Марина Григорьевна, а я тут прочитала про одни курсы. И мне показалось, что интересные курсы. И даже очень.
Бояркина выглядела усталой, разговаривать ей, судя по всему, не особенно хотелось, но, тем не менее, она всё же спросила:
И что за курсы?
Там всякие тренинги проводятся. Вот такой, например, в котором ставится походка женского могущества.
Для метательниц ядра да дисков, что ли? чуть повернула голову влево Бояркина.
Телешова вся подалась вперёд иронии в голосе Бояркиной она, очевидно, не уловила и радостно воскликнула:
Да вы что, Марина Григорьевна! Женское могущество в смысле Ну, в том смысле, что мужики просто падают.
И в штабеля укладываются? дополнила Бояркина.
Вы напрасно смеётесь, Марина Григорьевна. Походка, между прочим, имеет преогромное значение. Да от того, как женщина ходит, как она держится на людях
А не на людях можно как угодно? встрял Подлесный.
Не на людях, Дмитрий, можете хоть по-пластунски, хоть носом поперёк канавы! резко ответила Телешова, тоном, каким осаживают уличных хулиганов. И не перебивайте, пожалуйста!
Затем, теперь уже снова с мягкой восторженностью в голосе, продолжила:
Марина Григорьевна, ведь можно же было бы расширить сферу наших услуг. Это же дополнительная клиентура. К тому же женщины, которые всегда и постоянно хотят быть красивыми и сногсшибательными.
Мы и так уж, кажется, расширились дальше некуда. Чёрт-те за что уже берёмся.
Но тут можно целое новое направление, Марина Григорьевна, развернуть. Вот на этих же самых курсах, как они пишут, работают и с улыбкой, тоже ставят её, и с голосом обольщения. И ещё что-то там с взглядом такое интересное делают. «Взгляд очарования», вроде бы, называется.
Вот именно пишут. Они там чего угодно понапишут. Им деньги, главное, содрать, ворчливо произнесла Бояркина, отвернувшись к окну.
Но деньги, потраченные на эти курсы, мы с лихвой вернём, Марина Григорьевна. Пошлите меня, Марина Григорьевна, а? Я вас первую, Марина Григорьевна, потом обучу всему. Поставим вам взгляд, улыбку, походку, макияж кстати, там и макияж делать учат, и вы будете просто неотразимы, Марина Григорьевна.
Я считала, что и сейчас достаточно неотразима.
Это да, конечно! поспешила заверить Телешова. Но если ещё поработать Ведь, согласитесь, предела совершенству просто быть не может! Марина Григорьевна, мне думается, мы упускаем удивительнейшую возможность подняться на новый уровень! Да, я бы даже так сказала.
Ты бы даже так сказала? Хм, новый уровень Мне кажется, ты преувеличиваешь.
Да нет же, Марина Григорьевна! И я уверена, что не пожалеете!
Да мне уже сейчас жалко! фыркнула Бояркина. Денег. Денег, которые надо будет заплатить этим твоим шустрикам.
Подлесный с каждым днём всё более и более ненавидел Телешову. Выскочка и хамка. Его же она ни во что не ставит и может бросить ему прямо в глаза любую гадость. И всегда с такой миной на лице, что так бы и заехал ей кулаком в рожу. И, главное, таким тоном всегда Когда подобным голосом кричат «Занято!», находясь в кабинке общественного туалета, то это как бы и нормально. Однако так разговаривать с работником фирмы, в которой она сама работает, причём без году неделя, сверхнаглость. Чин его не велик, однако возраст могла бы и учесть, посикушка. На прошлой неделе на её столе он видел прокладки, какие ежеминутно рекламируют по телевидению. Они лежали на столе в то самое время, когда она щебетала самозабвенно, обувая, как они выражаются, клиента мужчину в жёлтом пиджаке. А корчит из себя светскую даму. Тявкнет, как дворовая шавка, и снова дама голубых кровей, интеллигентка в чёрт знает каком поколении.
Подлесный резко тормознул, и Телешова по инерции сунулась между кресел переднего ряда, едва не спланировав носом на рычаг переключения скоростей. Бояркина, с трудом удержавшаяся в кресле, гневно вскричала:
Полегче, дорогуша! Не дрова везёшь.
Извини, колдобину не заметил, сказал Подлесный, а потом брезгливо осмотрел своё плечо и бросил Телешовой: Ты не вывози меня чем-нибудь. Села бы нормально.
Чем это я могу тебя вывозить? разом взъерошилась Телешова.
Ну, не знаю. Помадой или соплями, например.
Если у тебя сопли, то это вовсе не значит, что они у всех.
У меня соплей нет. К тому же, между прочим, не лезу своим носом
Ну, не знаю. Помадой или соплями, например.
Если у тебя сопли, то это вовсе не значит, что они у всех.
У меня соплей нет. К тому же, между прочим, не лезу своим носом
Да перестаньте вы! поморщилась Бояркина. Как дети, прямо. Разошлись тут
Действительно, как дети. Подлесный был недоволен собою. Лаяться с бабой самому бабе уподобиться. Тьфу! Нервы что-то совсем ни к чёрту.
Женщины снова вернулись к обрядам на снятие порчи, приворотам-отворотам, кармам и талисманам на удачу, а Подлесный мрачно подумал, что не помешало бы, если бы и ему кто-нибудь сделал коррекцию критической ситуации, как они говорят, да подлатал бы карму и биополе.
Мне здесь, попросила Телешова.
«Могла бы и пожалуйста добавить, зло подумал Подлесный. Язык бы не отсох». И вслух сказал:
Здесь остановка запрещена.
А эти? Телешова удивлённо махнула рукой в направлении приткнувшихся к обочине автомобилей.
Это их проблемы, дёрнул плечом Подлесный.
Никогда ни про какой знак не слышала, проговорила Телешова растерянно.
У следующего перекрёстка Подлесный остановил машину и, не дождавшись, пока пассажирка полностью покинет салон, тронулся с места.
Э-э-э! завопила Телешова.
Подлесный обернул к ней недовольное лицо.
Из-за чего задержка?
Но я же не каскадёр! Я же не могу блохой прыгать. До свидания, Марина Григорьевна!
Мандавошкой можешь ползать зато, проворчал Подлесный, когда дверь хлопнула, закрывшись.
***Дмитрия Подлесного била крупная дрожь, и ему пришлось некоторое время постоять перед дверью, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. Войдя в квартиру, Подлесный мельком глянул на Марину и поразился. Бояркина не была похожа на человека, десять минут тому назад пережившего покушение на собственную бесценную жизнь. Только уже зайдя вслед за нею в комнату (Марина шла с кухни с чашечкой кофе), Подлесный обнаружил на лице обернувшейся к нему женщины признаки волнения.
Диман, ты представляешь, что сейчас тут творилось? Нет, у тебя не хватит воображения! Марина поставила чашечку на журнальный столик.
Ну-ну! пробормотал Подлесный и присел на диван.
Меня сейчас едва не замочили. Меня сейчас могли запросто укокошить! За милую душу! Бояркина активно жестикулировала, и глаза её блестели.
Что-что?!
Меня чуть не укокошили! Чуть не убили! Я каким-то чудом осталась в живых!
У Марины был вид человека женского пола, увлечённо передающего свежую сплетню. Именно такого плана волнение играло чертами её лица.
Ты такие страсти говоришь! выпучив глаза, пожал плечами Дмитрий.
Я тебе могу сумку показать! продолжала Марина. Пуля ударилась в стенку, а потом сумку мою продырявила. Насквозь! Попади одна такая пулька в меня, и я бы тут с тобой не разговаривала сейчас. Я бы сейчас лежала трупом на лестнице и не дышала. Ты только представь: грязный, заплёванный, захарканный подъезд и Фу!
Марину всю передёрнуло, и она, съёжившись, отошла в сторону и присела в кресло.
На тебя было покушение? спросил Подлесный.
Да нет, не на меня, качнула головой Марина. Но чуть не убили именно меня. Едва не укокошили за самую милую душу. Бах! Бах! Сумку чуть из рук не вырвало! Смотрю дыра!
В тебя, значит, стреляли?
А я тебе что говорю?
Тебя кто-то хотел убить? сделал новую попытку поставить прежний вопрос Подлесный.
Да нет, кому я нужна! вновь качнула головой Бояркина и поморщилась. Это Ветренко с третьего, видимо, пришить хотели.
Почему думаешь, что это её? удивился Подлесный.
Ну не меня же! усмехнулась Марина и посмотрела на Дмитрия как на малолетнего придурка. Она ведь у нас тут крутая-деловая, супер-пупер-экстра-класс.
Ты думаешь, этаж перепутали? потёр лоб Подлесный, не ожидавший такого оборота.
Конечно.
Надо что-то делать, проговорил Дмитрий.
Полагаешь, во второй раз перепутают? опять усмехнулась Марина. А вот её, тут ты прав, надо предупредить. Да, надо обязательно позвонить. А то и сходить к ней.
И как всё это произошло? Из чего в тебя стреляли и кто?
Подлесный лучше Бояркиной знал, кто и из какого вида оружия стрелял сегодня в их подъезде, однако полагал, что задать эти вопросы он просто обязан.
Не знаю. Бах! Бах! Сумочку аж рвануло из рук. Когда я обернулась, то никого уже не было внизу. Потом дверь хлопнула. Вот и всё.