я не готова это сказать, что язык молдавский точно так же как я не готова утверждать, что он румынский. В итоге мы не знаем, как правильно назвать этот язык. Румынская идентичность абсолютно привязана к названию языка. Это не сами собой появившиеся понятия. Это навязанное понятие, как объединяющее всю большую территорию, которая в итоге не выполнила свою роль. Появилось это румынское, искусственное государство, появилась эта Молдова, осталось то, что осталось. До сих пор этот конфликт, нам чего-то не хватает. Нам не хватает понимания, убежденности называться Румынией. Мне не хочется называться румынкой может быть потому что я не вижу, при всем уважении к румынам, есть момент, что они считают себя превыше. Такая заносчивость, как бы они центр, а всё остальное какая-то периферия. Молдаване это периферия, венгры это периферия, живущие в Румынии и все остальные. Мне не хочется называться румынкой. (ж., 45+, управление).
По национальности я румынка, но я живу в Молдавии. У меня есть румынское гражданство, но я не то что им не пользуюсь, когда я выезжаю из страны, я пользуюсь молдавским паспортом, потому что я являюсь гражданином Молдавии. Когда был визовый режим с Румынией, я получала визу на молдавский паспорт, потому что пока я живу в Молдавии. Если когда-нибудь Молдова воссоединится с Румынией хорошо, но пока я живу в Молдавии. (ж., 45+, юриспруденция)
не знаю почему, но они стараются нашей молодежи гражданство дать, а на самом деле у них другие цели. (ж., ст., с/о)
Я был и в Бухаресте, и в Галаце, и в Констанце, и нас радушно приняли, и всех так принимают. В Яссах больше наших, и они к нам привыкли, и я говорю, что румыны разные. Если попал на хороших, то тебе повезло, а иногда попадаешь, что они сторонятся тебя. (м., мол., в/о)
У Румынии есть такая пословица, что если они объединятся с Молдовой, то Румыния станет головой, а Молдова руками. (ж., ср., с/о)
Мы, молдаване, всегда инициировали союз с Румынией. Так что будет намного лучше, если мы объединимся, потому что в таком случае будет больше порядка. Все равно и там беспорядок, присутствует бедность, как и у нас, там дают взятки. Только там больше свободы в общении, они боятся прессы. У нас пресса зависит от политиков. (ж., ср., с/о)
когда-то лет 20 назад был такой период, когда мы ездили в Румынию, продавали старые шмотки, вещи. Я продавала там лезвия, даже презервативы, всё шло на «ура». эти румыны у нас всё скупали, и я обратно ничего не привозила. Прошли годы, мы считали, что румыны самые нищие, а мы такие богатые. А сейчас они нас считают такими, какими они были тогда. (ж., ср., с/о)
у Румынии своя судьба, она прошла через что прошла, если помните, в 90-е они приезжали к нам и покупали много вещей, разных Впоследствии их уровень жизни, пенсии, зарплаты и здравоохранение развились, это было связано с европейской поддержкой. Но деньги, которые дала Европа, не равны результату, полученному в Румынии. Ни они, ни мы не знаем, как потратить европейские деньги, деньги были потрачены для других целей, коррупция на высоком уровне. У них есть проблемы, которые нужно решить, почти одинаковые с теми, что и у нас. (ж., ст., в/о)
Мы ездили в Румынию. Когда ехали в Бухарест, остановились в каком-то пансионате и сидели болтали с румыном, водителем этого пансионата, и говорили об этом мире и спрашивали, хотели бы они, чтоб мы переселились к ним, он говорит: «Да, да, мы бы очень хотели, нам нужны батраки». Вот с тех пор я поняла, для чего им нужно, чтоб мы присоединились, чтоб использовать дешевую рабочую силу. (ж., ст., с/о)
А еще они изменились, почему? Потому что россияне начали проектировать там и инвестиции делать. Например, я могла очень хорошо заработать в Румынии с русским языком, к примеру, им очень нравится русский язык, и я знаю очень много моих хороших знакомых, которые работают и зарабатывают больше, чем я, преподавая русский язык. (ж., ср., с/о)
Румыния имеет сильную культуру, о которой мы даже не знаем, но мне жаль, что мы ждем оттуда только воссоединения, ждем оттуда помощи, никто не интересуется их жизнью, их культурой, это духовно богатая страна. (ж., ст., в/о)
в школе столько уважения и высокая культура были, а сейчас мы остались далеко позади них (ж., ст., в/о)
в школе столько уважения и высокая культура были, а сейчас мы остались далеко позади них (ж., ст., в/о)
Глава IV.
Человек и его погреб
и бочка Саперави
О колесе, которое представляет собой обод, упирающийся в спицы, и характере, который определяется ценностями. О ценностях, которые появляются как опыт успешной адаптации к условиям жизни, и еще о том, что такое молдавский погреб.
Саперави грузинский сорт винограда, удивительно прижившийся на молдавской земле. Молдавское саперави это очень насыщенное тёмное, густое вино, полное танинов во вкусе, как правило, выдержанное в дубовых бочках.
Обод молдавского колеса, то есть молдавский национальный характер, опирается на основные базовые ценности, ключевые жизненные смыслы спицы колеса. Спиц я насчитала семь основных.
Они не плохие и не хорошие сами по себе. Они такие, потому что у людей была такая жизнь, а она была такая, потому что они жили на этой земле в окружении данных соседей, под влиянием имевшихся обстоятельств. В ценностях, убеждениях, жизненных смыслах зафиксировался положительный опыт, практики жизни, правила и модели поведения, паттерны мышления, эвристики, которые помогли народу выжить и сохраниться. Опыт выживания, адаптации к условиям консолидировался, кристаллизовывался и редуцировался в простые и ясные для понимания смыслы, стихи, песни, ритуалы, обычаи, верования и прочие важные вещи, которые определяют каждодневную жизнь сообщества.
В ситуации постоянного обкрадывания и постоянной угрозы войны или текущей войны главной явилась ценность выживания, ценность сытости, довольства, ценность сильного и здорового тела, которое хорошо служит своему хозяину. Назовем эту ценность ценностью телесности для краткости.
Мы первый раз поняли, что такое гедонизм, на практике, когда стали изучать Молдову. Молдавские рестораны хороши. В них всегда вкусная готовят. В любой ценовой категории. Официант будет расспрашивать вас, что вам не понравилось, если вы не доели, и обязательно передаст повару ваши слова.
Молдаване любят готовить и дома готовят много, и мужчины и женщины. Они всегда в поисках самого лучшего рецепта еды и напитков. Это бесконечный процесс, это его форма самовыражения молдаванина и его способ познания мира, его поэзия и его религия.
Я поймала себя на мысли, что избегаю описывать эту ценность, потому что она прямо перпендикулярна той системе, в которой выросла я. Европейский Север не располагает к изысканности еды. Аскетизм был вынужденным условием выживания. Пера-богатырь, сказочный герой коми сказок, будучи приглашенным к бедной вдове помочь ей выстроить дом, работает за семерых, а потом просит вдову размочить ему лесной мох и подать как похлебку, чтобы не вводить вдову в чрезмерный расход еды и последующий за ним зимний голод. Он ест мох и нахваливает похлебку. Умение есть невкусную, горькую еду его вторая доблесть после трудовой. Северная кухня тяготеет к упрощению технологии, к сокращению усилий на приготовление пищи и на ведение домашнего хозяйства в целом. Экономия усилий в условиях скудных ресурсов. В Молдавии же мы наблюдали большие траты как продуктов, так и времени и сил на приготовление вкусной, изысканной еды. Мне потребовалось душевное усилие, чтобы вернуться на позицию наблюдателя и фиксатора происходящего. Это вообще очень сложно абстрагироваться от своего буйствующего «я», требующего немедленно прекратить банкет и начать подводить счета. Надеюсь, что я смогла это сделать!
Ценность телесности распространяется и на другие нужды тела. На комфортное жилье, на одежду, на предметы быта и обихода. В casa mare обязательно стоит кровать, застеленная прекрасным, тонким, вышитым бельем, или хотя бы выставлены на обозрение гостя большие мягкие подушки.
Молдаване всегда модно одеты. Качество одежды определяется достатком человека, но житель Молдовы почти в любом случае одет модно и по возможности богато.
Ценность телесности базовая и ведущая ценность для молдаван. Эта ценность спасла людей от смерти в годы разорений, войн, грабежей, она заставляла их работать до седьмого пота, работать через силу, спасая себя и свое потомство. Она выводила из от горя и отупения, в которое впадает разоренный человек. Мотивируемые ею молдаване вновь и вновь сажали, подрезали, окучивали и собирали.