Жизнь пошла своим чередом, но, спустя месяц, арестовали того и другого, обвинив в расхищении солдатского довольствия. Полковник Голиков не забыл своего унижения. Тем более, что инцидент с ночным боем замяли, списав все на коварных моджахедов. Сохранивший должность и даже получивший от командования очередную медальку, штабист вновь осмелел, решив наверстать упущенное. Как-то враз обнаружился ворох подозрительных накладных, а к ним присовокупили свидетельские показания запуганных афганских солдатиков. Пошли допросы-расспросы, и по всему стало ясно, что мстительный Голиков расстарался на совесть. Дело, шитое белыми нитками, стало разваливаться лишь когда погиб главный инициатор обвинения. Полковника Голикова, переезжавшего вместе с колонной бронетехники, снял неизвестный снайпер. С приличной дистанции молотнул точно в голову. На засаду это никак не походило, поскольку больше никто из находившихся в колонне не пострадал. По зеленке ударили из пулеметов, автоматов и пушек. Потом еще битый час прочесывали шипастые заросли, пытаясь обнаружить останки вражеских тел. Вскоре небольшую лужицу крови действительно нашли, однако неизвестный стрелок сумел к тому времени покинуть опасную зону.
Виновного в смерти полковника вычислили вернувшиеся в часть опальные офицеры. Задача оказалась не столь уж сложно. Проверив списки боевого состава, Тимофей с Дмитрием выяснили, что, подлечив свою спину, Стасик успел вернуться в строй. Более того, уже дважды неугомонный десантник уходил в разведрейды. Куда именно и с какой целью, толком никто не знал. Такая уж привилегия была у батальонных снайперов, а Стасик справедливо считался одним из лучших. В этот же день они навестили его в лазарете. Такое вот неудачное вышло совпадение: Стасик залег туда, получив повторное ранение. Как доложил чудо-лекарь Евгений Николаевич, шальную пулю Стасик словил в последнем из своих рейдов. Услышав это, Тимофей косо переглянулся с Дмитрием, однако от комментариев воздержался. Никакими доказательствами они не располагали, однако все поняли, едва только вошли в палату. Лицо смущенного Стасика выдавало его красноречивее любых слов. Впрочем, расспрашивать бойца они ни о чем не стали, но именно тогда между ними возникло то редкое чувство общности, что не забывается до гробовой доски
«Москвич» тряхнуло на кочке, и Дмитрия выбросило из воспоминаний, как летучую рыбину из шальных волн. Описав круг, машина замерла на лесной опушке, и одновременно у обоих пассажиров вырвался вздох облегчения. Из-за деревьев, прихрамывая, показалась знакомая фигура. Выскочив из кабины, Дмитрий подбежал к Стасу, отобрав автомат, осторожно подхватил под руку.
Куда тебя?
В ногу, Гепард. Везет мне, понимаешь, на эти вещи.
Ты хоть жгут-то наложил?
Само собой. Пока вас ждал, еще и перевязаться успел.
Волчара ты мой! Приблизившийся Тимофей трепетно обнял Стаса. Как там все прошло?
Нормально. Сразу как вы уехали, они тоже в дорогу засобирались. Оставили парочку вертухаев и сдернули.
А ты?
А я, как видишь, упрыгал. Они даже толком не преследовали. И то сказать я не Шмель, на кой им сдался? В общем популяли друг в дружку и разошлись. Мне вот гостинцев в дорогу выдали
Дмитрий, успевший бегло изучить ранение, коротко кивнул:
Есть такое дело. Парочка гостинцев и, похоже, в мякоть. Подняв голову, успокоил. Ничего, жгут наложен грамотно, крупные сосуды не задеты. Есть у меня знакомый лепила. Все изладит в лучшем виде. Потерпишь полчасика?
Вопрос был излишним. В буйной своей жизни Стасик терпел и не такое. За то и получил прозвище «Волк». Усадив раненого в машину, они спрятали оружие в тайничок под открывающимся полом, в поисках возможных следов скоренько осмотрели поляну. Вновь взревел двигатель, и, всхрапнув, словно застоявшийся конь, «Москвич» понес их к городу.
***
Буйный вечерок обещал не менее буйное продолжение, но для начала следовало осмотреться и зализать раны. Квартал был не слишком знакомый, но это ровным счетом ничего не значило. Зажимая раненный бок, Шмель добрался до ближайшего ларька и, просунув голову в окошечко, приказным тоном велел звать охрану. Он сознавал, что рискует. Ему могло и не повезти, если заявились бы молодые неопытные бычки. Короля в лицо знает только свита. Однако все обошлось. Пареньки внимательно выслушали Шмеля, изучив татуировку на руке, немедленно организовали машину с сопровождением. Оказавшись в центральном офисе, авторитет тотчас связался с Кисой одним из своих силовиков, и уже через четверть часа на дачу помчалась вооруженная бригада. Парни Худого тоже не теряли времени даром, засев за офисные телефоны. Вызванивали звеньевых и разведку, предупреждали насчет возможных акций Краевого. Армия Шмеля стремительно превращалась в колючего ежа, готового атаковать и защищаться.
Сам Шмель кое-как принял душ, самостоятельно смазал йодом глубокую, сочащуюся кровью борозду на боку. Все того же Худого заставил себя перевязать. Пальцы у помощника дрожали, бинты то и дело соскальзывали, скручивались тесемками, никак не желая ложиться ровными лентами. Шмель с сожалением припомнил о застреленной медсестре. Уж Томочка ему бы сейчас сделала все как надо. Пожалуй, только за эту девочку Краевому стоило открутить головенку. Впрочем, теперь вор уже не сомневался в том, что скоро это произойдет
Внезапно грянувший звонок заставил его вздрогнуть. Сюда во внутренние покои офиса доступ имели очень немногие, а уж телефоном пользовались лишь в самых исключительных моментах. Хотя под категорию исключительных сегодняшний вечерок вполне подходил Медлительным движением вор поднял трубку.
Шмель?
Слушаю.
Тебя, оказывается, не просто вызвонить.
Кто это?
Тот, кто помог тебе на даче.
Я с анонимами не разговариваю.
Брось, ты же разумный человек. Должен понимать, что разговор с полезными людьми всегда важен.
Полагаешь, ты полезен для меня?
Я уже оказал тебе услугу, и могу помочь в следующем шаге.
Не уверен.
Это сегодня ты не уверен, а завтра все сам поймешь. Выспишься, отдохнешь, газетки утренние почитаешь и тут же вспомнишь обо мне. Знаешь, почему?
Ну?
Потому что увидишь в газетках себя. Да, да, не удивляйся! Я уже узнал по своим каналам, что сегодняшнюю перестрелку запечатлели на пленку журналисты из «Ведомостей». Недобрая реклама, верно? Уголовные разборки, жертвы да еще накануне выборов. Но согласись, еще хуже, когда в теленовостях показывают бездыханный труп. Голос собеседника с пафосом произнес: Еще один известный авторитет сгорел на производстве! Звучит, а?.. Словом, можешь считать, что родился в рубашке.
Ты мне угрожаешь?
Трубка донесла воркующий смех.
Брось, Шмель. Глупо угрожать тому, кого спас от смерти. Я человек практичный, и ты нужен мне. А тот же Краевой как раз не нужен. Такая, представь себе, ситуация. Поэтому на данный момент наши интересы совпадают.
Чего ты хочешь?
Вот это уже деловой разговор. Мне нравится подобный подход. Так вот, Шмель, слушай меня внимательно. У меня есть для тебя информация и информация крайне любопытная.
Я не кумушка, чтобы кормиться сплетнями.
Это не сплетни, Шмель. Информация касается Бая и кое-кого из его помощничков. Или тебе это неинтересно?
Шмель стиснул пальцами трубку, сипло выдавил из себя:
Интересно.
Что ж, тогда я согласен поделиться с тобой. Правда, с одним непременным условием: ты тоже кое-чем мне поможешь.
Чем именно?
Об этом позднее, а сейчас мне нужно принципиальное согласие.
Вор прижал трубку к уху плотнее.
Я тебя слушаю
Глава 4
Знакомый пепельного цвета «БМВ» дремал на стоянке. Усики антенн делали машину похожей на лакированного таракана. Оправив на себе пиджак, Дмитрий неспешно обогнул ресторанчик, кивнув человеку-шкафчику на ступенях, вошел внутрь. Еще один богатырь «мебельного» телосложения с готовностью шагнул навстречу, детектором помаячил у него перед грудью. Чуткий прибор прозорливо пискнул.
Разоружайся.
Ты же знаешь меня, Степа.
Давай, давай, имиджмейкер хренов.
Дмитрий ухватил запястье охранника, в нужном месте крепенько стиснул. Детектор шмякнулся об пол, следом со стоном опустился и сам Степа сто двадцать килограммов распухшего от пива и штанг мяса.
Вежливым надо быть! Дмитрий удрученно покачал головой. От людей отрываешься, небожитель.
С оружием нельзя! Просипел Степа. Инструкция!
Он прав, Дмитрий Игоревич, инструкции для нас святое.
Дмитрий оглянулся. Разумеется, за спиной стоял Курлыкин. Еще одна личность из местного зверинца, особа приближенная к императору. По сведениям Дмитрия, Курлыкин выполнял функции секретаря, совмещая их с множеством иных неведомых никому обязанностей.
Держите, бюрократы. Он нехотя протянул Курлыкину «Стечкин». Поверженного Степу потрепал по стриженой макушке. Но впредь, ежик, не хами мне, договорились?