Не печалься! Просто это значит, что ты ещё не знаешь, о чём ты хочешь говорить народу. Но уж сам-то народ ты знаешь?
Думаю, что знаю, Сократ.
Из кого же состоит народ?
Из бедных и богатых.
А кого ты называешь бедными и богатыми?
Бедные это те, которым не хватает на жизнь, а богатые те, у которых всего в достатке и сверх достатка.
А не бывает ли так, что бедняк своими малыми средствами умеет отлично обходиться, а богачу любых богатств мало?
Право, бывает! Даже тираны такие бывают, которым мало всей их казны и нужны незаконные поборы.
Так что же? Не причислить ли нам этих тиранов к беднякам, а хозяйственных бедняков к богачам?
Нет уж, лучше не надо, Сократ. Вижу, что и здесь я, оказывается, ничего не знаю.
Не отчаивайся! О народе ты ещё подумаешь, но уж о себе и своих будущих товарищах ораторах ты, конечно, думал, и не раз. Так скажи мне вот что: бывают ведь и такие нехорошие ораторы, которые обманывают народ ему во вред. Некоторые делают это ненамеренно, а некоторые даже намеренно. Какие же всё-таки лучше, а какие хуже?
Думаю, Сократ, что намеренные обманщики гораздо хуже и несправедливее ненамеренных.
А скажи, если один человек нарочно читает и пишет с ошибками, а другой ненарочно, то какой из них грамотней?
Наверное, тот, который нарочно: ведь если он захочет, он сможет писать и без ошибок.
А не получается ли из этого, что и намеренный обманщик лучше и справедливее ненамеренного: ведь если он захочет, он сможет говорить с народом и без обмана!
Не надо, Сократ, не говори мне такого, я и без тебя теперь вижу, что ничего-то я не знаю и лучше бы мне сидеть и молчать!
И Евфидем ушёл домой, не помня себя от горя. И многие, доведённые до такого отчаяния Сократом, больше не желали иметь с ним дела.
Рассуждения о счастье
Однажды Сократ обратился к людям с вопросом:
Что самое главное в жизни?
Окружившие его люди стали высказывать свои представления по этому вопросу. Один из них сказал:
Самое главное в жизни это здоровье.
Другой сказал:
Самое главное это иметь хорошо сложённое тело, быть привлекательным и пользоваться успехом у женщин.
Третий сказал:
Самое главное это иметь деньги и положение в обществе.
После того, как высказались все, они спросили у Сократа:
А ты что думаешь об этом?
Сократ сказал:
Я думаю, что самое главное в жизни это счастье! Как вы думаете, обязательно ли каждый человек, имеющий здоровье, будет счастлив в жизни?
Слушающие его люди сказали:
Нет, Сократ, это не обязательно.
А человек, имеющий хорошо сложенное тело и пользующийся успехом у женщин, обязательно ли будет в жизни счастливым?
Нет, Сократ! И это не обязательно, ответили люди.
Тогда скажите мне, продолжал Сократ, человек, имеющий много денег и положение в обществе, всегда является счастливым?
Нет, Сократ, отвечали люди, скорее, даже наоборот. Такие люди часто бывают одинокими.
А какой из типов людей, перечисленных здесь, вы посчитаете самым достойным? продолжал спрашивать Сократ. Представьте, что вам нужен совет врача. К какому врачу вы обратитесь? К очень богатому, имеющему положение в обществе, хорошо сложенному, имеющему успех у женщин, или вы предпочтёте врача, который счастлив в этой жизни?
Все присутствующие в один голос заявили, что обратятся за советом к врачу, который счастлив в жизни, потому что признают его наиболее достойным.
Таким образом, объявил Сократ, мы все единодушно признали, что счастье является наивысшим благом, и к нему следует стремиться, как к самому важному в этой жизни.
Делёж «по-божески»
Как-то раз три человека нашли мешок с орехами, принесли к Анастратину и попросили, чтобы он разделил между ними орехи по-божески. Анастратин развязал мешок, дал одному горсть орехов, другому один орех, а третьему всё остальное.
Они ему говорят:
Ходжа, ты разделил несправедливо!
Глупые вы люди! отвечал он им. Разве Бог не делит именно так? Одному даст много, другому мало. Вот если бы вы попросили меня разделить по-человечески, тогда бы каждый получил поровну.
Сизиф и два мудреца
Однажды два мудреца проходили мимо горы, к вершине которой тащил свой камень Сизиф. Один мудрец, глядя на Сизифа, заметил:
О да, в жизни всегда есть место выбору: делать то, что хочешь, или то, что не хочешь. Этот человек выбрал второе.
Его заставили заниматься этой работой обстоятельства, ответил другой мудрец, увы, выбора у него не было.
Был! воскликнул первый мудрец. Он мог или подчиниться обстоятельствам, или нет!
Но если бы он не подчинился, его бы за это жестоко наказали! возразил другой мудрец.
А разве, следуя чужой воле, он наказан не более ужасно, чем если бы он не подчинился? спросил первый.
Этот разговор услыхал Сизиф.
Эй, вы! прокричал он мудрецам, вы это о чём? И не стыдно вам, бездельникам, лицемерить? Да, жизнь моя тяжела. Однако я ею доволен. Ибо если не можешь изменить обстоятельства, измени к ним своё отношение и радуйся тому, что назначено тебе судьбой. Это и есть мой выбор.
Сказав это Сизиф дотащил глыбу до вершины, но она в очередной раз сорвалась и с грохотом полетела вниз.
Ну и дурак же ты, Сизиф, ответил ему первый мудрец, наверное, твой отец слишком хорошо приучил тебя к труду. А к любому делу с умом подходить нужно. Что ты всё тащишь и тащишь наверх этот камень? Неужели ещё не понял, что не по силам тебе взгромоздить его на вершину?
Это моя Судьба, ответил Сизиф, спустился вниз и снова покатил наверх камень.
А хочешь я тебе расскажу, что нужно сделать, чтобы камень сам на гору выпрыгнул? сказал мудрец.
Сам? Неужели это возможно? почесал затылок Сизиф, и камень снова полетел вниз.
Подойди ко мне, позвал его мудрец.
Сизиф подошёл к мудрецу и тот что-то прошептал ему на ухо.
Сизиф задумался, глянул на камень, на вершину
Эврика! подпрыгнул Сизиф.
Он побежал к верхушке горы, стал там на четвереньки, быстро-быстро заработал руками. Из-под его рук во все стороны разлетелась земля. Затем он вернулся к глыбе, покатил её наверх, докатил до вырытой им у самой вершины ямки, взгромоздил глыбу в ямку, и глыба остановилась. Затем Сизиф начал сбрасывать землю с вершины. Она сровнялась с уровнем камня, и камень сам скатился на верхушку горы.
Сизиф стукнул себя кулаком в грудь:
Я сделал это! У меня получилось! Спасибо тебе, мудрец, за совет. Теперь я знаю, как закатывать камень на вершину!
Сказав это, Сизиф сбросил глыбу вниз, спустился и, как обычно, снова покатил её наверх.
Мудрецы посмотрели ему вслед.
О да, вздохнул второй мудрец, в жизни всегда есть место выбору
История из жизни Солона, одного из Семи Мудрецов
Говорят, что Солон по просьбе Креза приехал в Сарды. Когда Солон осмотрел великолепный замок Креза, тот спросил его, знает ли он человека счастливее его, Креза. Солон отвечал, что знает такого человека: это его согражданин Телл. Затем он рассказал, что Телл был человеком высокой нравственности, оставил после себя детей, пользующихся добрым именем, имущество, в котором есть всё необходимое, и погиб со славой, храбро сражаясь за отечество. Солон показался Крезу чудаком и грубияном, раз он не измеряет счастье обилием серебра и золота, а жизнь и смерть простого человека ставит выше его громадного могущества и власти. И всё же он опять спросил Солона, знает ли он кого другого, после Телла, более счастливого, чем он. Солон опять сказал, что знает: это Клеобис и Битон, два брата, чрезвычайно любившие друг друга и свою мать. Когда однажды волы долго не приходили с пастбища, они сами запряглись в повозку и повезли мать в храм Геры. Все граждане называли её счастливой, и она радовалась. А они принесли жертву, напились воды, но на следующий день уже не встали; их нашли мёртвыми; они, стяжав такую славу, без боли и печали узрели смерть.
А меня, воскликнул Крез уже с гневом, ты не ставишь совсем в число людей счастливых?
Тогда Солон, не желая ему льстить, но и не желая раздражать ещё дольше, сказал:
Царь Лидийский! Нам, эллинам, бог дал способность соблюдать во всём меру. А вследствие такого чувства меры и ум нам свойственен какой-то робкий, по-видимому, простонародный, а не царский, блестящий. Такой ум, видя, что в жизни всегда бывают всякие превратности судьбы, не позволяет гордиться счастьем данной минуты, если ещё не прошло время, когда оно может перемениться. К каждому незаметно подходит будущее, полное всяких случайностей. Кому бог пошлёт счастье до конца жизни, того мы считаем счастливым. А назвать счастливым человека при жизни, пока он ещё подвержен опасности, это всё равно что провозглашать победителем и венчать венком атлета, ещё не кончившего состязания. Это дело неверное, лишённое всякого значения.