«i nie wódź nas na pokuszenie ale nas zbaw od zlego. Amen»[5].
Я устраиваюсь у стены и, закрыв глаза, шепчу: «Аминь».
Поезд кренится. Свет мигает и гаснет. Откуда-то сверху доносится свисток. Мы начинаем перекатываться вперед, свет снова загорается. Я измотан дальше некуда, голова бьется прямо о стену вагона.
Проснувшись некоторое время спустя, я обнаруживаю прямо перед своим носом пару огромных рабочих ботинок.
Ну что, готов?
Я трясу головой, пытаясь прийти в себя.
Где-то рядом скрипят и хрустят сухожилия. Потом я вижу колено. Потом лицо Графа.
Ты все еще здесь? говорит он, заглядывая под полку.
Да. Простите.
Я выбираюсь из-под полки и с трудом встаю на ноги.
Аллилуйя! говорит, вытягиваясь в полный рост, хозяин места.
Pierdol się![6] отвечаю я.
Из-под полки в нескольких футах от нас раздается смешок.
Пойдем, говорит Граф. Эл принял в самый раз, чтоб стать посговорчивей, но не так, чтоб начать буянить. По-моему, это твой шанс.
Мы проходим еще через два спальных вагона и выходим в тамбур, после которого начинаются совсем другие вагоны. Через окошко я замечаю полированное дерево и замысловатые светильники.
Граф поворачивается ко мне:
Готов?
Разумеется, отвечаю я.
Нет, я не готов. Граф хватает меня за шиворот и впечатывает физиономией прямо в дверной проем. И, открыв другой рукой раздвижную дверь, впихивает внутрь. Вытянув перед собой руки, я падаю вперед, прямо на медную решетку. Выпрямившись, в ужасе оглядываюсь на Графа. И тут вижу остальных.
Это что еще такое? спрашивает из глубины кресла Дядюшка Эл. Он сидит за столом в обществе еще трех джентльменов, крутя в пальцах толстую сигару, а в другой руке держа веером пять карт. На столе перед ним рюмка бренди, а рядом целая куча покерных фишек.
Он запрыгнул в поезд, сэр. Шнырял в спальном вагоне.
Правда? Дядюшка Эл неторопливо затягивается и кладет сигару на край пепельницы. Откинувшись, он изучает свои карты и пускает дым из уголков рта. Если вы ставите три, я ставлю пять. Наклонившись, он швыряет в банк стопку фишек.
Отправить обратно? спрашивает Граф и поднимает меня с пола за лацканы. Напрягшись, я вцепляюсь руками в его запястья, чтобы было на чем повиснуть, если он снова надумает меня швырнуть. И перевожу взгляд то на Дядюшку Эла, то на подбородок Графа больше мне ничего не видно.
Дядюшка Эл складывает карты и аккуратно кладет перед собой на стол.
Не спеши, Граф, говорит он и снова тянется за сигарой. Поставь-ка его на место.
Граф ставит меня на пол спиной к Дядюшке Элу и равнодушно отряхивает мой пиджак.
Иди сюда, говорит Дядюшка Эл.
Я повинуюсь, радуясь, что теперь-то Граф до меня не дотянется.
Не верю глазам своим, произносит Дядюшка Эл, пуская колечко дыма. И как же тебя зовут?
Якоб Янковский, сэр.
И что, скажи мне на милость, Якоб Янковский делает в моем поезде?
Ищу работу, отвечаю я.
Дядюшка Эл продолжает меня разглядывать, лениво пуская колечки дыма. Положив руки на живот, он медленно барабанит по нему пальцами.
А ты когда-нибудь работал в цирке, Якоб?
Нет, сэр.
А ты хоть бывал в цирке, Якоб?
Да, сэр. Конечно бывал.
И в каком же?
В цирке братьев Ринглингов, отвечаю я, и тут у меня перехватывает дыхание. Оглянувшись, я вижу, что Граф предостерегающе прищуривается.
Но это была скучища. Просто скучища, поспешно добавляю я, повернувшись обратно к Дядюшке Элу.
Правда? спрашивает он.
Да, сэр.
А ты видел наше представление, Якоб?
Да, сэр, говорю я и чувствую, что краснею.
И что же ты о нем думаешь?
Ну, оно было великолепно!
И какой же номер тебе больше всего понравился?
Я отчаянно соображаю, пытаясь придумать хоть что-нибудь.
С вороными и белыми лошадками. Там еще была девушка в розовом, продолжаю я. С блестками.
Слышал, Август? Мальчику понравилась твоя Марлена.
Человек напротив Дядюшки Эла поднимается и поворачивается ко мне. Именно его я видел в зверинце, только сейчас он без цилиндра. На его точеном лице застыло бесстрастное выражение, темные волосы напомажены. У него тоже усы, но, в отличие от усов Дядюшки Эла, коротко остриженные.
И чем же ты собирался здесь заняться? спрашивает Дядюшка Эл, поднимая со стола рюмку и выпивая ее содержимое одним глотком. Откуда ни возьмись появляется официант и вновь ее наполняет.
Я могу делать что угодно. Но, если можно, я бы хотел работать с животными.
С животными, повторяет он. Слышал, Август? Парнишке охота работать с животными. Небось воду для слонов носить хочешь?
Граф недоуменно поднимает брови.
Но, сэр, у нас ведь нет
Заткнись! кричит Дядюшка Эл, вскакивая на ноги. Рукавом он задевает рюмку, и та падает на пол. Он смотрит на нее, и лицо его наливается кровью. Сжав зубы и испустив долгий, нечеловеческий вопль, он принимается методично топтать стекло.
Все молчат, только и слышно что постукивание колес. Официант опускается на колени и собирает осколки.
Глубоко вдохнув, Дядюшка Эл отворачивается к окну, заложив руки за спину. Когда он вновь поворачивается к нам, лицо его обретает прежний цвет, а на губах играет ухмылка.
Так вот что я тебе скалу, Якоб Янковский, с отвращением выговаривает он мое имя. Я таких встречал тыщу раз, не меньше. Да я тебя насквозь вижу. Что же у нас случилось? Поссорился с мамочкой? Или решил поразвлечься между семестрами?
Нет, сэр, ни в коей мере.
Да какая мне, к черту, разница, что там у тебя. Если я дам тебе работу в цирке, ты же тут и недели не продержишься. И даже дня. Цирк та еще махина, тут выживают только самые стойкие. Но что-то ты не кажешься мне стойким, а, мистер Студент?
Он пялится на меня так, словно хочет добиться ответа.
А теперь пошел вон! говорит он, отмахиваясь от меня рукой. Граф, выкини его с поезда. Только дождись красного сигнала семафора я не хочу, чтобы у меня были неприятности из-за маменькина сыночка.
Постой-ка, Эл, говорит, ухмыляясь, Август. Вся эта история явно его развеселила. Он поворачивается ко мне. Он прав? Ты студент?
Я чувствую себя теннисным мячиком.
Бывший.
И что же ты изучал? Наверняка ведь что-то из области изящных искусств? глумится он, и глаза у него аж светятся от удовольствия. Румынские народные танцы? Литературно-критические труды Аристотеля? А может, мистер Янковский, вы у нас дипломированный аккордеонист?
Я изучал ветеринарию.
В мгновение ока выражение его лица полностью меняется.
Ветеринарию? Ты ветеринар?
Не совсем.
Что значит «не совсем»?
Я не сдавал выпускных экзаменов.
Почему?
Просто не сдавал, и все.
Но ты полностью прослушал курс?
Да.
А в каком университете?
В Корнелле.
Август и Дядюшка Эл переглядываются.
Марлена говорила, что Серебряный приболел, произносит Август. Просила меня передать антрепренеру, чтобы пригласил ветеринара. Не понимает, что антрепренер всегда сваливает первым, такая уж у него работа.
И что ты предлагаешь? спрашивает Дядюшка Эл.
Пусть мальчик утром его посмотрит.
А куда мы его денем на ночь? У нас же и так нет места. Он хватает из пепельницы сигару и принимается постукивать по ней пальцами. Может, отправим с квартирьерами?
А может, пусть лучше спит в вагоне для лошадей?
Дядюшка Эл хмурится.
Что, с Марлениными лошадками?
Ну да.
Там, где у нас раньше были козлы? И где сейчас спит этот ну, как же его Он щелкает пальцами. Стинко? Кинко? Ну, клоун с собакой?
Именно, улыбается Август.
Август ведет меня через спальные вагоны для рабочих, пока мы не оказывается на маленькой площадке, за которой следует вагон для лошадей.
Ты твердо стоишь на ногах, Якоб? снисходительно интересуется он.
Думаю, да, отвечаю я.
Вот и славно. И без лишних слов он, склонившись пониже, хватается за какой-то выступ сбоку от вагона и легко взбирается прямо на крышу.
Господи Иисусе! восклицаю я, беспокойно глядя сперва туда, где исчез Август, а потом вниз, на стык между вагонами и на мелькающие под ним рельсы. Поезд резко поворачивает, и я, тяжело дыша, выбрасываю вперед руки, чтобы не упасть.
Ну, давай же! доносится откуда-то сверху голос.
Но как, черт возьми, вам это удалось? За что вы хватались?
Там лесенка. Вон там, сбоку. Наклонись и вытяни руку не промахнешься.
А если промахнусь?
Тогда, думаю, нам придется попрощаться.
Я робко приближаюсь к краю площадки и вижу самый уголок тонкой железной лестницы.
Приглядевшись, я вытираю руки о штаны. И прыгаю вперед.
Правой рукой мне удается зацепиться за лесенку. Я отчаянно хватаю воздух левой, пока не дотягиваюсь и ею. Подтянув ноги к ступенькам, я висну на лесенке и пытаюсь перевести дух.