Подростки же (в основном это дети с 13 до 18 лет) находятся на промежуточном уровне. И в их формировании самоконтроля очень большую роль играют обстоятельства, свойственные этому периоду жизни человека. В основном это внутренние процессы. Например, в этом возрасте люди начинают анализировать мир, как это делают взрослые. Но нельзя сразу выработать навык этого «анализа». Это долгий процесс, в ходе которого подростки часто сталкиваются с проблемами: например, они не понимают и из-за этого недоумевают. Процесс анализа характерен тем, что появляется очень много вопросов типа: «А как это воспринимать?», «Как я должен реагировать? Почему именно так?», «Как работает всё внутри меня, мой мозг?», «Откуда берется мое мнение?».
Также подростки, выйдя из состояния ребенка, сталкиваются с более реальными проблемами. Среди них: отношения с другим людьми, повышенная ответственность (что внезапно может на них лечь), большое разнообразие предлагаемой им деятельности (курение, наркотики, алкоголь), среди которой трудно отделить правильное от неправильного.
Подростки очень часто помещаются почти во взрослые условия жизни, но эмоционального и жизненного опыта у них еще очень мало. Поэтому они сильно реагируют на какие-то вещи, происходящие с ними. И зачастую страдают потом от результатов этой реакции.
Кто-то из подростков (быть может, это ты, дорогой читатель) в какой-то момент начинает задумываться об эмоциях, когда видит их влияние на свою жизнь. Но все равно за рутиной забывает о них.
Некоторые, которых гораздо больше, заняты чем-то более насущным сообщениями, прогулками, друзьями, родителями и другими очень важными для них вещами. Но при этом их эмоции никуда не уходят. Они так же очень сильно влияют на жизнь ребят: на восприятие мира и людей, результаты, моральное состояние.
Именно из-за смешения отсутствия опыта и наличия взрослых жизненные условий, подросткам часто сложнее всего. Они мечутся, ищут, не имея при этом никакой основы, кроме своих детских наблюдений. И это очень сложно.
Безусловно, в каждый период жизни есть свои трудности. Но если рассматривать быт подростков, то можно понять, в каких неоднозначных условиях они оказываются.
И чтобы лучше понять, каким образом эмоции влияют на их жизнь, а также как на восприятие их подростками, лучше всего обратиться к обычному, повседневному и затем проанализировать это.
Для этого я взяла интервью у пяти людей, которые анонимно согласились рассказать свои истории, чтобы я их могла использовать в этой книге.
Это ребята семнадцати-восемнадцати лет. Они учатся в школе и оканчивают одиннадцатый класс. За их плечами вся детская и подростковая жизнь.
В своих историях они вспоминают случаи из жизни, в которых важную роль сыграли эмоции. После этого ребята дают им оценку, анализируют их со своей точки зрения. Поэтому иногда может казаться, что они в чем-то необъективны. Трудно быть объективным в момент совершения какого-то действия. Да и потом, когда, спустя время, человек анализирует произошедшие ситуации, он все равно может придерживаться своих убеждений, мнений, а также до сих пор быть на эмоциях, которые были вызваны ярким воспоминанием.
На примере этих пяти ребят можно будет проследить, как и где с ними были эмоции, каким образом они вплелись в их рутину и повлияли на действие, на принятие решения и в итоге на ситуацию.
Ребята рассказывают то, что считали самым важным в своей жизни и то, что в большей степени, по их мнению, внесло вклад в развитие их личности. Кто-то повествует почти о половине своей жизни, показывая, как складывались их привычки, их отношения к чему-либо. Кто-то говорит про отдельные случаи, которые больно отдаются в памяти. Для каждого это были разные ситуации разного периода жизни.
Я поменяла имена ребят и название некоторых локаций, оставив только те, которые были очень важны для героев. Истории Ани, Жени, Кати, Матвея, Арины реальные истории людей с выдуманными именами. Под каждым рассказом скрывается чья-то жизнь быть может, человека, окно которого горит в доме напротив вашего.
Наша цель увидеть в этих историях эмоции, проследить за жизнью и характером отдельного человека. И ответить себе на вопрос: как именно два эти пункта взаимосвязаны? Этими историями я хочу окончательно доказать тезис о том, что эмоции сильно влияют на нашу жизнь, хотя между тем мы почти не обращаем на них внимания, погрузившись в ежедневные дела.
Глава 2. История Ани.
Недавно прочитала «Так говорил Заратустра». И не поняла: я тупая или Ницше слегка пустозвонит. У меня иногда появляются мысли в голове: «Как я могла не понимать этого раньше? Какая же я была тупая!». А после таких случаев, вроде прочтения «Так говорил Заратустра», я понимаю, что даже сейчас ничего, собственно, не понимаю.
Почти вся моя подростковая жизнь уже прошла. Столько всего я успела натворить за семнадцать лет. А вот понять по сути, не очень много. И даже сейчас (а я ведь чувствую себя такой взрослой), у меня остается много проблем, которые еще предстоит как-то решить. Но я делюсь своей историей ради родителей (своих и чужих) и молодого поколения. Обычно все любят осуждать других людей. Быть может, через меня вы выйдете и на свои промахи в этой жизни, кто знает.
Сейчас я закончила одиннадцатый класс. Последние два года я училась в довольно престижной старшей школе, и в это время у меня был яркий подростковый период. Противная фраза, но это так.
До этого я училась в районной, по всем основным меркам хорошей школе. Она была в пятнадцати минут ходьбы от моего разноцветного дома.
В учебе я всегда была достаточно самостоятельной. Я не особо любила учиться не фанатела от этого процесса. Но если мне хотелось что-либо изучить, то я садилась и делала это. Я бы сказала, что к учебе у меня всегда была склонность: усердие, усидчивость. Я старалась мыслить так: нужно делать я делаю. Мне интересно изучаю дополнительно. Никогда не прыгала от счастья из-за хорошей оценки и не засиживалась за уроками больше, чем требовали.
Был один пункт, который больше всего не нравился мне в прошлой школе, где я училась с первого по девятый класс. Если уроки бесполезны, делать что-либо кроме того, что сказали, нельзя.
Однако, я выкручивалась. И много хулиганила. Иногда издевалась над учителями. Можете сказать «ну и дура», но я так делала, и большинство моих одноклассников так делали. И от «ну и дура» факт не перестаёт быть фактом.
У нас были почтенные учителя, которые в большинстве своем на высоком уровне преподавали свой предмет. Поэтому я много что знала, даже не посвящая кучу времени учебе. Но училась я не прилежно. И не приходила в яркий солнечный день домой, не обедала маминым супчиком в светлой квартире и не шла делать уроки в милую комнатку.
Дома я старалась бывать как можно реже. Мне не нравилась черная мозаика на кухне, потому что у меня с ней ассоциировались плохие воспоминания. Я не хотела говорить с родителями. Они не особо интересовались моей внутренней жизнью. И это довольно грустно, если честно. Они задавали мне вопросы так, чтобы ни в коем случае не затронуть личные аспекты.
Слов «поговорить по душам» в культуре моей семьи не существует. Мое детское восприятие родителей не менялось почти весь подростковый период. Отец работает. Мама работает. Отец программист. Мама высокоуважаемый вагоноуважаемый психолог со стажем. Я в школе значит, у меня всё хорошо. Папа вечно серьезен. Сидит за столом, погруженный в свои мысли и в свой ноутбук. Иногда может задать пару вопросов. Философских или насущных. Мама тоже вся серьезная. Сидит, копается в своем телефоне. Говорит: классная руководительница написала, что трое ребят сегодня курили за школой. Спрашивает: знаю ли я что-то про этих ребят? Общаюсь ли с ними? Я ей: «Нет». Она снова в телефон. Пишет что-то в чат. Я сижу за столом, уже привыкшая к ее типу разговора. Отвечаю так, как будто все нормально. Даже если меня что-нибудь грызет или перед глазами картина вчерашнего вечера, где я отхожу от кислоты. А мама начинает говорить про завтрашнюю поездку куда-то.
Такое ощущение, что какие-то общие вещи: дела школы, отношения с родителями моих одноклассников, проекты маме интересны гораздо больше, чем моя личная и внутренняя жизнь. Мои проблемы, мои переживания, мое взаимодействие с миром и мое взросление. Когда я пыталась говорить с родителями на личные темы, которые мне надо было обсудить, они не знали, что мне ответить. И из-за этой реакции, думаю, я начала злиться на них.
Не знаю, может быть, мама считает, что говорить о личном совершенно не обязательно. Что своими «общими» и бытовыми вопросами она воспитает во мне достойного человека. А может, она просто боится поднимать такие сложные вопросы.
Для меня было очень важно обсудить личное именно с мамой, особенно до шестнадцати лет (звучит странно, но сколько людей в мире могут себе это позволить!). Сейчас я чувствую себя ужасно тупой, когда вспоминаю, как думала: «Как же она может настолько плевать на меня?». Потребовалось много времени, чтобы научиться не реагировать на безразличие родителей: ни расстраиваться, ни волноваться, ни злиться.