Спасибо, обойдусь. Избави Бог нас от таких меценатов. Кстати, Лукерья ценит мои картины. Всё, что висит у тебя в доме, это всё моё.
В самом деле? Я ещё думал, на кой чёрт она понавешала всю эту лабуду. Впрочем, я не очень-то их разглядывал. Ну если ей нравится пусть висят. А кстати, почему нет её портретов?
А чтобы ты не догадался, что это моё.
А чё проговорился?
А теперь уже всё равно.
Я считаю себя талантливым художником, даже выдающимся. Когда меня спрашивают о направлении моей живописи, я, с важным видом, сообщаю, что это коммунистический реализм, то есть, я пишу то, чего никогда не было, нет и никогда не будет. Как там формулируется главный принцип коммунизма? «От каждого по способностям каждому по потребностям». Я живописую потребности современного человека. Получается довольно мрачно, порой даже жутко. Некоторые считают, что это сплошная чернуха и таким образом я выплескиваю своё гнилое нутро. Это очень примитивный взгляд на творчество в целом. Те, кто меня хорошо знает, категорически с этим не согласны. Многие считают, что я делаю благое дело, глядя на мои картины, люди никогда не захотят туда, в коммунизм. Тем не менее, мои картины никто не покупает. Я не сетую, я знаю, что просто моё время не пришло. Многих гениев современники не понимали, не ценили. Но когда меня не станет, мои картины признают шедеврами. А я и рад, ведь я пишу потому, что не могу не писать. Мой взгляд на мир отличается от того, что я пишу. Я, вообще-то, оптимист. Вот патологоанатомы каждый день с трупами дело имеют, а веселее и жизнерадостнее их нет.
Ну что, ты согласен мне помочь?
Вообще-то, художник должен быть бедным и голодным.
То-то Пикассо голодал.
Пикассо это не живопись, это мистификация. Ты серьёзно про разведывательное агентство? Может, просто сесть в вертолёт и разбросать все твои миллиарды с воздуха, дешево и сердито, а ещё лучше прыгни сам и дело с концом.
Это смертный грех, не знал? Риналь шутку не оценил. Разбросать, а что потом? Лечь на диван и телек смотреть?
А зачем обязательно раздавать? Пусть себе лежат, трать их понемногу, надолго хватит.
Тратить понемногу? Я что, Вечный Жид? Я не хочу жить вечно. И что есть такого на земле, за что можно заплатить такие деньги? Есть вещи, которые не купишь ни за какие деньги.
Интересно, какие? Только не говори про любовь и здоровье, это банально.
Нет, я не про это. Я, например, про совесть.
Многие без неё прекрасно обходятся.
Со-весть, весть о чём? Как ты думаешь?
Понятия не имею.
Безбожник ты. Весть, которую услышат только те, кто жил по-совести. Остальные погрязнут во тьме. Ну разбросаю я деньги, а что потом?
А потом прекрасная свободная жизнь налегке, как у меня.
Мне нужно какое-то занятие, бизнес. Обычно бизнес приносит деньги, а мой будет уносить. Я должен быть занят, а то сойду с ума. К тому же дело-то благородное.
Ты уверен? Деньги ещё никому не принесли пользу, особенно халявные. У тебя, по-моему, большая проблема. Может тебе обратиться к психологу, он вправит тебе мозги, заплатишь ему пять миллионов, мне один. Надо же с чего-то начать.
А это мысль. Я в тебе не ошибся. Но ты должен присутствовать при каждом акте пожертвования. И чтобы никаких осечек не было, а то сейчас народ ушлый. Сам дьявол не разберёт, кто порядочный, а кто просто выпить хочет.
* * * * *
Вечером, лёжа в кровати с Лукерьей, я разглядывал её на этот раз как-то особенно внимательно. После «совокупления» (только так теперь я буду выражаться) Лушка была расслаблена и я не решался её ошарашить новостями от её муженька. Но у меня свербило и я не удержался.
Луша, ты знаешь, что учудил твой Риналь?
Он много чудит. Что на этот раз?
Хочет раздать все свои миллиарды.
Да, я в курсе, он что, тебя припахал? До этого у него была идея уполовинить человечество.
Как это?
Сократить до трёх миллиардов.
Шутишь? И каким же образом?
За счёт халявы. Раздавать халявные билеты на морские круизы, на самолёты, на поезда, а потом корабли топить, самолёты обрушивать, а поезда пускать под откос. И всё это должны были делать сами капитаны, машинисты и пилоты.
Они что камикадзе?
Нет, они будут закодированы. Бред полный, но это у него прошло. Теперь видишь, у него другая идея, благородная.
А ты-то что про всё это думаешь?
А ты-то что про всё это думаешь?
Я согласна с любой его идеей. Народу на земле прорва, большинство мусор, страждущих тоже полно, куда ни кинь он прав.
Да муж и жена одна сатана.
Так и есть.
Лукерья лежала на спине, сложив руки на груди и была похожа на покойницу, если бы всё её естество не кричало о необыкновенной звериной живучести. Я гордился, что именно я доставляю ей физическое удовольствие. Что бы ни говорил Риналь, я любил Лукерью. Он считает, что это просто физическая зависимость. Пусть так, хотя это скорее всего моя слабость, ведь ситуация дурацкая, унижающая и меня и Лушку. Но она этого не чувствует.
Скажи, ты думаешь, это реально, то, что он задумал. По-моему, это какой-то розыгрыш. И разыгрывает он именно меня, не хочется чувствовать себя идиотом.
Да нет, просто ему всё обрыдло.
Слушай, может ему сходить к психиатру?
Ты чё, он нормальнее нас с тобой. Ты имел в виду психоаналитика? А вот это мысль. Он поможет ему сформулировать принципы задуманного. И потом, с чего-то надо начать.
* * * * *
Мне пришлось долго шарить в Интернете, чтобы найти подходящего психоаналитика, он должен быть не понтовый, с опытом, не зажравшийся.
Зацепила меня одна тётка, лет сорока пяти, внешность типа «Рина Зелёная». А главное, я обалдел, когда увидел, что зовут её Августа Гильзовна Шмарк. Я попытался вычислить имя её папы, перебрал вариантов десять, ни один не вытанцовывался. Плюнул, ну Гильзовна, так Гильзовна.
Кабинет Августы Шмарк был арендован на час, то есть доход у неё жиденький, раз не может снять офис. В помещении, как полагается, стояла кушетка, ещё там было кресло и стул, даже стола не было.
Уговорить Риналя удалось только после того, как он узнал, что Луша одобрила это мероприятие. Зайдя в кабинет, мы увидели довольно милое создание со светлоголубыми глазами, с пушистыми слегка вьющимися золотистыми волосами, уложенными в пучок. И голосок у неё оказался таким же нежным, слабеньким, как и весь её облик.
Кто же из вас пациент? Она переводила взгляд с Риналя на меня, пытаясь угадать человека с психологической проблемой. Но мы оба воплощали пример двух здоровых во всех отношениях мужиков. Я увидел недоумение на лице психини.
Он, сказали мы одновременно, указав друг на друга пальцем.
Недоумение на её лице усилилось, кажется, она начала принимать нас за парочку голубых и боялась, что сейчас мы устроим у неё в кабинете истеричную разборку двух гомиков, запутавшихся в своих сексуальных проблемах.
Всё в порядке, успокойтесь. Пациент господин Ахметов, а я его телохранитель.
А вы не могли бы подождать за дверью? вопрос был обращён ко мне.
Нет, по инструкции я не имею права покидать клиента даже на минуту.
Ну что ж, оставайтесь, раз так, смирилась Августа. Как ваше имя и отчество, господин Ахметов?
Риналь Мегвинетухуцесович.
Августа Гильзовна поняла, что ей это ни за что не выговорить, попросила разрешения обращаться к нему: «Господин Ахметов».
Я-то навострился произносить отчество Риналя, но мне для этого понадобилась уйма времени.
Итак, господин Ахметов, я подозреваю, что у вас возникли психологические или другого рода проблемы. Может быть, что-то вышло из-под контроля?
Да, именно, вернее, как раз, наоборот, в моей жизни присутствует тотальный контроль и контролирую всё как раз я сам. Это просто кошмар, столько всего надо держать в поле зрения: бизнес, деньги, людей и всё такое прочее.
Риналь, кажется, хотел развлечься.
И вот я решил избавиться от всего этого. Я так больше не могу.
И что же вам мешает? Ведь это так просто. Отдайте другим все ваши деньги и живите налегке спокойно, в чём проблема? Сколько денег нужно раздать? Пять миллионов, десять, пятнадцать?
Пятнадцать
Ну вот и всего-то.
миллиардов евро.
Августа Гильзовна застыла, прямо остолбенела, видимо, переваривала сумму, переварить не смогла и со всеми своими гильзами шмаркнулась на пол.
Честно говоря, такой реакции мы не ожидали, хотя должны были. Конечно мы не думали, что она «двинула кони», но всё-таки заволновались. На подоконнике стоял кувшин с водой и стакан, я налил воды в стакан и побрызгал ей в лицо. Она захлопала ресницами. Мы вдвоём с Риналем подняли её на руки и усадили в кресло. Августа заплакала и стала повторять как заведённая: «Зачем, зачем, ну зачем?»