Следовательно, ощущение, будучи вполне самостоятельной репрезентацией предмета в отдельной чувственной модальности, все же менее информативно, чем образ его восприятия. Оно позволяет человеку лишь заметить нечто в окружающем мире, то есть обратить внимание на факт существования этого нечто. При этом оно конституирует не предмет, а нечто. Целое множество неясных сущностей, сходных в данной сенсорной модальности. Образ восприятия же, являясь более информативной репрезентацией, конституирует в сознании определенный предмет, сразу выделяя его из множества прочих сущностей, даже очень сходных с ним в тех же модальностях.
И ощущения могут конституировать предмет, но лишь если появляются дополнительные ощущения в иных модальностях, то есть сознание из разномодальных ощущений (пахнущий лимоном, шероховатый, желтый и т. д. объект) создает комплексную репрезентацию предмета, своего рода полимодальный образ восприятия.
Различия в информативности для человека между образами восприятия и ощущениями обусловлены разной степенью развития у него анализаторов и мозговых структур, участвующих в создании соответствующих перцептивных репрезентаций, например зрительного образа и вкусового ощущения. То, что и ощущения, и образы восприятия перцептивные репрезентации, различающиеся лишь модальностью и степенью своей сложности, дифференцированности, подтверждается тем, что у людей с выраженными дефектами органов зрения и слуха вместо образов восприятия могут возникать лишь ощущения, зрительные или слуховые.
Эти зрительные или слуховые ощущения не позволяют больным людям дифференцировать воспринимаемые ими сущности среди множества других, сходных с ними. Получается, что ощущение отличается от образа восприятия своей меньшей субъективной информативностью, и это не позволяет ощущению сформировать полноценную перцептивную репрезентацию предмета, которая дала бы возможность воспринимающему конституировать и выделить предмет среди прочих сходных с ним в той же модальности.
Зависимость информационной насыщенности (дифференцированности) образа восприятия от возможностей конкретных рецепторных аппаратов проявляется, например, в различиях результатов зрительного восприятия у человека с хорошим зрением и близорукого или у человека с обычным зрением и дальтоника. Чем лучше развит анализатор, тем больше новых элементов предмета он позволяет репрезентировать. Выявление новых сторон предмета является мерилом и критерием эффективности и органа чувств, и создаваемой сознанием с его участием целостной психической репрезентации.
Отличие ощущения от образа восприятия в том, что в ощущении есть лишь сенсорный регистр (модальность), интенсивность и чувственный тон (приятное неприятное), но нет других составляющих, которые можно назвать «направлениями репрезентирования» или «ощущениями», тогда как в образе восприятия их много. Например, в слуховом образе восприятия отдельно репрезентируются интенсивность звука, его тембр, удаленность, локализация, направление движения и т. д. В зрительном образе специально и независимо репрезентируются локализация, цвет и форма предметов, градиенты его поверхностей и углы их наклона, фигура и фон, яркость и затемненность и т. д., которые в итоге и формируют детальный образ предмета.
Образ восприятия это «полноценная» чувственная репрезентация, конституирующая отдельный предмет. «Полноценная» в том смысле, что ее «достаточно» для выделения данной сущности из множества сходных с ней даже в той же модальности. Образ восприятия не просто конституирует сущность. Наш здравый смысл отождествляет его с ней, а в языке он обозначается существительным. Ощущение же это «неполная» или «недостаточная» репрезентация, так как она не способна конституировать определенную сущность, хотя и позволяет сознанию регистрировать множество сходных в конкретной модальности сущностей. Наш здравый смысл связывает ощущение с внешним миром В языке оно обычно обозначается прилагательным, реже существительным.
Очевидно, что ощущение и образ это близкие психические феномены, различающиеся лишь степенью своей сложности. Правильнее поэтому говорить о единых перцептивных феноменах, различающихся лишь степенью своей дифференцированности, или об образах восприятия разной модальности и разной степени информативности, которая обусловлена особенностями развития соответствующих органов чувств.
Можно предположить, что зрительный анализатор, позволяющий нам получить наиболее «полную» репрезентацию предмета зрительный образ, объединяет в нем сразу несколько зрительных ощущений, вызываемых объектом: яркость, цвет и текстуру поверхностей, их градиент, углы наклона и т. д., которые и формируют целостный зрительный образ. По крайней мере, гипотеза о таком объединении зрительных ощущений не вызывает отторжения. Зрительный образ в результате как бы замещает собой сразу множество более «простых» репрезентаций предмета (визуальных ощущений), аналогичных по «уровню» глубине репрезентирования ощущениям иной модальности, создаваемым другими менее развитыми у человека сенсорными анализаторами. При этом образ восприятия органично объединяет все то, что можно условно назвать зрительными ощущениями, в целостную репрезентацию, или гештальт. Количество здесь переходит в качество, позволяющее сознанию конституировать в визуальной модальности конкретный физический объект и отличать его при этом от сходных объектов.
Ощущения, вызываемые элементом «реальности в себе», который сознание конституирует в форме предмета или явления, как и образы его восприятия, это разномодальные репрезентации самого предмета, а не каких-то дополнительных сущностей, то есть его (предмета или явления) свойств, как принято считать. Но это дополнительные и второстепенные по отношению к зрительному образу восприятия репрезентации предмета, так как не позволяют выделить данный предмет из прочих. Они превратились поэтому для человека в то, что принято называть чувственно воспринимаемыми свойствами предмета.
У «реальности в себе» потенциально огромное множество свойств, которые, вероятно, могут быть конституированы иными формами сознания[19], но человеческое сознание в состоянии репрезентировать лишь некоторые. Следовательно, нет ни одного свойства, приписываемого нашим сознаниемпредмету, которое можно расценить как «внутренне присущее» ему и независимое от человека. Все свойства, как и сам предмет, конституированы в таком специфически человеческом (антропоморфном) виде именно человеческим сознанием, взаимодействующим с элементом «реальности в себе».
§ 4. Соотношение репрезентации и предмета
Все предпринятые на протяжении последних веков многочисленные попытки разделить физическое и психическое завершились полным провалом. С. Л. Франк (1995, с. 77) пишет, что теория дуалистического реализма возникла, когда заметили, что воспринимаемое есть нечто идеальное, данное в акте познания. При этом сам предмет мыслился независимым от его восприятия. Это могло быть истолковано только одним способом: восприятие предмета есть точное отображение, копия самого предмета.
Автор (с. 78) указывает, что нам дан только образ восприятия, но наш здравый смысл умудряется удвоить его, превратив в предмет и образ предмета. Автор говорит о возникновении неизбежной дилеммы: « Либо в восприятии нам вообще дан не сам предмет, а только его образ, так что все, что мы противопоставляем образу в качестве самого предмета, или вообще есть нечто невозможное, или же, поскольку оно возможно, есть тоже только образ, либо же нам каким-либо образом доступен или дан сам предмет и у нас нет и нам не нужно никакого образа, который духовным воспроизведением предмета делал бы его доступным нам» (там же).
Мне представляется очевидным, что дуализм появился в результате осмысления человеком одновременного наличия в его сознании образов представления и воспоминания предмета наряду с образами восприятия того же предмета. Б. Рассел (2001а, с. 247) тоже говорит, что, обсуждая «коренное различие между духом и материей», люди в действительности имеют в виду различие между зрительными или осязательными восприятиями и «мыслью» в виде воспоминания, чувства удовольствия или волнения. То есть они имеют в виду различия внутри мира сознания, так как восприятия являются такими же психическими явлениями, как и «мысль». Ж.-Ф. Лиотар (2001, с. 64) тоже полагает, что дело здесь в психической феноменологии.
Данная проблема, впрочем, настолько сложна, что даже великие порой терялись в ее лабиринтах. Например, Э. Шредингер (2005, с. 8588) отмечает противоречия в высказываниях самого Б. Рассела по этому вопросу.
Я полагаю, что нас сильно запутала декартовская парадигма. Декартовская парадигма (а его дуализм материи и сознания именно парадигма) это глобальная концептуализация реальности, которая рассекла в XVII в. человеческую реальность на две половины. Все следующие века она определяла пути развития гуманитарных наук. Правильнее даже сказать науки вообще. Мы и сейчас дуалисты, хотя уже начали осознавать, что эта парадигма неверна и ее следует менять.