Н. П. Игнатьев. 1860-е годы карман, был разоблачён служителем и ретировался, сославшись
на дипломатическую неприкосновенность. И именно из-за этого ему пришлось покинуть Лондон. Об этом в частности пишет Евгений Примаков в своей 6-ти томной «Истории внешней разведки России». Однако историком В. М. Хевролиной убедительно доказано, что это всего лишь миф. Ни в дневниках, ни в письмах Н. П. Игнатьева нет никаких упоминаний о таком эпизоде.
В 1857 году Николай Павлович отправляется в большое путешествие по Европе и странам Ближнего Востока он посещает Вену, Белград, Афины, Стамбул, Сирию, Палестину. По возвращении в Петербург Игнатьев усердно занимается среднеазиатскими делами. Им было подано несколько записок министру иностранных дел А. М. Горчакову, с предложением отправить в Среднюю Азию ряд научных экспедиций, которые также изучали бы возможности развития торговли и собирали разведывательные сведения. План был принят, и Николаю Павловичу было предложено возглавить ответное русское посольство в среднеазиатские государства. Поручить такую ответственную задачу 26-летнему офицеру, не имевшему большого опыта дипломатической деятельности, было делом рискованным, но, как покажут дальнейшие события, Александр II и Горчаков не ошиблись в выборе. Поддержал кандидатуру Игнатьева и директор Азиатского департамента МИД Е. П. Ковалевский.
Прибыв в Оренбург в мае 1858 года Игнатьев, к тому времени уже полковник, отправляется сначала в Хиву, а затем в Бухару. Кроме дипломатических задач и вопросов торговли, миссии поручалось произвести топографическую съёмку и исследование реки Амударьи. С этой целью в отряд были включены: А. Ф. Можайский, который организовал передвижение по реке на специально построенных для этой цели судах, востоковед П. И. Лерх, астроном В. Я. Струве, метеорологи, ботаники, фотограф А. С. Муренко. В июле миссия прибыла в Хиву. Встретила она там приём далеко не радушный, и переговоры с Саид Мухаммад-ханом закончились безрезультатно. Правитель Хивы поставил невыполнимые условия заключения договора, по которым Россия должна была признать за Хивой территории до Сырдарьи, Эмбы и Мерва, то есть уже освоенные русскими земли, а также признать власть Хивы над туркменскими племенами. 24 августа хан дал прощальную аудиенцию русскому посланнику. Опасаясь за свою жизнь, Игнатьев поехал во дворец с двумя казаками, а конвою приказал готовиться к отражению нападения. Видимо для устрашения перед дворцом были посажены на кол два человека. Во время аудиенции, вновь получив отказ на свои требования, хан посоветовал Игнатьеву быть сговорчивее, поскольку тот находился в его власти. Что произошло дальше, Николай Павлович описал в своих воспоминаниях: «Я ответил, что у государя много полковников и что пропажа одного не произведет беды. Задержать же меня нельзя. Я вынул пистолет и пригрозил убить всякого, кто ко мне подойдет. Хан испугался, и я вышел». На следующее утро привезли ответ на русские условия в запечатанном конверте на имя Александра II. Также были присланы подарки для царя богатый ковер и два скакуна.
28 августа 1858 года русский отряд покинул Хиву и направился в следующий пункт своего назначения.
Лагерь миссии полковника Игнатьева близ Хивы. Фото поручика А. С. Муренко, 1858 г. Khiva. Caught in Time: Great Photographic Archives. London, Garnet Publishing.
После ряда столкновений с туркменами, где был применён даже ракетный станок, миссия Игнатьева прибыла в Бухару. Здесь, в отличие от Хивы переговоры завершились весьма успешно. Был заключён торговый трактат, предусматривавший свободное плавание по реке Амударье русских судов, сокращение в два раза таможенных пошлин на ввозимые товары и учреждение в Бухаре торгового агентства. Бухарский эмир согласился на освобождение русских пленных и выслал по просьбе Игнатьева из Бухары двух английских агентов, которые на поверку оказались афганскими купцами. В декабре 1858 года посольство Игнатьева возвратилось в Оренбург.
В Петербурге результаты миссии были оценены чрезвычайно высоко. Кроме преференций для российской торговли с Бухарой, русское правительство получило ценную информацию о политическом и экономическом положениях ханств. Игнатьев составил обширную записку о Хиве, содержащую сведения о населении, характере правления, правящей верхушке, духовенстве. Подробно сообщалось о состоянии армии (роды войск, командование, финансирование), финансовом состоянии ханства, порядке землепользования, сельскохозяйственных культурах, состоянии скотоводства. На докладной записке Александр II поставил резолюцию: «Читал с большим любопытством и удовольствием. Надобно отдать справедливость генерал-майору Игнатьеву, что он действовал умно и ловко и большего достиг, чем мы могли ожидать». Как видим, в Петербург Игнатьев возвратился уже в генеральском звании. Кроме того, он был награждён орденом Св. Анны 2-й степени с короной.
Далее была блистательная дипломатическая победа Игнатьева в Китае, где он, во время так называемой «Второй опиумной войны», выступил посредником между китайскими властями и объединёнными англо-французскими войсками.
В своём письме министру А. М. Горчакову Николай Павлович писал, что китайские правители: «не предпринимали ничего, не спрося предварительного моего мнения и указания, как поступить». Российскому дипломату принадлежит огромная заслуга в спасении Пекина, с его императорским дворцом и древними историческими памятниками, от разрушения. В результате Россия, в лице Игнатьева, подписала выгоднейший Пекинский договор. По нему к России присоединялись обширные азиатские территории, размером превышающие Англию и Францию вместе взятые. Кроме того, в Кашгаре и Урге (Монголия), открывались русские консульства, которых не было у англичан. Как писал английский историк Уильям Сайкс, «Ни разу с 1815 года Россия не заключала столь выгодного соглашения, и, вероятно, никогда прежде такой подвиг не совершал столь молодой российский дипломат. Успехи 1860 года простирались весьма далеко, чтобы стереть досадные воспоминания о поражении в Крыму, тем более что они были достигнуты в замечательной манере переигрывания англичан».
После этого триумфа Игнатьев получает звание генерал-адъютанта и назначается на ответственный пост директора Азиатского департамента МИД. В этой должности он ратует за необходимость наступательной политики в Средней Азии мотивируя это неизбежностью борьбы с Англией.
Затем была служба в качестве чрезвычайного и полномочного посла в Стамбуле, где им была создана широкая агентурная сеть, поставлявшая ценнейшую информацию о положении в Османской империи.
Во время русско-турецкой войны 18771878 гг. Игнатьев был прикомандирован к свите царя и находился сначала в Румынии, а затем в Болгарии.
После окончания войны он один из главных участников мирных переговоров в Сан-Стефано. Именно Игнатьеву, в большей степени, обязаны Болгария, Румыния, Сербия и Черногория своим появлением на политической карте мира, как независимых государств.
В 1881 году Игнатьев был назначен сначала министром государственных имуществ, а затем министром внутренних дел. Однако уже через год вышел в отставку, оставаясь членом Государственного совета. В это время он активно занимался общественной деятельностью: был председателем общества содействия торговле и промышленности и членом Русского географического общества, возглавлял Петербургское славянское благотворительное общество, писал мемуары.
Конец жизни графа Николая Павловича Игнатьева был драматичен. Разорившись в результате финансовых авантюр, полузабытый и практически нищий он скончался в своём имении 20 июня 1908 года.
Но вернёмся в 1858 год. Практически одновременно с миссией Игнатьева, были отправлены ещё две экспедиции. Первую, в Хорасан и Герат, возглавил дипломат и востоковед Н. В. Ханыков. Её главной целью было ознакомление с политикой и положением Персии и Афганистана и налаживание сотрудничества с последним. Преследовала она и научные цели изучение флоры и фауны региона, путей сообщения и тому подобное.
Ещё одну миссию возглавил 22-х летний поручик Российской армии Чокан Валиханов, впоследствии известный казахский просветитель и ученый. Экспедиция имела задачу проникнуть в западно-китайскую провинцию Кашгар, выяснить там обстановку и возможность восстановления торговых связей Кашгара с Россией.
Глава седьмая. Синеватая дымка Памира
Экспедиция Ханыкова в Персию и Герат носила в большей степени научный характер, хотя были у неё, разумеется, и секретные задания. Предыстория её снаряжения такова. Идея принадлежала Н. П. Игнатьеву. Александр II одобрил это предложение, и разработку проекта поручили видному востоковеду Николаю Владимировичу Ханыкову, сотруднику Азиатского департамента. В 19 лет Николай, самостоятельно изучив ряд восточных языков, принимает участие в миссии Бутенева в Бухару в 18411842 гг. Вышедшая через год после возвращения книга Ханыкова «Описание Бухарского ханства», была признана лучшим описанием Бухары и переведена вскоре на английский, французский и немецкий языки.
17 сентября 1857 г. Н. В. Ханыков представил председателю Русского географического общества Великому Князю Константину Николаевичу обширную докладную записку «Предположение об ученой экспедиции в Хорасан». Обосновывая её необходимость, он в частности, пишет: «часть Средней Азии, граничащая с Китаем, и юго-восточная часть Персии могут быть признаны за страны, о которых всякий без стыда в невежестве может признаться, что он мало или даже вовсе ничего не знает». Далее он определяет круг задач, которые должны быть поставлены перед экспедицией: «в какой степени богатства его (этого края., В.Ф.) могут служить подмогою европейской промышленности, в какой степени его хлопчатая бумага, шелк и аптекарские товары могут быть досдоступны выгодной обработке или продаже в Европе, в каком размере край этот способен потреблять