Это оно хотело вас съесть, империта? самым серьезным тоном поинтересовался трайд.
Дели растерянно хлопала ресницами, глядя на беспомощное маленькое существо в его руках.
Не знаю Я проснулась и увидела какую-то злобную безобразную тварь, которая нагло сидела на моей кровати и скалила зубы! Я чуть не умерла от страха! А это очень даже симпатичная зверюшка.
Так как в вашей комнате больше никого нет, кроме этого перепуганного кархарота, а я думаю, что вы видели именно его, то бояться вам нечего. Должно быть, он и сам едва не умер сперепуга.
Так вы знаете, кто это? удивилась та. Вы уверенны, что он безвреден?
Абсолютно, заверил трайд. Это местный зверек кархарот. Скорее всего, он сбежал из лаборатории и теперь хочет выбраться наружу.
Так давайте его выпустим! Его, наверное, совсем замучили здесь. Дайте его мне, трайд, а то вы держите его, словно тряпку!
Мы выпустим его завтра, империта, строго осадил ее тот. До утра он побудет у меня. А сейчас всем отдыхать!
Я не буду больше в этой комнате! заявила Дели.
Что еще? довольно-таки резко спросил Марион.
Мне не нравится этот Центр. Здесь страшно, неуютно и вообще это нехорошее место.
Мы улетаем завтра, империта, так что будьте добры, потерпите немножко.
Не хочу терпеть нисколько! Я хочу улететь прямо сейчас!
Трайд гневно спрятал бластер и неприязненно посмотрел на девушку.
Вам не кажется, империта, начал он, чеканя каждое слово, что нужно считаться и с мнениями и желаниями других? Мы устали и нам всем нужен отдых. Мы вылетаем завтра утром, это всем ясно? -Последний вопрос он адресовал всем присутствующим, но, не отрывая глаз от девушки, и было понятно, что обращается он именно к ней.
А вам не кажется, трайд, что вы могли бы сказать это более учтиво? с вызовом спросила Дели. Не забывайте, что перед вами не кто-нибудь, а империта деллафийская.
Я это прекрасно осознаю, империта, несколько насмешливо произнес тот, но, как офицер и трайд, имею право требовать подчинения. Итак, приказываю всем отдыхать! громко подвел итог Марион, оканчивая разговор, и, не обращая внимания на возмущенное лицо девушки. С этим офицеры и вышли, быстро пожелав ей доброй ночи.
Все же вам не следовало так резко разговаривать с империтой, сказал Джанулория, прощаясь с трайдом.
Энод-арон, разве я похож на воспитателя, чтобы утирать носы капризным, избалованным девчонкам? устало удивился тот. Я офицер, а не нянька.
Утро встретило их ослепительным горячим солнцем, которое нещадно и победно освещало пустынную местность, слепя глаза. Катер был готов к взлету.
Хорошо-то как! мечтательно промурлыкал Джанулория, чему-то улыбаясь. Вот к чему я так долго стремился покой и тишина.
Только что таит в себе эта тишина и этот покой? озабоченно протянул Марион, вглядываясь вдаль.
Что бы они ни таили, не будем думать о плохом, ответил т, ахьянец.
Ну что ж, в путь! Марион сел в катер, остальные последовали его примеру.
И снова внизу проносились удивительные пейзажи, сменяя друг друга, как рисунки калейдоскопа. Офицеры негромко переговаривались между собой.
Там ли еще Юл-Кан? хмурясь, спрашивал Марион.
Только конец света может согнать его с обжитого места, проговорил Джанулория. Юл-Кана не так-то просто напугать, разве только Большой Водой.
Кто знает, что здесь случилось, энод-арон? вмешался имберианец. И, честно говоря, что-то на сердце у меня тревожно.
Марион мрачно и обеспокоенно вглядывался в местность.
Странно, пробормотал он. Мы пролетели уже достаточное расстояние, а я так и не увидел ни одной хижины. В прошлый раз здесь было не менее двух луйхаров7.
Я тоже это заметил, согласился Джанулория. На Большую Воду не похоже: нет канав, оврагов, упавших деревьев.
Дальше летели молча, лишь три пары настороженных офицерских глаз зорко всматривались в проносящиеся деревья, реки, луга. Наконец тишину разорвал возглас энод-арона:
Луйхар!
Марион слегка прищурился, напрягая зрение и пытаясь разглядеть то, что так легко увидел т, ахьянец.
Верно, луйхар, облегченно вздохнул он, когда и его взгляд различил далекие крохотные хижины аборигенов.
Катер приземлился недалеко от поселения, похожий на чужеродную комету рядом с небольшими легкими хижинами. Не успели они коснуться земли, а уже собралась толпа камарленцев, которые, задрав вверх головы, неотрывно наблюдали за кораблем и, кажется, ничуть его не боялись. А из катера на них во все глаза смотрела Дели, как ребенок, впервые увидевший непонятную игрушку.
Луйхар!
Марион слегка прищурился, напрягая зрение и пытаясь разглядеть то, что так легко увидел т, ахьянец.
Верно, луйхар, облегченно вздохнул он, когда и его взгляд различил далекие крохотные хижины аборигенов.
Катер приземлился недалеко от поселения, похожий на чужеродную комету рядом с небольшими легкими хижинами. Не успели они коснуться земли, а уже собралась толпа камарленцев, которые, задрав вверх головы, неотрывно наблюдали за кораблем и, кажется, ничуть его не боялись. А из катера на них во все глаза смотрела Дели, как ребенок, впервые увидевший непонятную игрушку.
Идемте, империта, мягко позвал ее Джанулория.
Их было много. Они удивительно походили друг на друга, хотя, наверное, и для них все деллафийцы на одно лицо. На них смотрели возбужденно радостные огромные глаза без капли страха и недоверия. Так могут смотреть только очень доверчивые, чистые, искренние существа, или дети. На макушках безволосых голов подрагивал на стебельке еще один третий глаз круглый, любопытный, беспокойно вертящийся из стороны в сторону, словно живя независимо от хозяина. И все вместе эти дополнительные глаза напоминали стрелы молодой травы, что только-только показались над землей.
Огромные складчатые души, которые либо сворачивались, походя на нераскрывшиеся бутоны цветка, либо раскрывались во всю ширь и становились похожими на ракушки, которые в изобилии лежат на берегах морей Имберии, поражали больше всего.
Миндур ша цирхарр охно трорк! Громко произнес трайд, останавливаясь.
Из большой толпы выбрался высокий абориген мощного телосложения с открытым спокойным взглядом темных глаз. На его широкой груди, обтянутой гладкой темно-коричневой кожей, висел кулон на толстой цепочке, изображающий сплетение непонятных символов. На широком кожаном поясе добротные ножны, из которых виднелась рукоятка меча, за плечами арбалет и колчан со стрелами. Его голос прозвучал внушительно и раскатисто:
Кнот ррах ма одони! Ша гор ррах ту зонк-во!
Хи луйхар ювони чулар, улыбнулся Марион и добавил на контарта8: Надеюсь, ты еще не забыл мои уроки, Сира-Мадок?
Как видишь, не забыл, рахим Эрадорх, добродушно отвечал тот тоже на контарта, сильно выделяя согласные, что немного резало слух.
Позволишь ли ты, уважаемый Сира-Мадок, ступить нам на твои земли и найти ночлег в твоем гостеприимном доме? Спросил Марион, соблюдая правило «странника» по древнему обычаю камарленцев, хотя и знал прекрасно, что им не откажут, войди они хоть даже без спроса.
Мой дом ваш дом, почтительно отозвался Сира-Мадок и взмахнул трехпалой рукой в направлении луйхара.
Благодарим, и офицеры непринужденно зашагали за камарленцем.
Со всех сторон на них были устремлены открытые и радостные глаза. Они устроились у хижины Сира-Мадока.
Заботливая хозяйка статная, по-своему красивая, увешанная украшениями, хлопотала возле гостей, бросая на Дели любопытные робкие взгляды.
Вы прилетели в нужное время, и я этому очень рад. Сказал Сира-Мадок и Марион понял, что тому есть, что сказать им, но решил немного отложить с расспросами, поинтересовался:
А где же малютка Мира-Лор?
Из груди камарленца вырвался вздох.
Он вместе с сильными моего луйхара отправился в луйхар До-Граха два солнца назад, и я никак не могу дождаться их.
Что-то случилось в луйхаре До-Граха? насторожился Марион.
Страшные времена настали, глухо пророкотал Сира-Мадок, и пальцы его крепко сжали рукоять меча. И, если ты не против, я все расскажу после трапезы. Духи услышали наши молитвы, и вы прилетели. Это меня успокаивает.
Между тем на большой поляне между хижинами вовсю шло приготовление к трапезе. А через несколько минут они уже сидели кругом на горячей земле вместе со всем луйхаром. Было много рыбы или чего-то очень похожего на рыбу, пресные лепешки, овощи, фрукты с непередаваемым вкусом, похлебки, мясо, медоподобные сладости и напиток, очень крепкий, но невероятно ароматный.
Разговоры шли на отвлеченные темы: о жизни луйхара, о детях, о животных, но ни слова не было упомянуто о тревогах, что так мучили Сира-Мадока. Хотя офицеры прекрасно видели в лицах и глазах камарленцев какой-то затаенный страх, даже ужас. Марион сидел, как на иголках, почти ничего не ел и мало говорил, а по лицу его ходили мрачные тучи недобрых предчувствий.
Наконец, трапеза подошла к концу. Офицеры и Сира-Мадок сразу же куда-то удалились.