Так, знакомая одна, надо помочь.
Наркотики?
Не исключено.
Ладно, не буду допрашивать, хотя, для полноты картины бы стоило. Созвонимся по результатам.
По дороге из клиники мы заехали пообедать в недорогое кафе. С самого утра Кире кто-то звонил, но она не отвечала, по крайней мере, при мне. Когда мы вернулись в машину, Кира в очередной раз выключила звук звонящего телефона и спрятала его в сумку. Меня это начало раздражать.
Бывший сожитель звонит?
Да. Не хочу говорить с ним. Не знаю, что говорить. Мы друг другу никто.
Ответь ему, скажи, что уехала. Хочешь, я с ним поговорю?
Не надо. Потом сама скажу, если названивать не перестанет.
Дай-ка свой телефон.
Зачем?
Давай-давай.
Кира протянула свой старый китайский смартфон с разбитым экраном.
Что это за дерьмо? Купим тебе новый, я выключил телефон и бросил его на заднее сиденье. Перепишешь мой контакт, своей мамы, еще пары родственников, если есть, остальные в топку. Начинаешь жить по-новому. Сжигай мосты. На том берегу тебе, кроме неприятностей, ловить нечего.
Мы поехали в торговый центр, где я купил Кире недорогой смартфон с новой сим-картой и вернул старый, чтобы она перенесла нужные контакты. В течение дня она неоднократно просила купить ей сигарет, на что я отвечал отказом, сказав, что если она не решится окончательно бросить, будет покупать их сама со своей первой зарплаты. Свои деньги на отраву я тратить не собирался.
Мы сидели в парке, когда позвонил врач. Он успокоил меня, сказав, что, согласно анализам, венерических заболеваний у Киры нет, но вот почки и печень воспалены и требуют лечения. Это все, что я понял из его медицинских терминов. Мы договорились, что Кира придет в понедельник на повторный осмотр и получит список необходимых лекарств.
Вернувшись домой, я занялся приготовлением ужина, а Кире выдал утюг и гладильную доску, так как вся ее одежда как новая, так и старая после стирки была неприглядно мятая. Наблюдая за ее работой с утюгом, я сделал вывод, что гладила она до знакомства со мной крайне редко, если вообще когда-либо держала в руках этот бытовой прибор.
За ужином мы молчали. Каждый думал о своем. Не знаю, о чем думала она, а я пытался понять, что чувствую к ней. После развода в моем доме изредка оставались случайные девушки, с которыми мы резвились один-два дня, после чего разбегались. Сейчас у меня сожительница, довольно странная. Знакомые и родственники назвали бы меня идиотом. Так уж сложилось, интерес мужчины к женщине строится исключительно на инстинкте размножения. У меня был другой интерес. Он возник внезапно и требовал от меня довести начатое до конца. Я чувствовал, что должен ей помочь начать новую жизнь во что бы то ни стало. Мысль о дальнейшем полноценном сожительстве, пришедшая на ум, меня не на шутку смутила. Кира была не в моем вкусе. Я не мог представить себя рядом с ней, не чувствовал к ней влечения, не испытывал ничего, кроме ответственности, которую сам же на себя взвалил.
Воскресным утром, после завтрака, который она помогла мне приготовить, Кира попросила разрешить ей выйти, чтобы прогуляться в одиночестве. Я ответил, что не удерживаю ее, и спрашивать разрешения на это не обязательно. По ее возвращении я почувствовал терпкий запах сигарет и сделал замечание, что неплохо бы поработать над фигурой, вместо травли организма смолой, оставляющей при этом мерзкий душок на одежде. Она слегка обиделась.
Воскресный день мы потратили на поиск работы для Киры. Из всех вакансий, которые мы нашли в газетах и интернете, для нее подошла лишь работа продавцом в хозяйственном магазине, расположенном неподалеку. Все остальное находилось далеко, требовало образования, опыта или оказывалось банальным разводом для наивных любителей халявы.
Уже после обеда мы встретились с владельцем магазина, который находился в соседнем районе, и договорились о трудоустройстве Киры, начиная со вторника. Хозяин магазина мне понравился. Он оказался местным жителем, только начавшим развивать свой бизнес. Коммерсант предложил Кире месяц испытательного срока с небольшой оплатой, а в дальнейшем официальное трудоустройство на полную ставку.
В понедельник рано утром я уехал на работу, оставив Кире ключи от квартиры, немного наличных и напомнив, что ей нужно посетить клинику, а также общежитие, где ее будет ждать мой знакомый комендант.
После обеда я позвонил терапевту и выяснил, что Кира к нему так и не приходила. Не была она и в общежитии. Телефон ее был отключен, и меня посетили наихудшие мысли. Отпросившись с работы, я приехал к себе на квартиру, но мои опасения не подтвердились: дверь была закрыта, вещи на местах. Оставалось выяснить, где Кира, с ней могло что-то случиться. Я позвонил на ее старый номер, и, к моему удивлению, она на него ответила. На заднем фоне я услышал незнакомые хриплые голоса.
Кира, ты где? спросил я.
Я, это Мне надо было вещи забрать.
Какие вещи? Тебя в клинике ждут, в общежитии ждут. Зачем ты меня подставляешь? Где ты и за какими, к черту, вещами куда-то поехала?!
Сейчас, тихо сказала Кира.
Я услышал, что она куда-то быстро шагает, словно ищет место, где бы окружающие не могли слышать наш разговор.
Ты можешь за мной заехать? У меня вещи мои, много везти.
Где ты?
Кира продиктовала адрес. Это был сталинский дом в центре города, и я понял, что она вернулась в притон своего знакомого, о котором рассказывала на нашей первой встрече. Почему не предупредила? Выключила телефон, включила старый, забила на все договоренности. Внутри меня разыгралась нешуточная злость и непонимание этого поведения. Что у нее в голове?!
Через полчаса я подъехал на указанный Кирой адрес. Подъезд дома, в который я вошел, впечатлял величием широких пролетов и высоких потолков и одновременно отталкивал отвратным букетом запахов плесени, ацетона и табачного дыма. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я лицезрел множественные похабные рисунки и нецензурные надписи на стенах, небрежно выполненные маркерами и краской из баллончиков. В пролете лестницы на подоконнике красовалась трехлитровая банка, наполовину заполненная окурками. Весь пол был усеян следами от плевков, шелухой семечек, сигаретными бычками и пустыми алюминиевыми банками из под алкогольных коктейлей.
Подойдя к нужной квартире на втором этаже, я позвонил Кире, но она не ответила на телефон. За старой деревянной дверью с ободранной обивкой доносились хриплые молодые голоса, пропитанные такой звенящей наглостью, что вызывали отвращение. Я дернул ручку, и незапертая дверь скрипнула, распахнув передо мной широкий коридор старой коммуналки, заваленный всевозможным барахлом. Дверная коробка заросла плесенью и пылью, пол был застелен почерневшим и местами вздутым паркетом. Одна из комнатных дверей была открыта, из нее доносился громкий взбудораженный голос, хриплый и мерзкий. С кухни в коридор мне на встречу вышел какой-то молодой наркоман с лысой головой и заплывшими глазами. Из одежды на нем были только шорты и тапки. В полумраке коридора на его худых плечах и груди с торчащими ребрами я разглядел множество безобразных татуировок.
А ты еще кто такой? сипло и зло произнес его рот с кривыми зубами, из которого понесло тухлой рыбой.
Кира где?
А те чо от нее надо? Развернулся и за дверь! Быстро!
Гопник еще что-то хотел добавить, но не успел, так как его голова смачно впечаталась в бетонную стену с облезлыми обоями после моего удара ладонью по нижней челюсти.
Пока наркоман что-то хрипел вслед, я прошел по коридору в открытую комнату и увидел там заплаканную Киру, сидевшую в драном коричневом кресле, обвешанном какими-то нелепыми ковриками и тряпками. На нее кричал парень лет двадцати пяти. Он стоял в центре комнаты, одетый в старые спортивные штаны и рваные носки. Парень оказался намного плотнее и крепче, чем его собрат, оставшийся в коридоре, но все равно далеким даже от начальной физической подготовки. В комнате воняло ацетоном и был ужасный бардак: вещи разбросаны, повсюду пустые бутылки, банки и пакеты, на полу и стенах старые облезлые ковры. Грязные шторы были занавешены, в комнате было также темно, как и в коридоре. Несмотря на полумрак, я разглядел на теле гопника, ругавшего Киру, множество синяков, покраснений, а также глупых любительских наколок, похожих на тюремные.
Кира, собирайся, мы уходим! громко произнес я, перебив хрипящего быдлогана.
А ты еще кто такой?! возмутился парень в штанах и вызывающе сделал шаг в мою сторону.
Иди у кента своего спроси, я ему объяснил, ответил я и кивнул в сторону коридора.
В ту минуту в проеме двери я увидел лысого. Он быстро очухался после удара об стену и уже входил в комнату, надвигаясь на меня со злобой в глазах и с каким-то куском ржавой металлической трубы в руке.
Сука, прохрипел он.
Наркоман замахнулся куском трубы, но тут же получил удар ногой в пах и добивающий кулаком в висок. В этот момент в коридоре открылась дверь одной из комнат, из нее выглянула пожилая женщина. Она как раз застала то мгновение, когда лысый дохляк упал на пол, а кусок трубы с грохотом ударился о паркет и выкатился в коридор. Бедная старушка тут же захлопнула дверь своей комнаты. Второй гопник сделал несколько шагов в мою сторону, но когда я поймал его взглядом, он остановился.