Елена Трещинская
Божественная комедия артиста Кукурузина
Эпизод 1
Неверите в непознанное? А познавать не пробовали?
Кукурузина толкнули. Обычное дело: никогда никому не до него и невесть какая птица. Вон артистка Кулешова это да, звезда. Прибыла на съёмки минута в минуту, на гриме два часа отсидела, теперь с костюмерами бодается за цвет юбки. Потом обуется и сядет со сценарием в сторонке. У неё за плечами уже восемь фильмов. Правда, все как один мыло-сериалы, не отличишь, только с разными именами героев. Нет, Кулешова очень убедительна в меланхолических героинях, хотя характерную роль не потянет, а артистка Саморина
Здрасьте
прошла мимо. А ведь она вчера удостоила Кукурузина целым монологом на тему «мой партнёр, народный артист, всё такое, конечно, но ему уже под восемьдесят и кто бы ему текст вложил в голову, забывает, замотали дублями» Эта Саморина хороша в своей роли зечки, ярость передаёт смачно.
«Да, я здесь ни рыба ни мясо. Я соя». Кукурузин с тоской оглядел съёмочную площадку: гримёры гримируют, осветители двигают приборы, операторы переговариваются и жестикулируют, режиссёр смотрит в пачку листов, ассистенты носятся по всей Розе ветров
Эх, никто, никто и не подозревает, что вот тут рядом с ними, всеми толкаемый, сидит гений, Кукурузин, артист десятых ролей, конечно, но писатель не хуже сотен писателей. Тех, чьи книжки лежат в центральном книжном, толстые, дорогие, под табличкой «Хит продаж. Новинки». Если бы они только знали, что не так уж он, Кукурузин, и лелеет мечту стать народным или хотя бы узнаваемым на улице героем телевизора, как вот этот пижон Хромов
Здрасьте.
герой-любовник семи сериалов, и вправду большой мастер эти пузыри надувать. Хромов только что соизволил подъехать, чмокнул Кулешову сейчас будут по команде «мотор» вечную любовь намыливать по застиранному сценарию. Прачечная.
Нет. Кукурузин настолько глубже всей этой призрачной суеты, что сейчас вот сорвался бы с места и сбежал отсюда навсегда, если бы не Маля.
Она гордится, что её возлюбленный артист кино. А разочаровать её, а хуже потерять, нет. Кукурузин будет терпеть, и писать свои книжки тайком. Почему тайком? Почему бы не почитать их Мале? «Обязательно почитаю, только вот закончу «Божественную комедию два», дам прочитать сначала маме, а потом уже Мале»
Маля это чудо, это любовь. Имя одно чего стоит. Полное имя у неё тоже кайф Милина. Съел бы всю.
Февральский снежок уже почернел и почти сполз с дорожек парка. Кукурузин возвращался домой со съёмки в тот же день, когда ЭТО произошло в его жизни. Он просто решил прогуляться, дать крюк через Царицынский музейный парк. Благо, открыт, пока ещё не вечер. Свои пару сцен Кукурузин отыграл ещё до обеда и как был в кадре взъерошенным, сутулым и в своей синей куртке, так и пошёл домой, застегнув в нагрудном кармане нехитрую денежку за половину смены. «Зато я начитанный. Вот, у меня с собой книжка, написанная в четырнадцатом веке итальянским поэтом Данте Алигьери. «Божественная комедия». На съёмочной площадке про такого не слышала половина народу. Или две трети. Может, поэтому я на пятых ролях?.. Тридцать пять лет, мне уже тридцать пять лет»
И тут арифметику Кукурузина прервали сладкие видения настоящего кино, снятого по сценарию его, «самогО» Николая Кукурузина. Средневековая Италия, город Равенна, сильный ветер с моря, на берегу стоит старый поэт Данте Алигьери и придерживает обеими руками шапочку, чтобы не слетела. Звучит музыка, выражающая смятение души, а вдали, за фигурой поэта зритель видит горящие факелы праздника, суету танцующих и пьяных горожан. И крупно полный слёз взор Данте, это последний день его жизни Его мог бы классно сыграть Годаберидзе. А почему бы и нет? Великий Ираклий Годаберидзе.
Есть же имена у людей, сразу понятно артист. Имя Николай для артиста очень «не очень». Мама, бывший врач, назвала так сына в честь знаменитого врача Николая Амосова, своего кумира, а сынок теперь обречён переживать всю жизнь. Так, не отвлекаемся. Великий Данте стоит у моря и плачет.
Мимо Кукурузина прошла толпа китайских туристов, каждый из них разговаривал друг с другом одновременно: достопримечательности Москвы их впечатлили.
Кукурузин остановился, чтобы пропустить китайцев вперёд и втянул носом воздух. Тепло, весна.
Опять пошла арифметика. «Семьсот лет назад поэт Данте Алигьери, Данте, тоже имя подходящее для гения, его мама всё продумала, написал «Божественную комедию», длинную поэтическую историю, про то, как к нему однажды явился древнеримский поэт Вергилий и предложил путешествие по Аду, Чистилищу и Раю: раз, два, три. И дальше что и кого поэт там увидел. Телека не было, были поэты и их «сценарии», плюс воображение читателей вот вам и сериал. Минус мутноватая картинка. Но главное не это, а смысл. Ад и Рай понятно. А Чистилище? Тот же ад, только помягче: никакой свободы.»
Чистилище Кукурузин засмеялся женским голосом, но тихонько, хоть никого поблизости и не было. Переводчики это слово изобрели? Или Папа Римский?
Открывая дверь, сразу понятно, дома любимая или нет. Пока нет. Значит можно сразу в обуви на кухню, к кастрюле. Кукурузин с чувством вины за мокрые следы на паркете достаёт макаронину пальцами и ловит ртом. Маля забыла это посолить. Или соль кончилась? Соли нет. Назад на улицу.
Кукурузин молодецки выскочил из подъезда и мягко врезался в юношу, стоявшего на крыльце.
Ох, пардон, парень произнёс Кукурузин и побежал к огням торгового центра.
На обратном пути в подъезде, под вопли консьержки, он увидел паренька, в которого врезался полчаса назад. Обычный, лет семнадцати, в джинсах с дырками на коленках. Стоит спокойно. Консьержка захлёбывается:
Не пущу никуда, жди его, я тебе сказала! Приходят в подъезд, на людей не похожи, дырки не зашиты почему тогда на заднице дырок нет? Пока не модно? А! А, вот он, махнула ладонью на Кукурузина и смягчила голос, к артисту, всё-таки обращается, к вам пришли, я не пускаю.
Ты кто? спросил Кукурузин подростка.
Автограф ему небось нужен, вставилась консьержка.
Я Вергилий, не обращая внимания на реплики посторонних, ответил парень.
Как бы ни устал Кукурузин сегодня от суеты, но сейчас он чётко услышал имя проводника поэта Данте. Ничего страшного, увлечённость темой. А на самом делефанат кино?
Кто ты, я спрашиваю?
С Кавказа, небось, опять взялась помочь сторожиха.
Вер-ги-лий. Слыхал? «Божественная комедия»
Консьержке не понравилась неясность ситуации:
Может, полицию вызвать?
Не надо. Это ко мне. Пошли, кинул он парню, в голове было пусто, никакого подозрения. Но дойдя до лифта, захотелось всё-таки проверку провести. Пошли пешком.
Двое затопали по лестнице на пятый этаж. «Зачем позвал?» мелькнула усталая мысль.
Ещё раз озвучь, прохладно сказал артист незнакомцу.
Вообще меня зовут Андрон, Дрон, а Вергилий это вроде пароля.
Кукурузин остановился.
Вы же пишете «Божественную» номер два?
Мальчик, сказал Кукурузин, немного заволновавшись, но вспомнил свою роль следователя в прошлом сериале, ты чекист?
Парень вдруг улыбнулся так просто и по-детски, что артист сериала почему-то почувствовал себя дураком.
Нет А настоящее имя Данте Алигьери было Дуранте. Мама его не подумала.
Уши Кукурузина напряглись от странной тишины вокруг. Где звук шуруповёрта из 34-ой квартиры? В это время обычно они уже дома. А стук рэпа из 36-ой?
Чего тебе надо-то, вундеркинд? это были слова из позапрошлой роли Кукурузина.
Я хотел поговорить с вами на современном языке обо всём этом
Что интересуешься?
Просто у меня есть информация для вас. Вы же хотите стать звездой? парень казался теперь постарше лет на пять. Он смотрел прямо в зрачки Кукурузина и туда, в зрачки, из глаз незнакомца словно из двух шлангов лилась невидимая сила. Я тот самый. Это я Данте Алигьери водил в ад. И в рай.
И в чистилище, словно под гипнозом произнёс Кукурузин, и ему очень захотелось домой, спать. Хотя, откуда малец знает всё про мысли малоизвестного артиста?
А мальчик в драных джинсах и, между прочим, в модной новенькой худи с капюшоном ядовито-лимонного цвета, опять солнечно улыбнулся. Подозрительность Кукурузина с азартом вила гнездо на его голове. Но новоявленный Андрон произнёс очень по-дружески:
С ума вы не сошли, и добавил: Милина уже вернулась домой. А нам с вами надо поговорить.
Наконец заверещал шуруповёрт в 34-й квартире.
Типа мне в ад пора? Или в рай? Кукурузин чувствовал, что тупит, медленно продолжая подниматься по лестнице.
«Вергилий» следовал за ним.
Я всё понимаю, вы не
Кукурузин остановился и неожиданно для себя произнёс:
А давай на ты?
Это тоже было из роли, но роли пижона Хромова, та самая реплика, из-за которой сегодня с утра делали три дубля: у Хромова никак не выходили эти слова героине Кулешовой. Из-за выражения лица Кукурузина сейчас тоже пересняли бы эпизод.
Давай, осмелел и незнакомец, тебе правда неинтересно?
Пока ничего интересного ты не сообщил, пацан, это были слова, подходящие бандиту Глыбе, который угрожал герою Хромова. И что-то мне подсказывает, что ты не в себе. Я не знаю, откуда ты знаешь, что я знаю про древнеримского Вергилия Видел, что я книжку читал! На съёмках!.. Давай вали отсюда!