Сам ты ш-ш-ши-шизик Хочешь з-знать: Лирик вчера в пивнухе п-пиво с ф-ф-физиком дули! А-а-а?.. Понял?.. Давай по граммульке, а, Ш-Ш-Шкаратин? ободрил друга Витька Хамушин, называемый за глаза прозвищем Та-танк.
Шкалики несчастные осуждали правильно воспитанные одноклассники.
попадёшься, Женька, не то предупреждали, не то сочувствовали другие.
Да пошли вы все
За выскобленными и вымытыми по случаю выпускных экзаменов школьными окнами благоухала размалёванная, самовлюблённая, весёлая пора. Наряду с сексапильной возбуждённостью пёстрого пернатого населения, чирикали взбудораженные грядущей ответственностью и тайным вниманием недозревших пацанов прехорошенькие вчерашние школьницы, будущие выпускницы. Всеобщий вселенский гомон сливался в слаженный жизнеутверждающий ровный гул жизни.
Так и хотелось вскочить на свежевымытое окно, распахнуть с треском оконные створки и, набрав в лёгкие шибающего весеннего аромата, изо всей мочи закричать в равнодушную природную ширь: «Ит-тит-твою мать! Как прекрасна жизнь!» Да так, чтобы взвились в небеса гулькающие пришкольные голуби, а вспугнутое сельское эхо, отражённое от заречных гор, привычно бы вторило: «мать мать мать»
Женька напряжённо затыкал большим пальцем принесённую в школу бутылку. Характерный бражный запах отменного шмурдяка мгновенно заполнил помещение восьмого «б» класса, удушая запахи свежесорванных луговых цветов и свежей извести
Фу, Шкаратин, нафунял, морщились одноклассники. Сейчас придут и найдут, точно шпаргалку под партой
Ты её за окно вылей, советовали другие. В форточку.
Сургучом залить надо, припомнили способ самые опытные.
Уксусом нейтрализовать!
Хлоркой
Д-да просто выпить и д-дело в ш-ш-шляпе, подначивал голос Та-танка.
Да он же умрёт! протестовала всё та же саблеухая Лидка Полещук, растопыренной ладошкой хлопая себя в лоб.
Конечно, выпить Только на на на всех Ни ни не одному же Ш-Ш-Шкаратину отдуваться! волновался Витька Та-танк.
Сам виноват
Да замолчи ты, ударница несчастная!
Наш-ш-ш-шли стрелочника, Ш-Ш-Шка!
Ну что вы резину тянете! Они, кажется, идут!..
Братцы, я придумал! Эврика!.. Колька Курбанпаша вдруг вскочил на парту.
Давай, Колян
Братцы! В сосуде находится пятьсот миллилитров этой чего там налито. В нашем классе до конца учебного года осталось двадцать пять лоботрясов Если пятьсот миллилитров разделить на двадцать пять
Я хоть лопну не буду, выскочила Лидка.
И я
и я хоть убейте меня.
Предатели
враги народа!
то, значит, на каждого получится всего лишь по надцать миллилитров. Слону дробина!
Ура! Да здравствует великий математик
профессор Бутылкин!
Эй, профессор, а сколько это будет в литрах?
Ой, мальчики! Они сейчас придут, вернулась в дверь Лидка Филатова, шпионившая под учительской дверью.
Стаканы давай
Здесь только реторты
Женька, разливай. Шкалик несчастный.
Реторты, чёрт, кончились
В пробирки лей! На на
не расплескивай, балда, это же цимус!
Сам ты синус, у меня рука дрожит.
Женечка, давай, пожалуйста, быстрее Они, наверно, уже идут.
а всем не хватает.
Я же сказал не буду! И не буду!
кто против нас, тот Иди, на стрёме постой.
Ну, Шкаратин, если я сейчас умру, я твоей мамке всё расскажу. Какой ты гад, бутылки воруешь!
Пей, кляузница.
Стоп! Чокнуться надо
Итак чокнулись с этим Шкаликом.
Кажется, мы сделали сакральное открытие. Шкалик! Не отсюда ли рожки растут? Не тут ли внезапно и навсегда прилипло к Женьке Шкаратину это ёмкое, как обеденная чекушка, прозвание «Шкалик»? Но не об этом сейчас!..
Они уже идут!
В цейтноте предэкзаменационного банкета банкующий Шкалик за отсутствием опыта и мерной тары опорожнил только две трети сосуда, когда разведчица Филатова истошно завопила: «Иду-у-у-т!»
Они шли по короткому школьному коридору, словно буцефалы Александра Македонского, целеустремлённые, неотвратимые, не оставляющие никакой надежды. Спрессованное их поступью время было временем «че», оно ломилось в класс, сравнимое, пожалуй, с битой таранного орудия мрачного средневековья, угрожало грядущей ответственностью за грехи совершённые непредсказуемостью.
Идут, идут, идут, часто, громким шёпотом голосила порывистая Валька Громова.
Братцы, открывай окна!
дверь держите!
Ой, что сейчас будет!.. Что будет, повизгивали самые пугливые.
Любезные клиенты, читатели криминогенной саги, здесь автор должен сделать отступление от правил с тем, чтобы снять нервное напряжение, отдающее дрожью в борзописном пере. Прошу понять. Если у вас всё в порядке с нервной деятельностью и сердечной недостаточностью, вы можете на короткое время принять позы змеи или поникшего лотоса, полезные для физической разгрузки затёкших членов. Если есть в вашем баре, буфете, в тайной заначке самая малость, на донышке, позвольте себе на мой счёт для снятия назревающего стресса. Если вам не свойственно ни первое, ни второе и не волнует повествовательная перипетия, оставьте на неопределённое время чтение. В нейтральной обстановке, не навязывая себе обязанность продолжать постижение саги, мысленно возвращайтесь к нехитрой фабуле злоключений Шкалика Шкаратина. Не лишайте себя удовольствия мозговой игры!
Глава X. Студенческая
Ахинею нести легче, чем бревно.
V.V.Raptus
Шкалик Шкаратин выпил с первой стипендии. Выпил, внутренне сопротивляясь, отклячив губу со всевозможной брезгливостью, но и с великосветским достоинством, поднеся к носу надкушенный кусок хлеба, точь-в-точь, как в питейном ритуале мамы Нины.
Выпил не один, а «на троих», что тоже о многом говорит искушенному читателю. Да? Точно? Именно «на троих» Неодолимая тенденция первой трети его биографии неумолимо приобретает окрас ультрамаринового пламени спиртовой горелки. Если вы хоть единожды в жизни подносили спичку к разлитому по столу спирту поймете, о чем идет речь. «Трахнувши по единой» и занюхав надкушенной осьмушкой хлеба, случайные собутыльники тут же и расстались. Простите, вижу у вас в глазах некоторое недоумение Как бы косо не смотрели на складчину, ну, не упрямьтесь, не лукавьте, признайтесь: есть что-то заворожительное в самой идее «сброситься», что-то масонски-мистическое в подготовительной процедуре сговора и, конечно же, есть что-то братское, глубоко-человечное в звонком соединении стаканов в людской компании. Да под хороший тост! Да под традиционную закусь!..
Кстати, вспомнил Вы закусывайте, не церемоньтесь. При приёме на работу американский рабочий проходит тестирование. Среди пунктов теста есть прямо-таки скабрезный вопрос: «Пьёте?..» Улавливаете атмосферу?.. Честно признать слабость «принимать по маленькой», мол, хоть и редко, но иногда бывает, значит, поставить под сомнение результаты теста. Признаться в обратном, мол, не пью и не манит поставить под сомнение правдивость натуры и достоинство своей кандидатуры. Как быть?.. Тестируемый американец моментально ответил: «Пью, но с отвращением!» Каково, господа-товарищи? Ха!..
Получив стипендию, заработанную сессией без двоек, точно внезапный тайный клад, не пролонгированный наперёд на всевозможные траты, Шкалик попросту ошалел от необходимости принимать решения в связи с обрушившимся на него капиталом. Я не делаю здесь моему герою рыбьи глаза. В школьные годы Шкалик ходил в кино, приобретая билеты в обмен на куриные яйца. Подарки одноклассницам делал сам, сливая в новый флакон недопитый папами одеколон и эфир из больничных ампул. Наличные деньги никогда не жгли его девственные ладони. И первые рубли, доставшиеся в обмен на каторжный труд воспоминаний незабытого и запоминание непонятого, были сущим капиталом, требующим немедленной сатисфакции, как говаривали некогда гусары. Так случилась Женькина «обмывка» первой заслуженной стипендии
Фамилия?
Шкалик.
Шкалик?..
Шкаратин.
Шкалик или Шкаратин?..
Шкаратин Евгений Борисович.
Евгений Борисович Шкалик-Шкаратин?
Шкалик это псевдоним.
Понимаю Вашей фамилии очень не хватает именно этого псевдонима. И давно это у вас?..
С детства, кажется.
Пьёте часто?
Два раза. Вообще не пью!
Понимаю. Первый и последний раз Кто подал идею обмыть стипендию?
Никто. Стихийно возникла.
А кто предложил бутылку из-под рома вместо иконы в красном углу водрузить?
А-а, да это в шутку.
Вы в армии не служили?
А что я вам сделал?
Хочу понять мотивы поступков.
А у меня их нету.