Нет, Денис. Тут всё не так. Она не такая, как ты. Она, конечно, девушка. Он сделал акцент на этом слове. Да, уже не девочка, а именно девушка. А девушки ведь чувствуют мир тоньше, переживают из-за того, что нам кажется пустяками. Но я совсем не об этом. Ты всегда был более, что ли, практичным человеком. Даже самым практичным из нас.
Ну, спасибо.
Не в обиду тебе, конечно. Наоборот, по нынешним временам это очень полезно. Но Алина человек со сложным внутренним миром.
Вертеться у плиты я больше не мог все сроки варки пельменей уже вышли. Мне пришлось снять их с огня, слить воду и вывалить на тарелку. Разумеется, проделав всё как можно медленнее.
Будешь? спросил я отца.
Нет, спасибо, я уже ужинал.
Тогда извини, ты говори, а я буду есть. Я просто очень голодный.
Конечно, я понимаю. Знаешь, дело ведь не в том, что Алю не интересует история. Она продолжает готовиться к поступлению на истфак по инерции, потому что раньше об этом мечтала, и чтобы меня как-то не разочаровывать. Ведь вспомни, как раньше она зачитывалась Эйдельманом1! В её-то годы перечитать всего Манфреда2! Для неё они были как детские сказки. А о князьях Шереметевых она знала всё и даже играла в Прасковью Жемчугову.
Все девочки играют в Золушек и принцесс, заметил я с набитым ртом. Балы, воздушные платья, вальсы. Их это завораживает.
Нет же! Чтобы быть историком мало заворожиться, нужно вжиться в эпоху, чтобы она была для тебя современностью. И Але это удавалось. Мне кажется, она искала там идеал чистого благородства. И разочаровалась.
Быть может, и правильно. Времена кисейных барышень прошли, их непорочность нынче не в моде. Да и жизнь требует от нас иных качеств.
Ты ещё молод, в тебе говорят амбиции. На самом же деле не важно, когда ты живёшь и что сейчас в моде. Нельзя жить без идеалов, без надежд и стремлений. А Алина? К чему она теперь стремится? Одно дело, она просто передумала бы поступать на истфак. Я пойму и поддержу её выбор есть столько других прекрасных профессий! Но мне кажется, она и не думает обо мне. Она вообще ни о ком не думает, и даже о себе. А это, согласись, уже страшно. Она будто бы отдалась стихии, вверила себя волнам в бурю. «Будь что будет! А не будет ничего ну и пусть!» А безразличие это смерть, Денис. Это болезнь, это яд, это гибель!