Мы сохраняем «статус кво» Точнее, нам его сохраняют Ах, да: один приятный момент всё же имеется. «Там»
Он пометил взглядом потолок.
решено «кончать» Главного Клоуна. И на это раз не «в него», а «его».
Председатель моментально оживился. Да и как было не оживиться, если идейные разногласия с упомянутым персонажем касались самого святого: кремлёвской пайки Председателя. Клоун откровенно «разевал роток на чужой вершок». А это уже не какая-то, там, абстракция «о путях России»: это реальная политика.
Да-да: там решили, что на довольствии в Кремле состоит избыточно много оппозиционеров. Постановили: ряды оптимизировать. Ну, и Клоуна определили в дармоеды. Посчитали, что своими выходками он только расшатывает «вертикаль». Он, конечно, валялся в ногах, плакал, кричал, что его «оппозиционная» МЗР чуть ли не единственная опора власти. Не помогло: с довольствия его сняли и скоро его «партийцы» разбегутся по более состоятельным работодателям.
Лицо Председателя осветила мстительная улыбка: за пайку можно было не опасаться. Но ведь не пайкой единой жив человек. И Председатель вновь озаботился челом.
А что молодёжь?
Он осторожно покосился на Зама и замер в ожидании неприятности. Другого, увы, вопрос не сулил.
Зам выразительно отработал щеками так, словно они были гуттаперчевыми.
Да, чёрт их Раньше, когда они норовили пристроить нас к пулемётам и обличали сожительством с властью, всё было ясно: молодёжь она и есть молодёжь. Жизни ещё не знают. Я особенно и не дёргался
А теперь?
Молчат Затихли Я бы даже сказал: законспирировались
Он ухмыльнулся. Складывалось впечатление, что плохие вести воодушевляют его больше, чем хорошие.
Выразительное молчание Вроде затишья перед бурей
Думаешь, готовятся дать нам бой?
Председатель бесстрашно пошёл взглядом на Зама. Пошёл, не боясь «лобового столкновения». Да и то: ни один вопрос не занимал его сегодня так, как этот. По одной только причине: если с Кремлём он разговаривал на одном языке и его понимали то со своими
Чёрт его знает
Нет, Зам не уходил от ответа. Не тот это был человек. Будучи в чём-то уверенным до конца, он глушил этой уверенностью всех без разбора. Не пожалел бы и Председателя. Более того: это доставило бы ему эстетическое наслаждение. Ведь, в отличие от Председателя ревизиониста пардон: эволюциониста законченного, он ещё только формировался. В качестве такового. Наличие остаточного скепсиса в нём спонсировала большая разница с Председателем в милостях Кремля. Очень большая. Это, можно сказать, было «идейной подкладкой» его оппозиции.
Мы и они Кто бы мог подумать
Он продолжал иронически хмыкать, раз за разом «добивая» и без того «подраненного» босса.
Знаешь, я не хочу предаваться иллюзиям
???
Председатель был прав: в чём, в чём а в склонности к иллюзиям его прагматичный Зам не был замечен ещё ни разу.
Думаю, что раскола не избежать
То, что не было иллюзией, не стало и откровением: об этом писали уже не только в газетах, но и на стенах думских туалетов.
А, с другой стороны, у нас неплохие отношения с Администрацией
Политика искусство возможного.
Председатель не выдержал «надругательств» и немедленно «оседлал любимого конька». Любимого не только им, но и всеми остальными казёнными оппозиционерами. Оппозиционерами от казны, то есть.
Да, сегодня мы не можем открыто выступить против режима. Нет у нас такой силы. Нет
Не силы у нас нет
И в намёках Зам оставался бестактным. На этот раз Председатель решил «взвиться».
Нет, у нас нет именно возможности! Да, мы вынуждены сегодня быть в конституционной оппозиции режиму!
Он покраснел от злости и натуги. От злости на себя: что толку злиться на Зама? Убеждать приходилось опять же себя. Себя, уже, казалось, давно убеждённого Кремлём и жизнью!
Но в оппозиции непримиримой! И наши избиратели это видят и ценят!
Верный себе и своей бестактности Зам не выказал пиетета и на этот раз.
Угу. Только непримиримость эта относится лишь к двум моментам: неполнота и несвоевременность выдачи довольствия. С этими кознями режима мы действительно ведём принципиальную борьбу.
Он неожиданно отклеил взгляд от окна и «поймал в прицел» «убегающего» Председателя.
Он неожиданно отклеил взгляд от окна и «поймал в прицел» «убегающего» Председателя.
«Оппозиция» С талоном на очередь к «корыту»
Председатель уже распахнул рот для аргументированной отповеди, но передумал. По причине «отсутствия наличия». Аргументов. Достойно отповеди не получалось, рот был раскрыт и пришлось использовать наличный ресурс. Тот самый: «сам дурак».
Ты говоришь, как их агент
«Не снимая с лица» усмешки, Зам неспешно «перезарядил оружие и произвёл контрольный выстрел»:
Увы, приятель: мне как и тебе сегодняшняя жизнь, мягко говоря, не в тягость
Сражённый «пулей», Председатель «упал». Упал в мягкое кожаное кресло, жалобно заскрипевшее под тяжестью его рыхлого тела. «Выстрел» был за ним.
Мы легальная оппозиция.
Мимо: Зам даже не шелохнулся. Всего-то и добился Председатель, что поставил точку. В обмене мнениями. Пусть не по праву первенства в споре. Пусть всего лишь по месту в ведомости на получение довольствия. Той, что в Администрации.
И бороться за власть мы будем исключительно легальными способами: лимит на революции исчерпан
На Зама Председатель не смотрел: боялся разочароваться. В собственных словах
Глава четвёртая
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Главы.
Можно?
Главный Администратор просочился в кабинет настолько виртуозно, что ни на миллиметр не расширил «зазора» между дверью и коробкой.
Садись.
Президент вяло махнул рукой на кресло.
Глава моложавый, не старше сорока лет, ярко выраженный семит, с пухлым мальчишеским лицом и по-детски непосредственным взглядом, осторожно присел на самый краешек. Столь неподобающая для чиновника его ранга наружность никого не вводила в заблуждение: Глава был умён, коварен и беспринципен. Забывать об этом, глядя в его глаза, излучающие «любовь ко всему человечеству», категорически не рекомендовалось.
Ну, чем обрадуешь?
Моментально «отсканировав» Президента, Глава растянул губы в улыбке.
Как всегда господин Президент: «дела идут и жизнь легка!»!
Он выразительно похлопал по кожаной папке.
Хм
Ну, зачем Вы так, господин Президент? старательно, во весь рот, оскорбился Главный Администратор. Разве я посмел бы обманывать? И кого? Вас благодетеля и почти что отца?!
Президент хмыкнул ещё раз, уже вполне добродушно. Его, специализировавшегося на получении тонкой лести, иногда тянуло на что-нибудь простое, грубое, «в лоб». Без виньеток, словом. А лучшего мастера на такие дела, чем этот чёрт с лицом херувима, и в природе не существовало.
Скажи мне только откровенно.
Глава моментально обратился в слух. По части исполнения и этого «номера» он также не имел конкурентов. У одних получалось раболепно, у других театрально, у третьих топорно. И только он мог «обратиться» и раболепно и с достоинством, и достоверно и напоказ, и грубовато и изящно. Всё потому, что не только солдатами не рождаются: и царедворцами тоже. Ими становятся. А тот, кто не родился, не мог и стать.
Вторично «удовлетворённый», Президент забарабанил пальцами по столу. На лице его лице хоть и никудышного, но профессионального разведчика отнюдь не отобразилась «вся гамма чувств и эмоций», которые «по сюжету» должны были переполнять его. Напротив, оно, лицо, оставалось непроницаемым. В силу годами выработанного умения быть «безликим». Хотя, вряд ли только умения: безликость дар Божий. Или Божье наказание. И то, и другое дающееся от рождения.
как там наша оппозиция?
А что «оппозиция»? улыбнулся Глава. Как Вы правильно заметили, господин Президент, она наша. С потрохами. Работает по плану. Держится в рамках в строго очерченных. «Оппонирует» «по роли» в строго отведённом для этого месте. В Думе, то есть. Мы, со своей стороны, тоже не уклоняемся от борьбы. Недавно, вот, всю «непримиримую оппозицию» рублём наказали. Увеличили гонорары, то есть. Так, что А что?
«Что»?
Убаюканный «благовествованием», Президент встрепенулся и потянулся к кнопке звонка.
А, вот, мы сейчас узнаем, «что»
На пороге бесшумно выросла фигура помощника.
Там должен сидеть директор ФСБ
Так точно, господин Президент: должен и сидит.
Введите.
Помощник дематериализовался и спустя мгновение уже отступал в сторону, пропуская шефа контрразведчиков. Войдя в кабинет, тот лаконично кивнул головой Президенту и молча проследовал к столу. Заняв кресло напротив Главы Администрации, он квалифицированно не заметил визави. Глава же, напротив, улыбнулся генералу, как другу улыбкой крокодила, изготовившегося к рандеву со звеном пищевой цепочки: отношения членов одной команды были «исключительно приятельскими».