За разговорами семья, хорошо знавшая местные леса, пришла к старой вырубке не далеко от реки Вянта. Вырубку забросили несколько лет назад. Хорошие деревья попилили и вывезли, а всякий горбыль, тонкие брёвна так и лежали в высокой, давно не кошенной траве. Преимуществом было ещё и то, что в реке было много рыбы, а значит от голода уже никто не умрёт. «Здесь выкопаем наш с Вами штабной схрон» сказал отец и с силой вонзил остриё лопаты в мокрую землю. Мужчины разделись до пояса и взялись за разметку. Вбили колышки и натянули, припасённую с дома, суровую нитку. Первым делом аккуратно сняли травяной наст и сложили его на мокром берегу. Затем, разбившись по парам, стали копать землю влажную, липкую и заполненную корнями трав. Дальше пошло легче. Углубившись на пол метра сели передохнуть. В семье никто не курил. «Мне кажется, что маловат наш штаб» выдал Стасис: «Вот так будет спускная лестница стоять, дальше стол с лавками, по периметру три двухэтажные нары, тут поставим печь и всё, нет места для уборной, надо бы ещё одну комнату распланировать, а отец?» «Да, сынок, тут ты прав, не одну, а две ещё надо, оружие так же надо где-то хранить» Разметили ещё две комнаты и стали рыть.
К вечеру семья углубилась в сырую землю по грудь. Глина шла тяжёлая, с трудом давалась каждая лопата. «Всё, дети мои» сказал отец, когда солнце уже касалась веток леса: «Григонис, сынок, давай-ка налови нам рыбки на ужин, да побольше, а Миндаугас и Костас наварят нам ушицы к ужину» Братья молча пошли выполнять просьбу отца. Стасис тем временем подготовил кострище с треногой под котелок и распалил огонь. Блики огня весело заиграли в наступающей мгле. Григонис не успевал бросать снасть в тёплую августовскую воду реки, казалось, что рыба сама просится в котёл. Жирный подлещик, полосатый окунёк, блестящая плотвичка. За пол часа ведёрко было почти полное. Чистил рыбу сам отец. У него это получалось как-то быстро и чисто. Костас разделил всю рыбу на большую и мелкую. За тем бросил в кипящую воду всю мелочь и пошёл успеть до темна нарвать травы в варево. Он знал травы и умел их находить. Принеся и помыв траву он шумовкой достал сварившуюся мелочь с котла и бросил туда крупу пшена и картофель очищенный, но не резаный. Через некоторое время опустил кусками большую рыбу и немного посолил. Запах от варева стоял по всей поляне. Уже давно стемнело, все вымылись в реке после дня тяжёлого труда и ждали начала ужина. Потянуло вечерней прохладой с реки и появились первые комары. Костас стал разливать похлёбку по мискам, отец резал хлеб и раздавал своим сынам. Семья с удовольствием ужинала. Пять мужчин управились с ужином и повалились у костра спать, утром снова за работу. У костра дежурили по очереди, но старый Януке немного подремав уложил дежурных и стал сам руководить огнём, не давая ему погаснуть, чтобы не застудить своих детей под утренний холодок. Януке любил своих детей, любил каждого, и каждый был ему очень дорог. Он не разбирался, кто старше, кто меньше, если хвалить, то всех сразу, если давать конфеты, то всем одинаково, если наказать, то же всех вместе. Он детей не бил, но его боялись, как огня. Знали тяжесть отцовской руки. Когдато к ним на хутор забрели цыгане и попытались угнать с ночного лошадей. Януке догнал воров и четверым здоровым мужикам чёрного племени сломал по руке, но в полицию не заявил. Об этом знали все в округе и говорили перешёптываясь. Уже светало, когда глава семьи взял, вычищенный сыном с вечера котёл, набрал в него воды и стал чистить картофель бросая его не резаным в закипающую воду, чтобы молодёжь смогла позавтракать перед тяжёлым очередным днём.
Молодые, здоровые парни с шумом плескались в утренней воде тихой Вянты. Старый Януке слил воду и достал подсолнечное масло с луком и солью, нарезал хлеб. Ели быстро и молча. «Сегодня к вечеру мы должны закончить все работы по рытью и подготовить материал для стен, пола и перекрытия. Завтра кроем и засыпаем первый схрон землёй. Затем проведём все внутренние работы по благоустройству временного жилья в землянке» рассказывал отец свой не хитрый план работ. Никто не возразил, все были солидарны. Работа спорилась. Уже ближе к обеду вырыли полную глубину будущего жилья больше 3х метров. Младшего высокого, но худого Миндаугаса отец оставил выравнивать стены и вычистить пол, а с остальными сынами переключились на подготовку дерева для стен и пола. Для перекрытия деревьев, подходящих среди оставленных от вырубки, не было, надо было выбирать и валить новые. Братья брали лежащие по всей старой вырубке, стволы и тащили их в одно место, где старый Януке топором очень ловко рубил все ветки и сучки, а за тем снимал кору оголяя деревья. Очищенные от коры и веток стропиля складывали у будущего схрона. К вечеру все уставшие, голодные, но довольные выполненной работой, с удовольствием мылись в тёплой реке. Миндас, освободившийся чуть раньше, готовил ужин. Он успел надрать полную корзину огромных раков и теперь варил их в котле с листьями жгучей крапивы. За ужином вспоминали своих женщин, которые остались на разорённом хуторе. «Надо бы сходить на пасеку к старой сторожке», где работал и следил за всем нанятый на работу двоюродный брат жены Стасиса Юрис «и поглядеть, что там и как дела?» сказал за едой отец: «Да мёда к чаю принести свежего» добавил он. «Вот завтра за темно подниму Миндаса и до завтрака что бы успел» «Я не успею так быстро, отец» выдавил из себя младший. «Далековато и вправду, папа» поддержал брата Стасис. «Хорошо, тогда на обратном пути зайдёшь на хутор, поглядишь как там и что, возьмёшь моё большое долото и маленький топор с точильным камнем к нему. Всё это принесёшь, да женщинам нашим мёда не забудь принести» «Не забуду, я за Радкой сильно соскучился, ей то в первую очередь» Все вспомнили про младшую сестрёнку, а Стасис и про сына. «Для чего Вам, отец долото?» спросил Костас. «Буду Вас всех между делом учить делать деревянные трубы. А канализацию по чём думаете отводить с землянки? Или на улицу будете бегать, когда вас враги станут искать по всему лесу». Сыны снова удивились уму своего отца, кто бы мог из них в то время думать об этом, а он знал жизнь, и не было в ней для него ни каких мелочей.
Молодые, здоровые парни с шумом плескались в утренней воде тихой Вянты. Старый Януке слил воду и достал подсолнечное масло с луком и солью, нарезал хлеб. Ели быстро и молча. «Сегодня к вечеру мы должны закончить все работы по рытью и подготовить материал для стен, пола и перекрытия. Завтра кроем и засыпаем первый схрон землёй. Затем проведём все внутренние работы по благоустройству временного жилья в землянке» рассказывал отец свой не хитрый план работ. Никто не возразил, все были солидарны. Работа спорилась. Уже ближе к обеду вырыли полную глубину будущего жилья больше 3х метров. Младшего высокого, но худого Миндаугаса отец оставил выравнивать стены и вычистить пол, а с остальными сынами переключились на подготовку дерева для стен и пола. Для перекрытия деревьев, подходящих среди оставленных от вырубки, не было, надо было выбирать и валить новые. Братья брали лежащие по всей старой вырубке, стволы и тащили их в одно место, где старый Януке топором очень ловко рубил все ветки и сучки, а за тем снимал кору оголяя деревья. Очищенные от коры и веток стропиля складывали у будущего схрона. К вечеру все уставшие, голодные, но довольные выполненной работой, с удовольствием мылись в тёплой реке. Миндас, освободившийся чуть раньше, готовил ужин. Он успел надрать полную корзину огромных раков и теперь варил их в котле с листьями жгучей крапивы. За ужином вспоминали своих женщин, которые остались на разорённом хуторе. «Надо бы сходить на пасеку к старой сторожке», где работал и следил за всем нанятый на работу двоюродный брат жены Стасиса Юрис «и поглядеть, что там и как дела?» сказал за едой отец: «Да мёда к чаю принести свежего» добавил он. «Вот завтра за темно подниму Миндаса и до завтрака что бы успел» «Я не успею так быстро, отец» выдавил из себя младший. «Далековато и вправду, папа» поддержал брата Стасис. «Хорошо, тогда на обратном пути зайдёшь на хутор, поглядишь как там и что, возьмёшь моё большое долото и маленький топор с точильным камнем к нему. Всё это принесёшь, да женщинам нашим мёда не забудь принести» «Не забуду, я за Радкой сильно соскучился, ей то в первую очередь» Все вспомнили про младшую сестрёнку, а Стасис и про сына. «Для чего Вам, отец долото?» спросил Костас. «Буду Вас всех между делом учить делать деревянные трубы. А канализацию по чём думаете отводить с землянки? Или на улицу будете бегать, когда вас враги станут искать по всему лесу». Сыны снова удивились уму своего отца, кто бы мог из них в то время думать об этом, а он знал жизнь, и не было в ней для него ни каких мелочей.
Утром, только начало сереть, Януке растолкал спящего у огня младшего сына. «Вставай Миндас, пора идти на пасеку». Паренёк встал, сладко потянулся и пошёл к реке умываться. Было видно, что он завидует спящим братьям, но спорить не стал. Взяв на дорогу протянутый отцом кусок хлеба, политый подсолнечным маслом с солью, он поспешил, жуя на ходу завтрак, по чуть заметной лесной дорожке в направлении старых болот. Там, между двух болот и бурелома ещё его дед нашёл большую поляну. Дед с отцом поставили там небольшую сторожку с печью и лежанками и на всё лето вывозили туда свою пасеку на разнотравье. С мёдом были всегда, даже в самый засушливый год. Охранять брали родственника Юриса, здоровенного парня с соседнего большого хутора, двоюродного брата жены Стасиса. Юрис был с категории тех людей, которых надо постоянно хвалить. Он с детства считался ущербным. Парень не говорил, но слышал всё. Свою ущербность он сильно переживал. Из-за этого не ходил в школу, на него не глядели девочки, мало общались сверстники ребята. Его открыл старый Януке совершенно неожиданно для всех. Януке и сам был сильным мужиком и чувствовал себе подобных. Силёнкой Юрис обладал не дюжей. Таскал мешки с мукой по крутому спуску в телегу беря не по одному, как все, а по два, на каждое плечо. Здорового хряка валил на спину одним движением, когда их с отцом резчиком, звали соседи заколоть живность перед праздником. Ещё одно преимущество было у парняон был от природы честен и верил только тому, кого любил и уважал. Януке приласкал несколько раз парня, похвалил, заступился от злых языков, и парень в него поверил. Каждому слову Януке он глядел в рот. И вот уже несколько лет Юрис батрачил на семью Звайниса. Все сыновья уважали его и хорошо к нему относились, он отвечал им тем же. Дорогу на пасеку через болото знали только члены семьи и Юрис. На пасеке он не только следил за ульями, но и косил траву, ловил на силки куропаток, собирал и сушил грибы, чтобы помочь своей огромной семье. Всё заработанное он по-прежнему отдавал своей матери.