Когда Кеша сидит неподвижно и неотрывно смотрит на тебя своим сизым круглым глазом, она похожа на Сфинкса. Папа о ней так и говорит: «Наш Сфинкс». Загадочный, безмолвный
А вообще Кеша похожа в разные минуты жизни на самых разных существ. То на кошку. То на белку. То на мышку. То на хомячка. То на козочку. Можно сказать, что мы в её лице приобрели целый зверинец.
Иногда Кеша ка-ак подпрыгнет на месте, ка-ак ударит изо всех сил лапками по полу, ка-ак отскочит резко в сторону, ка-ак крутанётся на сто восемьдесят градусов, ка-ак припустит со всех ног в другой конец комнаты Папа говорит: «Это она от лисы удирает». «От какой лисы?» удивляется Ксюша. «От воображаемой».
Когда Кеша несётся из комнаты в кухню, её даже заносит на поворотах Она такие воздушные вихри подымает, что эти вихри подхватывают её, почти невесомую, и уже сами несут, куда хотят «Ой, Кешуля, ты уже здесь?» Нет. Она уже там.
Любит днём, набегавшись, спать под письменным столом. В то время, когда кто-нибудь из нас работает на компьютере. И так это уютно сидеть, работать, а у правой ноги тёплое, пушистое, ласковое
Рано утром, когда папа первым из нас садится за компьютер, Кеша выходит из своего домика и припрыгивает на кухню. Поносится-поносится, разомнёт лапки, потом вскочит на кресло, что рядом с папиным рабочим столом, тихонько, но требовательно постучит лапкой по папиной спине: тук-тук, погладь меня. Папа оторвётся от работы: «Ах ты, Кешка!» и погладит её по шёлковой спинке, по шёлковым ушкам
А то поносится-поносится, потом подбежит к папиному стулу, сядет столбиком и смотрит своим круглым глазом, и всем своим видом просит: погладь меня. Папа опять погладит
А то начнёт точить зубки о пачки с книгами. Папа скажет строго: «Кешка! В шкаф спрячу!» она стрельнёт в него лукавым взглядом, всё понимающим и нет её. А только он заработается, как она тут как тут и опять зубки о книжки точить! А сама при этом косит в сторону папы хитрым глазом
Ещё она любит путаться у меня в ногах. Я хожу туда-сюда по кухне, хозяйничаю, а она в это время описывает вокруг моих ног непрерывные восьмёрки Смешно и щекотно.
У меня есть длинная юбка, до полу, и Кешка полюбила под ней жить. Стою у плиты, готовлю ужин, или мою посуду, а она в это время сидит у моих ног под юбкой. Наверное, ей там уютно и таинственно, как было мне в детстве, когда я забиралась под стол, покрытый длинной скатертью Сидит тихо-тихо, порой я даже не замечаю её, и только когда делаю шаг, вдруг ощущаю тёплую щекотку Ой, Кеша! а ты здесь, оказывается!
Но что она позволяет Ксюше, это не рассказать! Ксюша её таскает, как хочет, на плече и под мышкой, как кошку, и валяется с ней на тахте в обнимку, прижимаясь к ней, как к источнику самой великой радости, и целует её куда хочет, то в пушистую спинку, то между шёлковых ушек, то в моргающий нос, а Кешуля только млеет от блаженства.
А уж как Кеша любит, чтоб её гладили! Уж как она при этом выгибает нежнейшую свою спинку! Ни одной кошке такого и не снилось! (Ни при кошках будь сказано). Кеша абсолютная чемпионка по гибкости. А Ксюша абсолютная чемпионка по выглаживанию кроликов. И когда они лежат рядышком, на одной подушке, прижавшись щекой к щеке, нужно видеть эти две счастливые мордочки. Эти четыре таинственных глаза О чём девочка шепчет крольчишке?.. О чём крольчишка без слов рассказывает девочке?.. Тайна сия велика есть. Но то, что они в какие-то минуты жизни представляют собой одно нераздельное целое, это счастливый факт нашей новой жизни.
А иногда Кеша скачет по дому, как лошадка! Вот, она ещё и лошадка. Сколько же у неё ипостасей, сколько обличий? Какая неисчерпаемость прекрасных возможностей в этом маленьком безмолвном сфинксе!
«Почему вы назвали крольчиху мужским именем?» удивляются знакомые. Ксюша возмущается: «И совсем оно не мужское! Кеша очень женское имя, очень ласковое». «Значит, она у вас Иннокентия?» «Ну, как же вы не понимаете?! Кеша это просто Кеша!»
Слаломистка в панцире
Но не долго Кеша была у нас одна. Хотя и одной Кеши хватило бы для счастья. Но тут настало такое время, когда сбываются мечты, давние и затаённые
Хотя на Птичку в тот раз мы поехали не за мечтой, а за мужем для Кюши. Кюша это наша черепаха, ей восемь лет. И этой весной, только пригрело солнышко, она просто с ума сошла от беспокойства. Она не находила себе места. Она забиралась на тахту и бессчётно раз сваливалась оттуда кверху пузом. И лежала потом, дрыгая лапами, в совершенной беспомощности, потому что, как известно, сама черепаха перевернуться со спины на пузо не может. Она забивалась в самые невообразимые щели и опять же оказывалась кверху пузом. Наши дни проходили в бесконечных поисках Кюши: где она в этот раз лежит кверху пузом?.. Если в квартире тишина это признак того, что Кюша опять валяется где-нибудь в своей беспомощной позе и шлёт нам «SОS!»
А потом она открыла для себя спорт! Рядом с тахтой, на которой она любила прохаживаться, лежал большой самодельный тюфяк. И Кюша стала съезжать с тюфяка, как с горки! Съехав с него, она тут же спешила на него взобраться, чтобы совершить очередной съезд
Невозможно подсчитать, сколько раз Кюша съехала с тюфячной горки, каждый раз при этом громко стукнувшись панцирным пузом о паркетный пол. Бух! Кюша съехала. Бух! опять съехала. Бух! и когда же ей надоест?.. Бух! нет, никогда не надоест, наверное Бух! интересно, что думают соседи снизу? Бух! завидное, надо сказать, упорство и постоянство. Бух! может, она готовится к черепашьим олимпийским играм? Бух! вы видели когда-нибудь черепаший слалом? Если не видели, то приходите к нам, посмотрите.
А потом, подхватив Кешу и Кюшу, мы перешли в другой дом, ибо такова реальность нашей жизни: мы живём на два дома, сразу в двух домах, поочерёдно в двух домам. И тут уже тюфяка для нашей лыжницы не оказалось. Так что вы думаете? Она и здесь нашла для себя спортивную арену! Точнее стену. Но всё по порядку.
Как-то мы пришли с Ксюшей с прогулки, расцеловались с Кешулей, выбежавшей к нам навстречу, и тут же принялись искать Кюшу. Потому что на всю квартиру раздавался отчаянный скрёб черепашьих когтей. Было ясно, что Кюша где-то застряла и молит о спасении. Стали двигать кресла, тумбочки, заглядывать под шкафы Нигде нет. Но скребётся отчаянно! Прямо скрежещет!.. Кюша, где же ты? И тут внутренний голос подсказал мне заглянуть не под шкаф, а ЗА шкаф. То есть в узкую щель между большим книжным, битком набитым, шкафом и стеной. Для этого пришлось отодвигать другой шкаф, с продуктами. Книжный шкаф стоит почти вплотную к стене, но скрежет черепашьих лап шёл именно оттуда! Мы взяли фонарик, посветили в тёмную пыльную щель О радость! о ужас! Кюша действительно была там. На уровне третьей полки! Альпинистка ты наша. Как же ты проникла в эту щель своим негнущимся панцирем, как извернулась?
Ну, и нелёгкая же это была работа двигать тяжеленный книжный шкаф!.. И вот долгожданное: бум! Кюша вывалилась из щели. А потом ещё одно: бум! вслед за Кюшей из щели вывалилась коробка шоколадных конфет с ромом. А так вот зачем она туда полезла! Кюша, так ты, оказывается, сластёна!
После истории со шкафом мы решили: всё! немедленно едем на Птичку за второй черепашкой, мальчиком. У Кюши должен быть приятель, дружок.
Но на Птичке в этот раз черепашонка восьми лет не оказалось. Были только малыши. «Ну, с малышом ей будет неинтересно, сказала Ксюша. Но ведь мы же не можем уехать с Птички с пустыми руками. Зачем-то же мы приехали сюда сегодня?»
Мы бродили между рядов с живностью. И вдруг
Существа в шёлковых шубках
«Какие хорошенькие!..» прошептала Ксюша.
Мы стояли у вольеров с мышками. Беленькие, чёрненькие, серенькие, глазастые, юркие Они устраивали настоящие битвы из-за кусочка морковки, или из-за сухарика. А один мышонок Он был самый красивый: беленький, в тёмных пятнышках, как крошечный далматинец.
Это мой мышонок, прошептала Ксюша. Это МОЙ мышонок Я не уйду без него!
Далматинец оказался мальчиком. «Ну, так это же здорово! сказала Ксюша. Тогда мы ещё и девочку купим, будет ему жена».
Торговец грызунами (а у него в соседнем вольере обитали ещё и крыски, а в банках сидели угрюмые, сильно пахнущие бурундучки) огромный рыжебородый мужик Михаил с весёлыми глазами. Он любовно брал свою живность за тонкие хвостики, искал нам девочку. И нашёл! Такую же крошечную беленькую мышку с шёлковой шёрсткой. Прекрасную белоснежку
Мышкам в тот день, когда мы их приобрели, было от рождения месяц и неделя.
Михаил, добродушно улыбаясь, поведал нам, как за мышками ухаживать, чем кормить, как поить. И положил наше приобретение в сигаретные коробки, так как у нас с собой ничего для перевозки мышат не было, а у Михаила только эти коробочки. Мы заволновались: «А они не задохнуться?» «Да нет, ничего с ними не станется», проурчал в рыжую бороду Михаил.
Ксюша с трепетом несла две сигаретные коробочки, а внутри шебуршилось! И мы тут же, лишь только вышли с Птички, дали им имена. Панга и Пинга. Он Панга, она Пинга.
Рядом с Птичкой зоомагазин. Здесь мы купили для Пинги и Панги вольер с красной крышей, шариковую поилку и маленькое соломенное гнёздышко, набитое мягким пахучим сеном. («Надо же, подумала я, у кого-то такая чудесная работа делать гнёздышки для мышек!»)