Да это же Мэт!
Точно! Старая Мэт!
Не может быть! Вот дает, старуха!
Возгласы удивленного непонимания и пустой восторженности волнами перекатывались по суетливой толпе, собравшейся у здания ратуши. А в душе моей встрепенулись тревога и страх, потому что вспомнились когда-то сказанные слова отца, обретшие внезапно значение и смысл. Кости отца давно сгнили в земле, но неоднократно произнесенная им фраза огненными буквами прорезалась в моем сознании. «Когда старая Мэт воссядет на шпиле, придет конец света». Уверен, многие в городе слышали эти же слова от своих родителей, передающиеся из поколения в поколение, но мало кто понимал их и придавал значение. И вот теперь я воочию зрел это диво.
Кто в городе не знал старую Мэт! Она была его неотторжимой частью, его достопримечательностью Люди в городке рождались и умирали, а Мэт жила уже на протяжении многих поколений. И никто, почему-то, никогда не задумывался над этой несуразной странностью. Глядя на нее, казалось, что она умрет не сегодня, так завтра и потому не было человека воспринимавшего ее всерьез и обращавшего на нее внимание. Впервые, эту странную старуху я увидел, когда сам был мальчишкой, теперь мне перевалило на седьмой десяток, а Мэт оставалась все такой же грязной и безобразной старухой, обитающей на городской свалке. Отец говорил, что она живет вечно, что ее знали еще его дед и прадед. Сказания о долгой жизни Мэт стали легендой, преданием, но она никогда не лезла на глаза, а часто ли мы посещаем свалки? Только детьми, в поисках неожиданных и острых приключений. Я так же никогда не придавал значения самому факту существования Мэт, а теперь испугался. Ее знали все, но о ней не знал никто.
На безоблачном дневном небе внезапно возникла и наползла на солнце черная грозовая туча. На площадь опускались нежданные сумерки.
Надо помочь женщине! Она же упадет! Встревожился кто-то.
Вызовите пожарных! У них есть лестницы!
Совсем спятила старая! Тряпье свое вонючее на ветру сушит. Мерзость какая!
Где-то вдалеке уже ревели сирены пожарных машин.
Тучи закрыли небо сплошной темной пеленой и в сумеречном сером свете я напряженно всматривался в фигуру на шпиле. Как она там и за что держится? Нет, в ней не было страха. Мне было совершенно не понятно, как и за что она там может удерживаться, но выглядела она уверенно. И не просила о помощи. Выглядело все это дико, непонятно и противоестественно. В какой-то момент случилось то, чего никто не мог ожидать: шпиль начал изгибаться. Неужели не выдержал тяжести Мэт?! Не сопереживать старой женщине в этот момент не мог никто. Казалось, сейчас шпиль сломается и с огромной высоты старуха грохнется оземь. Множество людей затаили дыхание.
Происходящее выглядело сюрреалистично, нелогично и непонятно до крайности. Стальной шпиль продолжал изгибаться и, вместе с тем, удлиняясь, изящно и плавно опускал Мэт на землю. Он словно растягивался, как резиновый жгут. Зрелище было настолько необычно, настолько не вписывалось в привычные понятия и представления, что люди отшатнулись от Мэт, как только она коснулась земли. Они, словно спугнутые крокодилом лани бежали от старухи в грязном рубище, прочь. Падали, спотыкаясь, заплетаясь ногами, поднимались и спешили отойти подальше. Через какие-то мгновения я остался стоять перед Мэт один. И тогда я понял, почему бежали люди. В своих дряблых, но таких сильных руках уродливая старуха крепко сжимала голову огромной змеи, хвост которой круто уходил вверх и брал свое начало на островерхой крыше ратуши.
Последние проблески света поглощались сгущающейся тьмой. День стремительно иссякал. Мэт вперевалку двинулась ко мне, с уголков ее губ текла розовая слюна. Крики убегающих людей, за моей спиной, стали громче, как только она двинулась. Оскаленная пасть змеи с острыми клыками, в руках старухи, удивительно походила на безобразное испещренное глубокими морщинами лицо Мэт. Я попытался заговорить с ней и случайно взглядом натолкнулся на ее глаза, прятавшиеся под набухшими веками.
Примечания
1
ВТОРОЗАКОНИЕ 3 23, 24
2
МАРК 4 23-25