Здесь ванная, сказал он и, щёлкнув выключателем, распахнул дверь, а здесь уборная. Он распахнул другую, повернулся к ней и улыбнулся.
Улыбка у него была застенчивая. Она, собственно, только такую его улыбку и знала.
Оба помещения казались очень просторными, потому что отделаны были в светлых тонах. Хотя они и были просторными гораздо просторнее, чем в современных квартирах.
В другом тупичке была раздвижная дверь из матового стекла, она вела на кухню большую кухню с двумя окнами. В них почти упирались ветки клёна в том самом своём колдовском разноцветии, о котором спел поэт, и понять которое можно, только глядя на клёны ранней осенью.
Я приготовил обед. Хочешь поесть?
Потом, сказала она, и оба поняли, что означает это «потом».
Из кухни он повёл её назад, в гостиную.
Ну, здесь мы уже побывали, сказал он и снова улыбнулся.
В противоположной от кухни стороне располагались такие же два тупичка с двумя дверями.
Здесь я работаю.
Они вошли в кабинет, дверь которого тоже была раздвижной, и тоже из матового стекла.
Стол с компьютером, стеллажи с книгами, кресло низкое и мягкое, как в гостиной рядом с маленьким столиком. На нём чистая пепельница и пачка сигарет с зажигалкой.
Напротив была спальня.
А здесь я сплю, опять его улыбка, обращённая к ней.
Стеллажи с книгами и журналами по всему дому спальня не явилась исключением. Низкая широкая тахта, застеленная тёмно-зелёным бельём с топорщащимися ещё не смятыми складками и откинутым углом одеяла. Рядом с постелью столик с будильником, блокнотом и ручкой. И, опять же, чистая пепельница с пачкой сигарет и зажигалкой.
Глядя на постель, она почувствовала, как на миг сжалась его рука, и без того крепко державшая её ладонь. Это было непроизвольное, конвульсивное движение реакция на мысль, мелькнувшую у обоих. Даже не мысль Сейчас они были как два сообщающихся сосуда, содержимое которых циркулировало из одного в другой через их прижатые ладони если в одном сосуде поднималось давление, это сразу же сказывалось на втором.
Они вернулись в гостиную.
Он подвёл её к креслам и отпустил руку. Она села спиной к окну это был осознанный выбор, продиктованный соображениями женщины, уже вступившей в осеннюю фазу жизни.
Какую музыку поставить? Спросил он.
Твою любимую, сказала она.
Я люблю разную музыку
Он обошёл кресло, вставил диск.
Зазвучал её любимый древний альбом Алана Парсонса.
Откуда он знает? подумала она, от Андрея?.. А что, Андрей его в мои вкусы посвящает?..
Они молча пригубили коньяк.
Он откупорил два мандарина и один протянул ей.
Она принялась отрывать по дольке, изредка смешивая вкус солнечного плода со вкусом самого солнца, пристроившегося на дне бокала.
Я не забыла сказать, что мне очень понравилась твоя книга? Сказала она и улыбнулась.
А я не забыл поблагодарить тебя за это? Он тоже улыбнулся.
М-м-м Не помню, не помню сказала она.
Она провоцировала его.
Не будь между ними такой большой разницы, она и не подумала бы заводить подобную игру. Она знала цену себе как женщине, и шла вперёд, не дожидаясь чьих-либо сигналов. Но с ним она побоялась оказаться смешной а вдруг ей всё только показалось?..
Он поднялся и подошёл к ней.
Она почувствовала его волнение словно сгустившийся воздух, оно придавило её.
Нет, ничего ей не показалось
Она поднялась ему навстречу.
Спасибо за тёплые слова, и он взял в ладони её лицо.
Вот они его губы, его руки Вот он.
Около десяти она сказала, что ей пора.
Ты не хочешь принять душ? Спросил он.
Нет. Я хочу сохранить тебя Сказала она.
А как же?..
Андрей? Он в командировке до следующего вторника.
Так, значит, ты могла бы?.. Он был удивлён.
Могла бы. Но не останусь. Она коснулась его щеки рукой.
А завтра?.. Мы увидимся?
Нет. У меня завтра протокольное мероприятие. Я поздно освобожусь.
Поздно это как?
Около полуночи, не раньше.
Так это детское время, сказал он, улыбнувшись.
И в улыбке, и в голосе прозвучало тщательно скрываемое смятение пополам с мольбой, и она уловила это.
Ей не хотелось, чтобы он думал, что его отвергают, что им пренебрегают. Тем более что это было вовсе не так она жаждала новой встречи и с трудом представляла, как доживёт до неё.
Ну, если детское
Где и когда состоится твоё протокольное мероприятие?
Она назвала ресторан и время.
Позвони, я пришлю такси.
Я приеду, сказала она.
Они поцеловались, и ей захотелось остаться здесь прямо сейчас.
Он подал плащ.
На миг задержав его, посмотрел вопросительно.
Она опустила взгляд, и он понял её.
Он вышел с ней, назвал таксисту адрес и расплатился.
До завтра.
До завтра.
Она была уверена: водитель, бросив взгляд в зеркало, увидел всё то, что оставалось сейчас за её плечами эскапада немолодой дамы, безумие мальчишки
* * *
Она оказалась на презентации его первой книги, изданной на грант международного гуманитарного университета, со своим мужем тот был приглашённым и со стороны этого самого гуманитарного университета, и со стороны виновника торжества, с которым водил творческую дружбу.
Андрей подвёл её к юному герою дня, поздравил и обменялся с ним рукопожатием.
Познакомься, моя жена, Анна, сказал Андрей.
Она протянула ему руку.
Роман. Он сжал её ладонь.
Ей польстило, что он сразу и легко принял её предложение перейти на «ты» разница в возрасте была более чем очевидной.
Сейчас ей кажется, что она влюбилась в него именно тогда
Хотя, нет, наверное, всё-таки чуть позже когда читала книгу.
Она видела его застенчивую улыбку, ощущала тепло его руки, пожимающей её руку, и боролась с неодолимым влечением к нему.
Её влекло к его мужской сущности, так тщательно скрытой за сдержанными манерами и так ярко проявившейся в его прозе.
Она закончила книгу во втором часу ночи и сразу послала ему эсэмэску:
Удивляюсь, узнавая тебя. Наслаждаюсь твоим пронзительным романтизмом.
Люблю хотелось добавить ей, но она припасла это на потом.
Он тут же ответил что-то вроде: «спасибо, тронут».
Тогда она послала весьма рисковое и нарочито двусмысленное:
Не насытилась, хочу ещё.
Есть неопубликованное, ответил он, а она подумала: ну, что ж, будем о прозе
Хочу!
Я могу пригласить тебя к себе?
Можешь.
Завтра?
Свободна после 1300.
Теперь она знает: всё, что она только предполагала в нём, отдаваясь ему в своих полуснах-полумечтах, оказалось правдой. Сильный и чуткий любовник, он был скорее раскованным, чем искушённым.
Анна даже не запомнила его тела. Только руки и губы. Она не позволила ему оставить свет включённым, сказав, что стесняется своей постаревшей оболочки.
Он не возражал.
С одной стороны, это было ей всё-таки на руку.
С другой слегка задело. Она-то знала, что кокетничает, что коже её особенно после трёх недель, проведённых на нежарком Балтийском море покрытой ровным загаром, подтянутой самым целебным и действенным массажём, каким являются прогулки на морском ветру, коже её позавидует не только любая ровесница. Ну а с формами у неё никогда проблем не было.
Ладно, выпадет ещё случай продемонстрировать и то, и другое подумала она, до весны, а стало быть, до времени, когда улетучатся следы лета, и тело вновь вспомнит о своём возрасте, так далеко!.. Притом что связь эту она собиралась прекратить где-нибудь после Нового года. Она надеялась, он понимает, что между ними может быть только только физиология, и ничего больше. Крепкий секс, приправленный утончённой чувственностью. Что касается последнего, тут они были на равных.
* * *
Анна освободилась на полтора часа раньше и решила дать ему знать.
Она достала из сумочки телефон, и тот разразился трелью прямо в её руке.
Звонила недавняя приятельница и коллега по переводческому цеху. С ней её познакомил Андрей где-то около года тому назад на какой-то тусовке, а дело продолжили Милан Кундера, Ларс Фон Триер и прочие персоны из когорты «не для всех».
Занята? Спросила Тереза.
Только что отстрелялась.
Заходи на кофеёк, мне скучно.
Мне как раз час с небольшим куда-то деть нужно!
Вот и классно! Жду.
Как дела? Что нового? Куда направляешься? Это была обычная манера Терезы: засыпать вопросами прямо на пороге, не дожидаясь ответов.
Дальше должно было последовать: как тебе последняя книга-фильм-пьеса такого-то? но не последовало Она замерла и не дала даже скинуть плащ.
Стой! Ты, никак, в романе?
Это прозвучало забавно, поскольку Анна действительно вступала в роман. В роман с Романом.
Дай раздеться! Засмеялась она.
Завидую я тебе, сказала Тереза, услышав последние новости. Я тебя знаю без году неделю, а ты уже второй раз влюбляешься.