Можете верить, трайд, можете нет, но меня хотел сожрать дикий зверь с огромными желтыми глазами и черной шкурой. Он гнался за мной, но я оступилась и оказалась в воде.
Случайно не этого зверя вы имеете в виду, империта? Трайд посмотрел в сторону, где сидел, как ни в чем не бывало, тот самый желтоглазый зловещий хищник с самым невинным видом и щурился на солнце.
Дели ахнула и невольно отшатнулась.
О-онЭто он гнался за мной!
Ну, что ж, познакомьтесь. Этот зверь называется лонг, а зовут его Калирон. И принадлежит он Сира-Мадоку. Не бойтесь, он не дикий, но чужаков не любит и опасается.
Почему же вы раньше не сказали мне, что у аборигенов есть эти звери? обвиняюще спросила Дели. Сказали бы раньше, и я не тряслась бы от страха, не барахталась в этой вонючей реке, не рисковала бы жизнью, в конце концов! Вы обязаны отвечать за меня, как офицеры!
Во-первых, мне было некогда рассказывать вам в подробностях о жизни ихлаков; во-вторых, не смейте называть реку Хора вонючей; и в-третьих, вы должны были предупредить меня, куда направляетесь.
Так как вы ушли вместе с Сира-Мадоком, ничего мне не сказав, я не знала, где вас искать. И вообще вы не имеете никакого права оставлять меня одну среди чужих мне существ!
Глаза трайда слегка смягчились.
Прошу прощения, но у нас был чрезвычайно важный разговор.
Как легко сказать «прошу прощения, империта», а из-за вашей безалаберности я чуть не умерла.
Марион внимательно посмотрел не девушку, в его глазах колыхнулась волна раздражения. Он повернулся к Джанулории, тихо попросил:
Энод-арон, вы не могли бы оставить нас с империтой наедине?
Не лучше ли закончить этот разговор, трайд? спросил беззвучно тот. Но Марион покачал головой, и т, ахьянец, вздохнув, произнес на камарленском несколько слов, после чего аборигены и двое офицеров удалились.
Марион снова повернулся к девушке.
Вы изволили назвать меня безалаберным, империта? почти спокойно спросил он.
Да, вам следовало бы посерьезней относиться к тому, что с вами империта Деллафии, заносчиво выпалила Дели.
Как вы себе это представляете? Задал он простой вопрос. Видите ли, я еще ни разу не был удостоен чести даже лицезреть вас, поэтому, как вы можете понять, я затрудняюсь в обращении с вами.
Что? изумилась та. Я попала в руки не только безалаберных офицеров, но и совершенно несоответствующих?
Не соответствующих чему? искренне полюбопытствовал трайд.
Моим требованиям!
Вашим требованиям? удивленно присвистнул офицер. Неужели появилось и такое приложение к Своду правил и обязанностей офицеров КС? Почему же я не слышал о нем?
Не смейте насмехаться, трайд! вспыхнула Дели. Я требую, чтобы вы обеспечили мою полную безопасность на Камарлене! Вы, констат и энод-арон!
«Ах ты, маленькая диктаторша! с горечью подумал Марион. Я буду не я, если не собью с тебя эту спесь!»
Разве не сегодня констат спас вам жизнь, когда вы тонули, империта? Разве не мы примчались в вашу комнату в Исследовательском Центре, едва заслышав ваш крик? Кто, наконец, спас вас из бездыханного «Эндора», разве не мы? Что же вам еще нужно? Чтобы мы и денно и нощно сидели возле вас?
Вы раздуваете свои поступки до геройских, трайд
Но тот не дал ей договорить. Усталость, напряжение, раздражение, нервозность и потрясения всего дня, наконец, вырвались наружу.
Я начинаю думать, империта, произнес офицер глухо, силясь сдержать себя. Что вы прилетели на Камарлен лишь для того, чтобы всячески мешать нам работать. Я не звал вас лететь сюда, но раз вы здесь, сделайте одолжение, ведите себя благоразумно, не усложняйте нашу работу, и тогда мы сможем добросовестно защищать вас от всех возможных опасностей.
Это даром для вас не пройдет, трайд! задохнувшись от такой наглости, вполголоса произнесла Дели и убежала прочь.
Марион вернулся в катер. После жары снаружи здесь было прохладно. Он упал в кресло. Ему нужно было хоть немного побыть одному и обо всем подумать. Мысли сразу закружились вокруг Юл-Кана.
Юл-КанОгромный ихлак, рядом с которым Марион чувствовал себя подростком. Они подружились много лет назад, когда трайд и думать не думал о службе в КС, а Юл-Кан был еще малорослым сыном вождя Нэл-Адона. И на протяжении всех этих лет Марион не переставал удивляться широте души полудикого друга, его детской доверчивости, открытости, любознательности и незаурядному уму. Юл-Кан был первым настоящим другом Мариона.
Был случай, когда Юл-Кан спас трайда, вырвав его из когтей озверевшего от голода хищника, кинувшись на него с голыми руками. А потом произнес простую и гениальную фразу:
Теперь я в ответе за того, кого спас.
Он был верен дружбе, как ему был верен его лонг Эвиро. Порой он засыпал Мариона ворохом разнообразных вопросов, начиная с «почему трава растет» и, заканчивая «а как устроен мир». Иногда он мог прийти среди ночи и сказать:
Я все не могу заснуть, все думаю, что ты мне сказал. Ведь не может быть, чтобы это Ихлакит10 вращался вокруг солнца, а не наоборот. Ведь солнце каждый день восходит, и вечером заходит, значит, это солнце вращается вокруг Ихлакита. К тому же, если бы Ихлакит вращался вокруг солнца, то у меня бы перед глазами все крутилось бы. И я бы чувствовал, что верчусь вместе с Ихлакитом. А я ведь не чувствую.
И приходилось Мариону спросонок объяснять ихлаку, что почем. И порой эти объяснения заканчивались бурным спором, который, бывало, растягивался до утра, и даже выходило так, что Юл-Кан начинал поправлять Мариона.
И было в нем столько непосредственности, глубины, силы и необъяснимого очарования, что одна только мысль о том, что его может коснуться длань смерти, казалась дикой.
Мариону вспомнилось, как однажды они сидели на берегу реки Эрадорх и Юл-Кан сказал:
Может быть, настанет день, и я увижу своими глазами твой дом Деллафию, золотые деревья, голубые реки, дворцы. Увижу звезды близко-близко, как ты их видишь. Обещай, что я все это увижу.
И Марион обещал.
А теперь Юл-Кана нет, и он так и не увидел ни звезд, ни лесов, ни рек Деллафии, в которые он влюбился по рассказам трайда
Марион вздохнул и постарался думать о чем-нибудь другом. Постепенно его мысли прояснились, вернувшись в привычное русло. Он начал обдумывать план дальнейших действий, анализировать каждое слово, произнесенное Сира-Мадоком, строить догадки и предположения, стараясь из ничтожных крупиц полученной информации извлечь, как можно больше. Это было невероятно трудно, и трайд, выдвигая одно предположение, осматривая со всех сторон, отбрасывая его, и снова выдвигая другое, разбирая по косточкам, незаметно для себя заснул.
Проснулся, как обычно, рывком, как бывает, когда чувствуешь опасность даже во сне. Но вместо опасности увидел Джанулорию, что сидел в соседнем кресле и задумчиво смотрел куда-то в обзорный экран.
А я вас везде искал, трайд.
Что-то случилось? по солнцу Марион определил, что спал где-то с час.
Пока все спокойно. Сира-Мадок хотел отправиться в луйхар До-Граха. Он совсем, бедняга, отчаялся.
Трайд молчал.
Чувствуете себя виноватым? спросил энод-арон, внимательно поглядев на него.
Ты угадал, Джанулория. Тяжело мне как-то, паршиво, и не только из-за Сира-Мадока и Мира-Лора, но и из-за Юл-Кана, погибших ихлаков. Словно это я их убил. Джанулория, а если мы сейчас полетим в луйхар До-Граха? Марион с надеждой смотрел на т, ахьянца, а в голосе его прозвучали странные нотки, словно он просил у энод-арона разрешения.
У одной птички родились птенчики, немного помолчав, заговорил Джанулория. Она очень любила своих птенцов, приносила им лучшую пищу, холила их, лелеяла и всячески защищала от напастей. Но однажды на соседнее гнездо напала огромная хищная птица. Родители отчаянно отбивались, защищая свое потомство, а враг наседал все сильнее. Тогда они бросили клич о помощи, и птичка услышала этот клич и ринулась на подмогу. Втроем они одолели хищника, и он сбежал. А когда птичка вернулась в свое гнездо, то увидела, что оно разорено, птенчиков нет, осталось лишь несколько перышек
Трайд задумался.
Думаешь, будет так? Спросил он. Думаешь, лучше быть здесь, с Сира-Мадоком, чем лишиться и его, и До-Граха?
Да, трайд. К тому же сейчас мы мало чем поможем До-Граху: там наверно уже все решилось.
По лицу собеседника пробежала мрачная туча. Он вздохнул мучительно и задумчиво, повторил:
Все решилось Да, там уже все решилось. Мы прилетели слишком поздно.
Всегда есть место надежде, трайд, негромко и успокаивающе проговорил т, ахьянец. Надежда вещь упрямая, она теплится даже тогда, когда все другие чувства в полном отчаянии. Не забывайте об этом.
Я не забываю, друг мой, ведь именно это странное свойство надеяться спасало меня не раз. Слабо улыбнулся трайд. И я ему верю.
Вот и хорошо, одобрил его слова Джанулория, но, взглянув на собеседника, сказал уже серьезным, чуть напряженным голосом, вернувшись к мучавшей их проблеме: Послушайте, трайд, я тут размышлял обо всем случившемся и вдруг подумал, а могут ли напавшие на Исследовательский Центр и на луйхары ихлаков быть одними и теми же существами? Собственно, я и искал вас для того, чтобы обсудить это с вами, добавил он.