного процесса ресурсы (стратегические: нефть, газ, алюминий, редкоземельные и пр. драгоценные металлы) ещё в земле становятся как бы иностранными. Мы теряем контроль. Используются иностранные специалисты (деньги за рубеж), технологии (деньги за рубеж), техника, оборудование (деньги за рубеж), патенты (деньги и права за рубеж), само сырьё туда же, за рубеж, а с ней дивиденды и прибыль. Стране остаются рентные платежи, как в отсталых странах до их освобождения от колониальной зависимости. При таком соотношении национального и иностранного участия в главных отраслях нашей экономики можно усомниться в достоверности оценки национального дохода. Эта тема ещё требует своего исследования. Но если судить по тому, что национальный доход в 2014 г. Росстатом оценивался по-разному: то в 76626148 млн. рублей, то в 80441480,3 млн. рублей в текущих ценах (в справочнике за 2017 г., добавлено в статью при подготовке к печати), а ВВП в 79199700 млн. рублей (в нормальной экономике национальный доход всегда меньше, чем ВВП), то это значит, что в России статистика не отражает реальное состояние дел. Впечатление такое, что она подгоняется под какую-то цифру, взятую, как ориентир (например, национальный доход получился больше ВВП /что абсурдно/, отсюда необходимость корректировки ВВП). А как так может получиться? Как вариант: государство наращивает внутренний долг путём займа у банков и через эмиссию денег (в соответствии с монетарной теорией), при этом счёта деньгам не знает, итоги подводит позднее. Делается это с целью поддержать финансовую систему (но не экономику), которая вследствие неплатежей (кризиса с возвратом кредитов) периодически попадает в критическую ситуацию. Одновременно цель поддержать платёжеспособный спрос рынка (т.е. бизнес через так называемые социальные, национальные и пр. программы) на товары, завышенные в цене (по причине мелкотоварного внутреннего производства или импорта, привязанного к росту курса валюты) и залежавшиеся на складах. Для возврата долгов государство изымает деньги из карманов населения через инфляцию (усугубляя тем самым ситуацию). Совершенно очевидна зависимость: чем больше растёт потребность в эмиссии денег, тем выше растут налоги, сборы и штрафы. Заработная плата большинству занятых выдаётся символическая (фантиками) или не выдаётся. В такой экономике не рост производства, а инфляция питательная среда бизнеса. И ключевую роль в этой, так называемой экономике, играет государство, которое отстраняется от регулирования цен и затрат внутри страны и одной рукой борется с инфляцией, а другой само вливает не заработанные бизнесом деньги в экономику и таким образом стимулирует рост цен и тарифов. При этом для обновления промышленного капитала денег у государства нет. Впрочем, теория невмешательства в экономику и не позволяет государству решать эти вопросы. Остаётся только комментировать, приукрашивать на цифрах или на улицах фестивалями, форумами и бесконечными шоу. Одним словом, статистика если не самая большая ложь, то требует очень серьёзных пояснений. Бизнес на инфляции ничего не теряет растут цены на товары, растёт в цене имущественный капитал и его доходность. Инфляция делает дешевле акции, облигации, привлекая иностранных инвесторов. По-прежнему делается акцент на привлечение иностранных инвестиций. Но при наличии большого объёма иностранного капитала, который при этом каждый год выводится за границу, страна неизменно будет терять часть своего национального дохода. Доход, полученный на иностранном капитале это уже чужой доход. Есть такая оценка иностранного присутствия на примере наиболее крупных предприятий, выпускающих более 75% от всего совокупного промышленного продукта:
Сайт: Исторические материалы. Общий обзор иностранного капитала в промышленности России.
Доля иностранного капитала растёт в сырьевом секторе (уже превысила 55%) и в промышленности (преимущественно в финальной, отвёрточной стадии) в целом. Отсюда следует, что все стимулирующие меры государства по снижению таможенных платежей, по НДПИ тем самым иностранным компаниям. Справедливо ли это по отношению к своему народу? Вопрос риторический.
Что касается такого ресурса, как капитал. Оговоримся, что нас интересует только та часть внутренних денежных средств, которая инвестируется в экономику. Обратимся к официальной статистике:
Отметим, что доля инвестиций от номинального ВВП снижается, в то время как доля присутствия иностранного капитала растет. Это значит, что доля инвестиций в экономику не растёт, а сохраняется примерно на прежнем уровне только благодаря иностранным «партнёрам». Сопоставим цифры: фонд заработной платы в 2014 г. составил около 20 трлн. руб., а инвестиции в основной капитал в 2013 г. составили 13,26 трлн. рублей, т.е. меньше, чем требуется оборотных средств. А ведь рабочий капитал не ограничивается только фондом заработной платы, необходимы средства на банковском счете для закупки сырья, текущих затрат. Из этого следует, что для возобновления процесса производства необходимы средства, намного превышающие 13,26 трлн. рублей. Речь не идёт даже о расширенном воспроизводстве. Поэтому доля налога на прибыль предприятий (35%) в консолидированном бюджете невысока из-за отсутствия прибыли: если 35% 2374,66 млрд. рублей, то суммарная максимальная корпоративная прибыль всей экономики 6784,74 млрд. рублей. В пересчете на долларовый эквивалент по среднегодовому курсу (38,6р/1$) 175,8 млрд.$. Хочу обратить внимание, что в 2014 г. отток денег из страны составил 151,5 млрд. $. Вот такой получается результат работы Министерства экономики. Возникает не праздный вопрос: кому принадлежит капитал в стране и что остаётся в Национальном доходе?
Честно признаюсь, хотелось бы думать, что я ошибаюсь в его оценке.
Мировая практика показывает, что для нормальных инвестиций в основной капитал, требуется монетизация экономики на уровне 80%. У нас, в России, монетизация в 1999 г. 14,6%, в 2009 г. 15267,6/38807,2=39%, а в 2014 г. 32110,5/70975,6/77945,1=45%/41,2%. Возникает парадоксальная ситуация: денежная масса растёт, опережая товарную массу, и надо бы сдержать (что и делает Минфин). Однако её недостаёт для обеспечения монетизации реального сектора, что сдерживает развитие. Между тем не принимается во внимание тот факт, что угроза инфляции формируется именно там, где много денег, но при этом не создаётся добавленная стоимость. В этом противоречие между дефицитной монетизацией реальной экономики и избыточной денежной массой в нематериальной сфере. Рост монетизации за 5 лет незначительный, и если этот темп сохранится, мы выйдем на нормальный уровень инвестиций в экономику только через 2530 лет. При этом заметим есть рост уровня монетизации, а в реальном секторе экономики денег не прибавляется. Следовательно, деньги приходят не тем, кому предназначаются.
Эту задачу нельзя решить, если не делать ставку на создание новых рабочих мест, товарного производства, благоприятного инвестиционного климата для отечественного бизнеса и создания национального рынка заемного капитала.
Ориентация на приток инвестиций из-за рубежа в принципе чревата негативными последствиями. Зарубежные инвестиции как минимум гарантируют в перспективе нестабильность финансового рынка, т.к. отток капитала в зависимости от конъюнктуры рынка непредсказуем. Например, Минэкономразвития предсказывал вывод капитала в 2014 г. в начале года на уровне 25 млрд.$, а фактически из экономики выведено 151,5 млрд.$. Это, кстати, характеризует качество прогнозов «специалистов» из профильного министерства. В 2008 г. отток 133,7 млрд. $, в 2009 г. 56,1 млрд.$. Цифры вывода капитала на уровне 130150 млрд. долларов подтверждают выводы таблицы, приведенной выше, о принадлежности значительной доли реального сектора российской экономики иностранным компаниям. И подвергают сомнению правильность оценки национального дохода. Инвестиции и встречные потоки вывода денежных средств из экономики убеждают, что цены на нефть и курс рубля точно не формируют потенциал для развития экономики. Складывается впечатление: разнобой в цифрах говорит о том, что для нашей экономики, возможно, правила пишут иностранные компании соответственно их планам по участию в расходах и прибылях. Все разговоры на государственном уровне об экономическом суверенитете подвергаются сомнению, т.к. не подкрепляются действиями на его укрепление.