Незаметно для себя Женя закрыла глаза и задремала.
Чуть опустив веки, притенив ресницами глаза, Эркин смотрел теперь не в окно, а на Женю. Женя жива, здорова, даже улыбается, даже нет, и думать об этом не стоит, чтоб не встревожить её, не напомнить. А может, на новом месте, где всё по-другому, Женя совсем забудет про тех сволочей и и позовёт его. Без её зова он не дотронется, не посмеет. Мартин говорил, что после насилия женщине это уже никогда в радость не будет, любой мужчина ей враг, а уж после «трамвая» но ведь Женя простила его, разрешила брать себя за руку, касаться своих волос, сидеть рядом нет, ему, конечно, и этого с избытком, да, конечно, будет, как Женя захочет, пусть только скажет ему, и даже нет, он и без слов всё поймёт. И ничего ему не надо, лишь бы вот так сидеть и смотреть на Женю
Эрик, а это что?
Эркин вздрогнул и посмотрел на Алису. Но то, на что она показывала, уже скрылось.
Тише, Алиса, ответил Эркин. Маму разбудишь.
За этот месяц в лагере он привык называть Женю мамой и женой, нет, по-английски у него вряд ли бы получилось, а по-русски свободно.
Алиса покосилась на Женю и, соглашаясь, кивнула.
Пусть спит. А это что?
На этот раз Эркин успел рассмотреть.
Это это мост, и, подумав, добавил: Был.
Война, понимающе вздохнула Алиса. Эрик, а почему коровок нет? И лошадок? Когда мы тогда ехали, они были, а сейчас нет.
Они Эркин запнулся и сказал по-английски: в хлеву. Этого слова он по-русски не знал и, досадуя на себя, упрямо продолжил по-русски. Им уже холодно на улице.
Ага, ага, закивала Алиса. Уже зима, да?
Да, кивнул Эркин.
А снег будет?
Эркин улыбнулся и ответил слышанным не раз в лагере.
В России будет снег.
А мы туда едем? уточнила Алиса.
И получив утвердительный ответ, снова приникла к окну.
Поезд плавно замедлил ход, за окном возникла платформа и люди.
Приехали? удивилась Алиса.
Нет, улыбнулся Эркин. Нам ещё долго ехать.
По коридору прозвучали шаги, дверь их купе открылась.
Свободно?
Эркин не успел ответить. Дородная белая леди отпрянула и исчезла. И ещё пару раз к ним заглядывали. Но Эркин на них даже обернуться не успевал.
Поезд дрогнул и стал набирать скорость. Женя открыла глаза и улыбнулась.
До Рубежина одни доедем, понимающе кивнул Эркин.
Дверь их купе опять открылась.
Здесь есть одно место, сказал проводник. Но святой отец
Ничего-ничего, благодарю, сын мой.
Низенький толстый священник шариком вкатился в купе и неожиданно ловко устроился в свободном кресле. Алиса оторвалась от окна, посмотрела на него и нахмурилась. Его вид вызвал у неё воспоминания о необходимости быть хорошей девочкой. А её эта перспектива совсем не устраивала. Священник с явно привычной ловкостью пристроил свои сумку, зонтик и шляпу и, сложив руки на животике, благодушно оглядел Женю, Алису и Эркина. И начал обычный дорожный разговор. Женя отвечала вежливо, но несколько отчуждённо. Алиса упорно смотрела в окно. Эркин настороженно следил за разговором, готовясь в любой момент прийти Жене на помощь.
Отпустив несколько подобающих замечаний о погоде и божьей воле, священник похвалил Алису, и Женя не устояла. Она улыбнулась и заговорила сердечнее. Но Эркина это не тронуло. Чего этому беляку надо? Чего он выспрашивает как как следователь? Женя успокаивающе улыбнулась ему, но лицо Эркина оставалось неприязненным, и это начинало беспокоить Женю. Как бы Эркин не сорвался. Им только скандала не хватает.
Принять такое решение священник покачал головой.
В Хэллоуин подсказали, сэр, вежливым тоном перебил его Эркин.
Священник внимательно посмотрел на него и медленно кивнул.
Не давай мести завладеть твоей душой, сын мой.
У Эркина дрогнули в усмешке губы.
Чтобы всем, кому надо, отомстить, сэр, мне жизни не хватит, и, подумав, добавил: Всё равно каждый своё получит.
Спорить и заводиться он не хотел, но и хоть как-то осадить этого типа тоже ведь надо. Андрей бы смог придумать и похлеще, и поострее, но Андрея нет, так что
Алиса отвернулась от окна и строго посмотрела на священника. Он улыбнулся ей, и, помедлив, Алиса тоже улыбнулась, а затем достаточно вежливо ответила, как её зовут, сколько ей лет и ходит ли она в школу. Потом священник её спросил, ходила ли она в церковь. Алиса кивнула и уточнила:
С мамой.
В Хэллоуин подсказали, сэр, вежливым тоном перебил его Эркин.
Священник внимательно посмотрел на него и медленно кивнул.
Не давай мести завладеть твоей душой, сын мой.
У Эркина дрогнули в усмешке губы.
Чтобы всем, кому надо, отомстить, сэр, мне жизни не хватит, и, подумав, добавил: Всё равно каждый своё получит.
Спорить и заводиться он не хотел, но и хоть как-то осадить этого типа тоже ведь надо. Андрей бы смог придумать и похлеще, и поострее, но Андрея нет, так что
Алиса отвернулась от окна и строго посмотрела на священника. Он улыбнулся ей, и, помедлив, Алиса тоже улыбнулась, а затем достаточно вежливо ответила, как её зовут, сколько ей лет и ходит ли она в школу. Потом священник её спросил, ходила ли она в церковь. Алиса кивнула и уточнила:
С мамой.
А что в церкви тебе больше всего нравится? улыбаясь, спросил священник.
Конфеты, убеждённо ответила Алиса и, увидев недоумение на круглом румяном лице священника, объяснила: После церкви мама мне конфеты покупала. А больше ничего хорошего в церкви нет.
Священник с удовольствием рассмеялся. Улыбнулся и Эркин, и Алиса сочла момент подходящим.
Эрик, дай ковбойскую, попросила она.
Женя посмотрела на часы.
После завтрака.
Эркин кивнул и привстал, снимая с полки маленький мешок, куда они сложили продукты и необходимые в дороге мелочи, достал пайковый пакет, флягу, кружки. Женя подняла и закрепила маленький откидной столик у окна.
Сложив по-прежнему руки на животе, священник с улыбкой наблюдал, как Эркин вскрывает пакет, нарезает хлеб, открывает банку с тушёнкой и сооружает сэндвичи. Женя сделала приглашающий жест, но священник покачал головой.
Спасибо, дочь моя, но сегодня пятница, день поста.
Женя смутилась, и он успокаивающе закивал.
Ничего-ничего, это связано с моим саном. Ничего страшного.
Женя посмотрела на Эркина. Эркин пожал плечами: раз не хочет, дескать, так это его проблемы, и протянул сэндвич Алисе, налил ей в кружку сока из фляги. Алиса покосилась на Женю, села прямо и взяла сэндвич.
Спасибо.
На здоровье, ответил Эркин, передавая второй сэндвич и кружку с соком Жене.
И, только убедившись, что они обе едят, стал есть сам.
В купе заглянул проводник, скользнул невидяще отчуждённым взглядом по Эркину и почтительно сказал священнику:
Прибываем, святой отец, и сухо Жене: Стоим пять минут.
Священник поблагодарил, ловко и быстро собрал свои вещи, благословил трапезу и трапезующих, пожелал им счастья и выкатился из купе. Проходя по коридору к выходу, он сокрушённо покачал головой. Конечно, они правы, что уезжают, но как жаль, что уезжают именно такие.
Поезд остановился, когда они ещё ели. Эркин вопросительно посмотрел на Женю.
Нет, покачала она головой, не будем выходить. Там потом будем почти полчаса стоять, там и Алиса, ешь аккуратно, не роняй.
Эркин кивнул.
Ну да, за пять минут и выйти не успеем.
Как только священник вышел, они заговорили по-русски. Алиса, доев сэндвич, сунула за щёку конфету и снова уставилась в окно, глядя на медленно поплывший назад перрон. Сок она не допила, и Женя не настаивала: в дороге лучше пить поменьше. Но не выливать же, и она допила оставшиеся глотки. Эркин убрал кружки и флягу в мешок, обёртку от пайка скомкал и огляделся в поисках урны. Женя показала ему вделанный в стенку под столиком ящик. В купе к ним никто не подсел, и Эркин спокойно откинулся на спинку кресла. Женя улыбнулась.
Поспи немного. Ночь была тяжёлая.
Эркин кивнул. Да, конечно, надо поспать, но ему не так уж часто выпадает такое счастье: сидеть и смотреть на Женю. Он только чуть опустил веки, чтобы не тревожить её своим взглядом. Но Женя заметила и улыбнулась ему. Эркин ответил ей улыбкой.
Слушаюсь, мэм.
И закрыл глаза. И теперь Женя любовалась его лицом, свободной красивой позой. Верхнюю пуговицу на рубашке он расстегнул, и воротник не скрывает красивую шею. Шрам совсем зажил и кажется чуть светлее кожи, просто полоска на щеке, совсем не портит его. Пусть поспит, пока всё спокойно, он тоже извёлся. Женя вдруг с удивлением ощутила, каким долгим был этот, да, месяц, как бесконечно далеко остались Джексонвилл и Хэллоуин. Если бы ещё Андрей был жив Эркин молчит, он вообще скрытный, и, говорят, все индейцы такие, но раз у него вырвалось, что винит он в смерти Андрея себя. И объяснять ему что-то бесполезно. Ведь он что решил, то решения своего не изменит, она это уже знает. А по-русски Эркин совсем свободно теперь говорит, и не подумаешь, что только весной он всего два слова и знал, господи, неужели это было?.. Ну да, где-то в марте, хорошо, что она тогда пошла с Майрой посмотреть на ту клетку и увидела его. А если бы они не встретились?.. Господи, даже подумать страшно. Майра, Этель, Ирен все они уже в прошлом, и ни думать о них, ни вспоминать не хочется. Вот только Рози и миссис Стоун нет, наверное, у миссис Стоун действительно не все дома. Её письмо такое странное, но в одном она права. Истинный отец ребёнка тот, с кем женщина испытала настоящее не наслаждение, это больше, чем наслаждение. А ведь если прикинуть по датам