Да, формальность. Признаков насильственной смерти нет. Вы просто поставите свою подпись и всё. Там просто надо подписаться. Это же формальность и ничего больше. И займёт совсем мало времени.
Не услышав решительного отказа, старлей приобнял Подлесного правой рукой и сделал приглашающий жест левою.
Сюда, пожалуйста.
Подлесный резко дёрнулся в сторону и выкрикнул:
За вами!
Да-да, хорошо, обрадованно сказал милиционер и пошёл впереди.
Сейчас он спасся чудом. Окажись рука этого живчика на несколько сантиметров пониже, и он бы пропал. Глазом обнаружить револьвер невозможно: под ветровкой его не видно, а вот на ощупь в два счёта. В один даже.
Они действительно пришли к трупу. Похоже, никакой ловушки для него подготовлено не было, и он на самом деле потребовался всего лишь в качестве понятого. Кроме старлея и трупа, были ещё трое, один в форме и двое в штатском. Один из штатских приблизился к Подлесному с какими-то бумагами.
Сейчас я зачитаю протокол, сообщил он дружелюбным тоном, а потом вы сами взглянете на труп.
Зачем? удивлённо спросил Подлесный.
Что зачем?
На труп смотреть.
Чтобы знали, что мы всё верно записали.
Да я так могу подписать.
Отлично. Вот вам авторучка.
Подлесный торопливо поставил несколько подписей, где ему указали, и глянул через левое, а затем и правое плечо позади него никто не стоял с оружием наизготовку.
Так я пойду?
Да, спасибо вам, улыбнулся ему мужчина с протоколами. До свидания!
Всего хорошего!
Подлесный быстрым движением проверил, не задралась ли ветровка, чтобы обнажить револьвер в самый неподходящий момент, и поспешил прочь от опасного места, где трупы и менты.
Успокоился он окончательно только тогда, когда орудие смерти оказалось в куче подвального мусора, там же, где оно находилось накануне прошлой акции. Пускай полежит до вечера.
МЕЧТЫ, ЦЕЛИТЕЛЬСТВО И ЭКСТРЕМАЛЬНАЯ СТРЕЛЬБА
Её отношение к нему изменится. Обязательно изменится. Подлесный откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Сначала был мрак, чёрный с сероватым отливом, потом пошли цветовые пятна, запрыгали разноцветные огоньки, рисуя картинки, сюжетно невнятные, но жизнерадостные. Это продолжалось недолго сила огней желания построила соразмерные образы, вдохнув в них некоторый излишек великолепия.
Дмитрий Подлесный видит себя и Бояркину в знакомом и незнакомом одновременно помещении. Сделанные из папье-маше и позолоченные блестящие колонны, на стенах картины в золотых рамах, а в центре кровать. Дмитрий и Марина смотрят на звёзды. Стоят, любуясь звёздным небом, у окна и изысканно меланхолируют. Он хочет её, она хочет его. У них ещё никогда и ничего не было. Возможно, они даже не целовались.
Мариночка, полюбуйся пока Большой Медведицей, я сейчас, нежно произносит Дмитрий и на цыпочках бежит к кровати. Откинув покрывало из ароматизированного органди с золотыми кисточками, он вытаскивает из-под кровати ведро с несколькими бутылками шампанского, подхватывает со столика бокалы и возвращается к Марине. Они быстро-быстро пьют шампанское, потом не очень быстро пьют шампанское, потом медленно пьют шампанское.
Дмитрий и Марина маленькими глоточками пьют шампанское и любуются бездонно-синим небом, усеянным серебряными звёздами. Дмитрий наклоняется к плечу Марины и касается губами её кожи. Марина вздыхает. Дмитрий медленно целует ей плечи, шею, затем дорожка поцелуев приводит его губы к её ушку.
Поцелуи Дмитрия, в отличие от шампанского, быстро опьяняют Марину, и, прикрыв пушистыми ресницами глаза, она высоко воспаряет над действительностью. Прикосновения Дмитрия к груди, бёдрам и ягодицам удерживают её возле него. Дмитрий ощущает трепет её тела. Возможно, у неё не было мужчины.
Дмитрий убирает с плеч Марины бретельки платья и даёт свободу двум свежим дынькам грудей. Он хочет поймать их, но Марина поднимает голову, и губы влюблённых соединяются в поцелуе. Возможно, это первый её поцелуй с мужчиной.
Дима!
Марина!
Они прижимаются друг к другу, и ей становятся известны все его движения, включая и укрытые одеждой. Дмитрий смещает платье всё ниже и ниже, а губы его тем временем спускаются к левой груди и захватывают сосок. Марина запускает руки в его волосы, она вся горит и трепещет, сердце её бьётся, дыхание неровное. Ещё одно движение, и платье падает к ногам Марины. Теперь на ней нет совершенно ничего трусики она, вероятно, постирала и повесила сушиться.
И сейчас уже Марина раздевает Дмитрия. Он теребит зубами её ушко, а она расстёгивает одну за другой пуговицы его рубашки, желая увидеть Дмитрия, молодого и мускулистого, обнажённым.
Внизу хлопнула дверь. Кто-то припёрся. И хватит мечтать, «молодой и мускулистый». И вовсе он уже не молод, и даже не мускулист. И «свежие дыньки» это не про Маринку.
А пришёл, как оказалось, Мышенков. Подлесный не любил Мышенкова. В общем, он Мышенкова не переваривал и терпеть не мог. Прежде всего и пуще всего, наверное, за самовлюблённость и заносчивость. Этот тип мнил себя великим экстрасенсом и выдающимся народным целителем. Подлесного он в упор не видел. На приветствие его отвечал, но с каким-то странным выражением удивления на лице, словно откуда-то под ноги ему вывернулась собачонка да и заговорила вдруг человеческим голосом. Кивал важно Дмитрию и тотчас забывал о нём. Когда Подлесный вёз его куда-нибудь на машине, Мышенков и тут умудрялся не замечать, не ощущать присутствия Дмитрия, общался с ним так, как он общался бы с компьютером, воспринимающим команды с голоса.
Вообще, как считал Подлесный, приличных людей у Маринки не работало. Все были со странностями и неприятные, или с неприятными странностями. Например, Барыбенко совершенным придурком выглядел. Худой, подвижный, длинноносый и длиннорукий, он постоянно размахивает руками пассы производит. Проходя мимо человека этакая движущаяся мельница, он мог спросить: «У вас что сегодня с желудком?», а получив ответ, что, мол, всё в порядке, сделать круглые глаза и заявить: «Нет-нет, прошу вас, сегодня будьте осторожны». Беседуя с кем-либо всё равно с кем, он может в то же самое время выполнять всевозможные физические упражнения, от упражнений на подвижность кистевых и локтевых суставов до попыток усесться на шпагат. Если бы Подлесный запоминал или записывал все поставленные ему Барыбенко диагнозы, то у него был бы букет заболеваний столь шикарный, что способен был бы соперничать со сборным букетом заболеваний любого из московских кладбищ.
Вот и сегодня, минут двадцать тому назад, пробегая мимо сидящего в приёмной Подлесного, бросил что-то по поводу поджелудочной. Дмитрий, конечно же, не обратил внимания. А вывело его из себя другое. Точнее, другой специалист. Мышенков, который, проходя через приёмную, вместо того, чтобы, по обыкновению, не заметить Дмитрия, остановился и медленно повернулся к нему. Дмитрий поднял голову и вопросительно посмотрел на экстрасенса и целителя. Мышенков довольно долго молчал, хмурясь, а затем шагнул к Подлесному и направил на него указательный палец.
Прошу меня простить, но вам необходимо серьёзно заняться собою, изрёк он.
Лев Николаевич, вы не узнали меня? Я Дмитрий, решив, что Мышенков принял его за посетителя салона, сказал Подлесный.
Я знаю, кто вы, позвольте вам заметить, ответил Мышенков сердито и повернулся, чтобы уйти.
Если знаете, то почему себе позволяете? почти крикнул Подлесный, неожиданно почему-то разозлившийся. Что это вас всех моё здоровье беспокоит? О своём здоровье беспокойтесь!
Мышенков вновь повернулся к Подлесному.
Вы зря отмахиваетесь, скажу я вам. Если вам что-то неясно, то других послушайте.
О чём я должен слушать? О своих болезнях, которые вы мне придумали?
Любая болезнь имеет свои симптомы, назидательно проговорил Мышенков. Кто-то способен заметить такие, как рвота, понос и частое мочеиспускание, извините за прямоту, а кто-то видит и менее выразительные симптомы.
И какие вы видите? язвительно спросил Подлесный. Очень даже интересно, что такого неординарного вы обнаружили, пройдя мимо с задранным кверху клювиком?
Разговаривать в подобном тоне не считаю возможным, ответствовал Мышенков и удалился.
Подлесный с трудом удержался, чтобы не побежать следом и не пнуть Мышенкова под зад.
Что-то случилось? вышла из своего кабинета Бояркина.
Всё нормально, не глядя на неё, недовольным голосом произнёс Подлесный.
***А после обеда Подлесному и самому довелось выступить в роли крупного специалиста по диагностике. Он находился в кабинете Бояркиной, когда стремительной походкой вошла Телешова. Глаза её горели, лицо светилось, и прыгали зайчики по тонированным коньячно-медным прядям в её причёске.
Марина Григорьевна, крутенький попался! И исэпэ премиленький.