Недалеко, в руинах давно разрушенных монастырей, высилось ещё более грандиозное сооружение времён Ашоки стометровая ступа Дхармараджика. От неё не сохранилось вообще никаких кладок. Подобно египетским пирамидам и римскому Колизею, её веками растаскивали «на кирпичи», а докончил разрушение один благочестивый раджа в самом конце XVIII века. Тогда же в основании был найден некий таинственный ларец из зелёного камня с буддийскими реликвиями внутри (ступа это, как правило, сооружение мемориальное, зачастую реликварий). Ларец сохранился, а святыни были утоплены в Ганге.
Со времён Ашоки в Сарнатхе сохранился ещё один артефакт, изображение которого известно сегодня не только каждому индусу, но и каждому образованному землянину. «Львиная капитель», украшавшая когда-то верх каменной колонны, выставлена ныне в здешнем Национальном археологическом музее. Это оригинал. А изображение можно увидеть на любом национальном флаге современной Индии.
Бывший до того бесстрашным воином и бесстрастным завоевателем, император Ашока сначала увеличил масштабы своего государства до размера почти всего Индостана, а потом, превратившись вдруг в ревностного буддиста, возвеличил на всей территории этого государства учение Будды. Говорят, что во времена Ашоки было построено 84 тысячи ступ. И ещё множество мемориальных столпов, поставленных во славу Учения вдоль паломнических дорог. Один из них, увенчанный четвёркой великолепных львов, и высился тут, в Сарнатхе.
«Лев Закона» символ самого Будды. Четыре льва, глядящие во все стороны света, олицетворение всемерности Учения. Когда-то наверху, над их головами, высилось ещё и каменное Колесо Дхармы, обломки которого также хранятся в местном музее. И разве не странно, что государственный стяг индуистского государства украшен эмблемой учения, возникшего как антитеза древнему брахманизму? Странно кому?
Будда ушёл Буддизм остался
Как известно, прожив в своём конечном перерождении насыщенную и долгую жизнь, Будда Гаутама угас навсегда, отравив себя куском свинины. Но Учение Просветлённого осталось людям. Если бы всё человечество свято следовало Благим восьмеричным путём, то Земля давно бы стала безлюдной, так как всё её насельники счастливо растворились бы в Нирване. Но человека Истиной не проймёшь. Он всё равно будет кидаться в крайности и искать свою стезю. Хотя во всех этих исканиях давно уже мало оригинального, каждый вновь пришедший имеет право на свою жизнь, свои синяки и озарения.
Учение Татхагаты стало основой самой древней из «мировых религий», просуществовавшей в Индии полтора тысячелетия, до столкновения с исламом самой молодой из «великой тройки». Недалеко от ступы Дхамек в Сарнатхе сохранились остатки ещё одной ступы Шауканди. Её также поставили во времена Ашоки на том месте, где по преданию пришедший из Бенареса Будда нашёл своих товарищей. Кирпичный холм увенчан странной восьмигранной башенкой. Её водрузил тут Акбар третий Могол в память об отце, втором Моголе Хумаюне (который опрометчиво погнался сюда за своим обидчиком Шер-Шахом, чтобы после всю оставшуюся жизнь бегать от своего вечного супостата).
Но ко временам Моголов буддизм выветрился с Индостана окончательно. Затерялись в джунглях великолепные пещерные вихары и чайтьи Декана, заросли деревьями удивительные ступы Санчи, повалились наземь и рассыпались столпы Ашоки, сравнялись с землёй некогда оживлённые и многолюдные монастыри Бодх-Гая и Сарнатха.
Почти тысячелетие царило забвение над Оленьим парком, пока не появился тут Анагарника Дхармапала буддийский проповедник, основатель общества Маха-Бодхи. Энергия и деньги подвижника были главным стимулом возрождения Сарнатха, начать восстановление которого после долгих переговоров разрешила британская администрация.
В 30-е годы давно потухшее пламя буддийской веры вновь занялось над тем местом, откуда, собственно, его когда-то и разнесли по всему миру. Рядом с новым храмом, под священным фикусом безмолвно восседают ныне шесть гипсовых персонажей сам Будда и пять его первых апостолов, занятых важным делом, видимым, правда, только посвящённому.
Они раскручивают Колесо Закона
Они раскручивают Колесо Закона
Часть 2
Китай: между Драконом и Фениксом
Пекин. Вопросы цветения
Олимпийский триумф Пекина закончился закономерным информационным «забвением» китайской столицы. Выдав повышенную дозу внимания, мировые СМИ, поведавшие потребителям информации много больше обычного, поспешили побыстрее уйти с отработанного поля. А это значит, что те, для кого Пекин всегда представлял больше, чем место очередной Олимпиады, могут вернуться и продолжить открытие этого интереснейшего города в спокойной и размеренной обстановке. Ведь как ни крути, «главные старты современности» очень быстро становятся банальным достоянием прошлого. А тем более если речь о такой истории, как пекинская.
Что чтут китайцы?
Меня часто спрашивают: а во что (и в кого) собственно верят китайцы? С самых первых поездок в Поднебесную этот вопрос живо занимал меня самого. И сегодня я могу ответить откровенно китайцы верят во всё! Во всё, что только может способствовать их процветанию и долголетию. А процветание и долголетие это две оставшиеся составляющие традиционного китайского счастья. Раньше к ним присовокуплялась ещё и жажда многочисленного потомства, но ныне эта тема становится всё менее и менее актуальной.
Исторический Китай, несмотря на кажущуюся закрытость, издревле принимал всех и вся. Правда, делал он это обычно с гордой медлительностью, которая присуща такой долгоживущей стране. Оттого торопливой Европе казалось, что Китай вообще закрыт от прочего человеческого сообщества своей Великой стеной. И Европа временами даже пыталась насадить тут свою прогрессивную цивилизацию с помощью штыков и пушек. Яркий пример бравые «опиумные войны», которые велись британцами с целью «открытия» Китая. Зачем это требовалось? Для неограниченных поставок туда своего опиума из Индии (то, в чём ныне обвиняются самые одиозные режимы вроде талибского, всего полтора века назад считалось делом, достойным настоящих джентльменов)!
А Китай просто жил своим временем. Последовательно переваривая новые порции безумных завоевателей, дерзко взламывавших Великую стену и перемалывая в муку новые веяния, приходящие сюда хоть и с опозданием, но зато очищенными от наслоений первоначального эксцентризма и экстремизма. Кстати, большая часть священных текстов раннего буддизма сохранилась именно благодаря паломникам, подвижникам и переводчикам из Китая. А то, что местный вариант системы так не похож на заповеданное Шакьямуни в этом нет ничего такого, за что человечество вправе порицать китайцев. В конце концов, и в современном христианстве, и в современном исламе так же мало сохранилось от духа первоначального учения Христа и Мухаммеда.
Зато буддийские храмы Китая сегодня опять полны людей. А неугасимые свечи и ароматные курительные палочки у ног толстобрюхого будды Милэ разве не свидетельство того, что весёлый кумир по-прежнему нужен и востребован китайцами? Это такая же часть их жизни, как и преклонение перед памятью Конфуция, новогодние жертвы Божеству очага, общенациональный ритуал утренней даосской зарядки, многочасовые политинформации и профсоюзные собрания, ежедневное почитание Красного знамени. Всё это проявления и грани веры современных китайцев.
Необыкновенная веротерпимость тех стран Азии, где никогда не было жёстко детерминированного единобожия, ставит в тупик наблюдателя, воспитанного на христианских или мусульманских традициях. Невольно возникает вопрос: а есть ли во всём этом спиритическом винегрете хоть какой-нибудь религиозный смысл? Оторванному своим рационализмом от собственных корней (и тихо тоскующему по ним) Западу легче понять чем принять знаменитый и очень характерный для Востока постулат «Пусть расцветают все цветы». Действительно, шкала ценностей, основанная на рейтингах и всевозможных «книгах гиннессов», лежащая в основе воспитания и мировосприятия евроамериканцев, диаметральна от кажущегося шаловливым и ироничным кредо политеистически всеядных азиатов. Европа всё ещё пытается считать Азию своей провинцией, но сама незаметно стала органичной и неглавной частью Азии. Одним из тех цветов, который придаёт (но не задаёт!) цвета этой многоцветной грядке.