и в каждой печёнке живая вода,
и в каждой почке вселенная.
И время за солнцем уходит за тын,
и раньше утра петух
расскажет, что космос наверное ты,
но космос печален и глух.
***
Пастернак один.
Но в каждом он растёт
по-каждому.
***
Луна, как первый блин,
снег падает, как башня Вавилона.
Ночь. Улица. Под жидким фонарём
следы невиданных зверей.
Пса Баскервилей лай. Аптека
уже закрыта, как ворота в рай.
Снег первый, словно сон о Беатриче.
Твой взгляд оливково коричнев.
Я весь кудрявый, будто Пушкин.
И юн, как Веневитинова стих.
Освобождение Леонида Андреева
Отряхнулся.
Посмотрел и завыл.
Как вон тот.
И пополз. Сказал,
что потерял
пуговицу.
И сел на пол.
И хохотал.
И смеялся.
***
Тарковского строка на языке.
Глухая ночь и месяц на реке,
как сумасшедший с бритвою в руке.
И никого. И нечего бояться.
Я так и шёл, переплетая ноги,
Арсения читала ночь в восторге,
ласкали горло брадобрея пальцы.
И сумасшедший с бритвою в руке
шагал за мной и не тонул в реке.
***
Вольный перевод это когда
во имя автора, переводчика
и художественного духа.
В.П.
a.
Стихи, похожие на воинов
в бесплатных ранах от гвоздя.
И чёрный на откровенном фоне
твой плащ, и зонтик без дождя.
b.
Я не знаю, что есть похоть, и
добавь, мальчик, в своё виски лёд.
В моей лодке плывёт
один охотник.
Память Марии Петровых
Было время мы были жестоки.
Стало время мы стали одни.
Я забыла земные дни.
Я не знаю небесные сроки.
***
Перевожу вольно, однако
оставляю для узнавания
оригинала вакуум.
Не представляю
Старым Пушкина,
Батюшкова в психушке,
без привета Фета,
бухим Мандельштама,
Маяковского без мамы,
Карамзина без Лизы,
шестидесятника без
соцреализма.
***
Мой дядя, самых честных правил,
соцмодернизм мне в жопу вставил.
Я испустил высокий слог
и лучше выдумать не мог.
***
Пчела цветок,
как Розанова слово,
сосёт.
***
Державин походя дерзил,
с личины смахивая пыли.
Дурнея из последних сил,
ещё стихи словами были.
Из Достоевского
1 Во что?
Поверить бы
во что-нибудь.
Хоть в созвездие Рака.
2
Так себе,
легавый,
лгушка).
3 Religio
Чистое благо.
Чистый покой.
Чистоплюйство.
4 На всю жизнь
Кто-то шёл
и наступил
на лицо.
5 Тоже общество
Общество
сострадания
к рогатым скотам.
6
Май. Утопия. Господа сад.
И безмерно талантлива Санд.
7 Мысли
Эта ночь.
Это точение бритвы.
Это тяжело.
8 Война
Жизнь праздник, золотая пыль.
Но есть места, когда война милей.
И бытие имеет место быть,
когда ему грозит небытие.
***
Жили-были:
Мережковский, Гиппиус
и хрен с ними.
***
Чехов скушен.
Ибсен прочее
(читая Бродского).
Заграница Гоголя
1
В Женеве холодно. В Италии холера,
лечу в Париж: бульвары, дамы, пунш.
Шучу, конечно, хватит мне без меры
тепла и здравия от наших мёртвых душ.
Мне скучно, томно,
жить чего мне для?
Addie, потомки!
Gogol Nicola.
2
«Здравствуй, Мыколо!
пишет земляк,
от Вечеров бывают колики,
от Ревизора столбняк.
Пришли Мёртвых душ,
мать их так!»
3
Н.В.Г.
Мёртвых сжёг.
Живых оставил.
4 Завещание Гоголя
Не хороните
живых.
Не вспоминайте
мёртвых.
5 Определение поэзии
Державина металл в стопах,
Языкова весенний праздник,
мёд Батюшкова
и неясный
Жуковского воздушный взмах,
и Вяземского грусть такая
И Пушкина смола токая.
6 Как надо
Легко даётся только чепуха
да женщина бальзаковского кроя.
Ник Вас. похерил всех своих героев,
сжёг «Мёртвых» и сошёл с ума (ха-ха).
Достань желания и злой отваги,
паши в поту на камне и бумаге
подобно древнему Буонарроти,
подобно древнему Буонарроти,
будь богом и на черновой работе.
И вот тогда случится всё, как надо.
Придёт читатель, зритель и судья,
потычет в стих, в картину: «Это я!»
всплакнёт и будет в обмороки падать.
7
Скука сукой воет,
Николай Васильевич.
Человек копейку стоит,
Фёдор Михайлович.
До сих пор.
8
Вчера вернулся прошлогодний снег,
проснулся прошлогодний человек.
Тень голода от синего сугроба.
И Гоголь ногти рвёт о крышку гроба.
Процесс
Пишу назло мудакам и педантам,
читаю удачные строчки Данту,
а те, длинны и не очень в меру,
сливаю Гомеру.
А те, что хуже ямбов Шекспира,
несу в читальню типа сортира.
Звоню в издательство: то да сё,
листаю Библию и Басё,
смотрю футбол, украинскую лигу.
Смотришь книга.
Продолжая наблюдения
Выедают глаза в привокзальном сортире матерные слова и хлорка.
Одушевляют скрипку Иннокентий Анненский и Федерико Гарсиа Лорка.
Так приватизируют Рембо и Верлен грустные дожди.
В учебниках поэзии страдательные падежи.
В честных руках не чешется левая ладонь (к деньгам).
Последний из Удэге пропил последний вигвам.
Жизнь быстро налаживается, если
женщины стреляют глазами, а мужчины поют песни.
Потому что крик скрипки и стон барабана
никогда никого не обманывают.
***
И я ушёл в размер,
в свет, воду, вой,
в текучесть плазм.
Я слышу, как Гомер
чеканит череп мой,
как Модильяни
надрезает глаз.
Из пыли океанских пен,
свинцовых вод
я стану в позу.
Патологоанатом Бенн
в мой розовый живот
посадит розу.
А.Белый
*
Обросший знаками,
бродит мостами Петербурга
Белый.
*
Вслушиваюсь в Белого.
Подъёмно, слёзно.
Благодарно.
*
Глаза
перед собой
дико выпучив,
хитрая ласковость
в нос вороний
вмонтирована.
*
И вдруг
проталина на болотце,
страшные воронова глаза.
*
Оглядываюсь:
молодо
и синька лазурью казалась.
***
От А. Фета с приветом «здрасьте»
и от радостного Экклезиаста,
но поэзии после Бродского,
нам сказали, суть идиотские.
Что поэзия? слова жжение
у пупка, у лобка и далее.
Плохо пишут красивые женщины,
некрасивые слишком правильно.
Что поэзия? мусор, трещина,
так сказала однажды женщина.
Перед снегом
Кто высадил
за моим окном
платаны Платона?
Дождём висит
чей-то вопрос,
не даёт покоя.
Бесчисленные ветки,
как запутанный в себе Пиндар,
тычутся в небо.
В древних корягах
просыпаются
нос, глаза, уши.
За здоровье Кащея,
русалки, кота учёного
пьют Александр и няня.
Наконец отвалил от неба,
повис мелкий, крупный
свежий снег.
***
Дождик Верлена,
распутица Рембо.
Ночь Фета.
Цветаева
Вот мои стихи,
боли печать.
Вот вам радости.
До сосновой доски
буду кричать,
буду цвести.
***
Как Цветаева в крике
тишины искала.
Как Ахматова в тишине
крика.
***
Беру чужое,
своим возвращая.
Прощают.
Булгаков. Дни
Пришла бумажка.
Третий призыв,
третьей власти.
Бегут какие-то,
кричат:
Новая власть!
Держи! Держи!
Кого?
Оглянулся. Меня.
Бегу.
Домой.
В сад.
Тишина.
Наши. Ихние.
Вообще вздор.
Бег Турбина
Бежал Турбин, бежали улицы,
стирало ветром пыль с лица.
И пол поехал под ногами влево
и небо в ядовитых клочьях вправо.
И, рыжая, смеялась Лена,
и, чёрная, стонала рана.
И на часах свисали усики
житомирского Лариосика.
И снова открывалась рана.
Конец. Нирвана.
***
День отравлен колючим ветром,
застреленным в грязном подъезде Вертером,
недочитанным Шопенгауэром,
привкусом щёлочи в слове «Тауэр»,
голосами в Моцартовой мелодии траура,
заплёванным местной электрички тамбуром,
резкой темой в поэтах улицы и бури.
Выдавливаешь из Чехова:
жизнь радостная дура.
***
Вычитал нечаянно:
Горький горько,