Гэбриэл хмыкнул весело и перебил его новые извинения:
Со мной раненый, позаботьтесь, это наследник эрла Фьёсангервенского. И размашисто пошел к двойным высоким дверям.
Баньку не желаете ли
Желаю! Тут же откликнулся Гэбриэл. Русскую, с веником?
Как оказалось к удивлению Гэбриэла, ни Марк, ни Кирнан в русской бане не были. Марк признался смущенно, что слышал о ней всякие ужасы, что там, вроде, так жарко, что «сало вытапливается», да еще вениками хлещут очень больно.
Ты на себя-то взгляни! Хмыкнул Гэбриэл. Какое сало?! Тощий, как солонина сушеная. Я раз всего с руссами в их бане побывал, и с тех пор только и мечтаю, чтобы еще там оказаться. Внутри там ад, что есть, то есть. Но как выйдешь, чувство такое, словно заново родился. Там с тебя так грязь смоет, что пот, и тот, как вода, безвкусный становится, и чистый, как слеза. И легко так, что взлететь охота. Никакое мыло, даже византийское, и никакая бадья тебе такой чистоты не даст. Впрочем, как хотите. А я от такого удовольствия нипочем не откажусь!
Я тоже. Удивил всех эльф. И пойдем мы вдвоем. Я умею пользоваться веником.
Вот тут Гэбриэл взглянул на Кину с благодарностью. Соглашаясь на баню, он не мог не думать о своих шрамах, и заранее злился и нервничал по этому поводу. Народ здесь простой, и через полчаса о нем и его теле будет судачить весь город. Кину просто-напросто его спас.
После бани Гэбриэл, одетый в свежую белую рубашку навыпуск, пахнущую вербеной, и чистые узкие эльфийские штаны, прошел к себе. В его покоях уже прибрали, проветрили, наставили для красоты и аромата охапки полевых цветов. В целом все было почти так же, как и в остальных нордландских замках. Мебель, огромная постель под балдахином, камин, в котором Гэбриэл мог не только стоять, но и прохаживаться взад-вперед, массивные шкафы, комоды и сундуки, покрытые местной кружевной резьбой, ковры, шкуры зверей, головы зверей: оленей, лосей, медведей, рысей, и волка
Волка уберите. Сказал Гэбриэл, обращаясь к Ладе, сопровождавшей его. И чтобы во всем замке ни голов, ни шкур, не было. Вам никогда никто не говорил, что мы, Хлоринги, на волков не охотимся?
Простите, ваше сиятельство. Вновь покраснела Лада. Так давно здесь никого из хозяев не было, лет, почитай, семьдесят, как никто из Хлорингов здесь не жил Мы как-то привыкли
Я тоже жить здесь вряд ли буду. Усмехнулся Гэбриэл. Потому не выкидывайте, просто припрячьте. А в целом ничего здесь, хорошо. Уютно. Пахнет вкусно. А что на окнах сетки какие-то?
Так это кисея, от гнуса. Охотно ответила польщенная похвалой Лада.
От кого? Удивился Гэбриэл еще больше. Там, где жила Алиса, никогда не было ни комаров, ни мошки, ни другой надоедливой дряни; в Междуречье комары так же имелись в крайне малом количестве, и в месте обитания озерной феи их не было тоже.
От гнуса! Повторила Лада. Сейчас жара, его нету, он зноя боится; а как вечерять станет, налетит! У вас над постелью, вот, посмотрите, кисея, накроетесь, он вас и не побеспокоит. Замерла, переплетая пальцы, и вдруг, словно решившись, спросила:
А верно ли, что вы, ваше сиятельство, дракона убили?..
Верно.
А я видела дракона. Вновь краснея, призналась Лада. На зорьке на утренней вышла, а он далеко-далеко над морем кружит. Думала, птица какая, диковинная, а потом смотрю, и аж сердце зашлося. Огромный, черный, красивый страсть Кружит эдак, она почувствовала живой интерес Гэбриэла, оживилась сама, словно примеривается, а потом раз и выхватил из моря рыбишшу здоровенную, акулу, а может, и касатку далеко, она бьется, сверкает на солнце. Так он с нею и улетел.
Так они здесь летают? Гэбриэлу вдруг страстно захотелось тоже увидеть дракона. Да, Кину говорил о них с ненавистью. Да, Лодо рассказывал, что драконы требуют их смерти. Да, он видел последствия драконьего огня. Но интерес был, и весьма сильный.
Редко. Махнула рукой Лада. Люди говорят, эльфы их закляли, они вреда-то здесь причинить никому не могут. А выходит, могут? Страшно!
Нет. Эльфы не врут. Сказал Гэбриэл. То драконище, которое я завалил, оно не такое, как настоящие драконы. Оно черной магией создано, там, на юге у нас. И с виду отвратное.
Спасибо вам! Очнулась и поклонилась Лада. Просим вас и господина Кину к столу, все готово, только вас ждем, откушайте, чем Бог послал.
Сейчас придем. Махнул рукой Гэбриэл, и женщина исчезла за двойной резной дверью. Острый слух полуэльфа уловил восторженное:
Сейчас придем. Махнул рукой Гэбриэл, и женщина исчезла за двойной резной дверью. Острый слух полуэльфа уловил восторженное:
А статен-то, елки-палки! И внутренне приосанился. Не в его вкусе женщина, и в годах А все равно приятно!
Кину, вернувшись через пару минут после ее ухода, сообщил, что Гарри Еннеру лучше, он устроен со всеми удобствами и благодарит его за помощь. Эльф принес Гэбриэлу новый эльфийский камзол, сказал, пока тот переодевался:
Это хорошо, что ты ничего не стал говорить про брата и ополчение. Отказать прямо они тебе не откажут, но устроят проволочки, растянут на месяц, а то и дольше.
Что предлагаешь? Сухо спросил Гэбриэл. Ты же знаешь, времени у нас нет!
Нанять людей. Здесь это легко.
А местный банк денег мне даст?.. Или, как в Сае, выделываться начнет?!
Я знаю, где взять денег. Сказал Кину. Не думай об этом. Золото не проблема.
Вдвоем они спустились в трапезную. К ним присоединились Марк, Кирнан, Дэн, городской голова и молодой, не старше тридцати, светловолосый воин, с серьгой в ухе, с насмешливыми серыми глазами вприщур и с короткой модной бородкой. Голова представил его, как князя Ратмира, младшего сына князя Холмогорского.
Наемник? Поинтересовался Гэбриэл. Тот кивнул.
Сколько людей у тебя?
Три сотни копий. Ответил тот, глянул на Гэбриэла с новым интересом. И если понадобится, сотни две еще найду.
Копье это всадник, оруженосец и воин с копьем?
Верно, княже.
Быстро найдешь?
А когда нужно?
Вчера. Я еще одного наемника знаю, Ставра слышал про такого?
Слышал, знаю. Он в Сарыни сейчас, у местного князя.
Мне еще люди нужны. Сказал Гэбриэл. Ладно, об этом после поговорим.
После чего разговор за столом потек по обычному руслу: у гостей интересовались, как дела на юге, в Гранствилле, как здоровье его высочества, не просватана ли еще племянница ее величества?
Из всех пока только я женюсь. Признался Гэбриэл, поглощая нечто божественно-вкусное. Не сдержался, обратился к Ладе:
Это что я такое ем?
Галантин из хека. Охотно ответила она. И пояснила, догадавшись, что Гэбриэл понял только слово «из»:
Хек это рыба такая. А галантин, он готовится несколько дней Вот такое блюдо получается.
Это просто Из Гэбриэла так и лезли неприличные слова, вроде «охренеть» и тому подобное, и он помедлил, выбирая подходящее, просто слов нет! Вышел из положения. Я такого даже в Хефлинуэлле не ел!
Вы вот еще отведайте. Лада сделала знак, и слуга подал Гэбриэлу блюдо со странным пирогом, из тонких слоев теста, проложенных мелко порубленным мясом, тушеными овощами, сметаной и чем-то еще, нереально-вкусным. Это блинник. Блины с начинкою.
М-м-м Гэбриэл прикрыл глаза. Я все попробую. А если лопну, напишите на могиле: «Умер от счастья!».
Его искреннее наслаждение местной кухней как-то окончательно стерло следы настороженности и скованности, все присутствующие за столом оживились. Голова почтительно поинтересовался, кем будет невеста Гэбриэла, и тот охотно ответил:
Алиса Манфред, из Трехозерок. Это в Пустошах, на самом юге. Род древний, но бедный, она бесприданница, сирота. Я не за приданым гнался. Она сама по себе сокровище. Теперь она графиня Июсская, у нас свадьба восьмого августа. Всех приглашаю!
У него попросили описания невесты, и он, чуть смущаясь, описал ее, как маленькую, изящную, как эльфийская куколка, с вишневыми глазами и рыжими кудрями.
Маленькие, они сердитенькие. Усмехнулся голова. У княжича Холмогорского молодая жена из таких. Ух, крепко она его держит! Он сжал кулак, и русские за столом заухмылялись, согласно кивая. Он против нее шагу ступить не смеет.
Алиса да. Кашлянув и опять смутившись, согласился и Гэбриэл, и все засмеялись, разговор за столом стал совсем непринужденным. Не желая говорить сейчас про брата и Кальтенштайн, Гэбриэл спросил про Ивеллон, и на него обрушилась прямо-таки лавина информации. Синие Горы, Дебри и Длинный Фьорд, уходивший в неприступные ущелья, делал Ивеллон недосягаемым с суши.
Может, говорил Устин, какие тропы эльфийские через перевалы и есть, но то земли Фанна, а людям ходу туда нет. Фанна не такие боевые, как ваши родичи, Ол Донна, но колдуны сильные, в их земли не проникнешь, мороки оплетут, так путь завяжут, что не выберешься. Да и помимо Фанна там столько разных чуд лесных водится, что лучше от греха и не знать про них, и не лезть к ним. Вот и получается, что путь в Ивеллон один: по морю. Дальше Безымянной бухты-то там никто не ходит, драконов боятся, там этот их Дракенсанг прям рукой подать, а до Безымянной в начале лета многие рискуют, добираются, больно богато там рыбы и зверя морского. А уж красиво там! Я ходил по молодости, и, скажу тебе, княже, красота там несказанная. Прям душу из груди вынимает и наружу выворачивает! Скалы могучие, фьорды дивные, водопады белопенные, птицы невиданные А у входа в фьорд из Безымянной истуканы стоят, вот ей-Богу, не вру: такие, что корабль меньше его сапога. Стоят два, кажись, эльфы, на мечи опираются, один голову склонил, другой поднял и на море смотрит, вдаль. Мы хотели в фиорд войти, посмотреть, но мимо пройти не решились. Страшно стало. Словно тот, наклонимшись который, прямо на нас смотрит, и безмолвно так вопрошает: кто такие, зачем здесь? И вот прямо в голове отпечаталось, не голос вроде, и не приказ, а не понять, что, но ясное: не надо вам туда.