Время и почва
Григорий Горин
© Григорий Горин, 2020
ЖЕНЩИНА РЯДОМ С ТОБОЙ
Терпение иссякает, измождение предельно:
её чувствилище вкушает, как земля засасывает в себя:
слияние с грязью, с дерьмом других людей, смрадом пошлости,
с концентрированным злом окончательно;
и всё видимое пространство преисполнено страстью к унижению,
все три оси пространства направлены к предельному падению
в гниль сладострастия,
в зловонные комки прокаженной плоти и сгнивших вен, где оргазмы
высранных матерями младенцев разлагают последние остатки её бренной воли,
во влечение к тому, чтобы безвозвратно быть опущенной падением в ничто,
в рабство жажды собственного позора, в рабство унижения и порицания:
нет точки в пространстве, которую не пронзило бы половое влечение распухшей от похоти девы;
о, эта бесконечная жажда к тотальному саморазложению материи в текучем сладострастии!
Это пребывание грязной унитазной тряпкой, добровольно клеймённой в бледный свой лоб,
эта жизнь рабыней последнего сорта, желающей сраться под себя горячими сгустками глистного кала!
Сраться, облизывая и прикусывая губы, покрывать всю себя зловонным жидким калом,
набивать в свои глубокие ушные каналы и под свои тонкие нежные веки комки вьющихся глистов,
это всеохватывающее похабное влечение, страхообразие генерируемое ей, сладит последний огрызок её смрадной души.
Кругом себя наблюдает она поверх бытия вожделенные картины помоек и заразных выгребных ям, заполненных
мастурбирующими в них людьми, копошащимися в червивом наслаждении:
безногих и безруких, горбуний и горбунов, слепых, глухих, с выколотыми глазами
и с откусанными носами, с порванными влагалищами и свисающими до колен пролапсами,
с разрезанными вдоль членами и оттянутыми похабно половыми губами:
всё это, раз за разом, предстаёт перед ней в ярчайших красках в её влажных девичьих снах,
c замиранием сердца представляет она себе счастливых проституток, которые самолично
во славу сладострастия отказались, чтобы быть физически полноценными;
они её властительницы, покрытые паразитами, ползают по гнилой органике, погружаются в неё целиком,
раскрывают затхлые пакеты с гнилым мусором обнищавших людей своей отсталой страны,
они вдыхают споры разросшейся плесени, они купаются в каловых массах зверей и детей, в бесчисленных
яйцах жирных мух, в блевотине бездомных собак, в жёлтых соплях и чёрной мокроте больных сирот
Она с придыханием представляет, как в ядении гнили единением она сама становится живой помойной ямой,
как томно она потеет и ластится к сокровенным взгнившим слоящимся безхозным тканям,
как бесстыдно хватает она своим тухлым ртом горлышки пивных бутылок, словно твёрдые немытые члены бездомных;
как же она боготворит септические массы, лихорадочно утопает в них, ворочая их воображаемыми культями и рябым лицом, как свинья на копытах своим ненасытным пятаком!
боже, как мечтает она о той зловонной помойке за чертой своего города, как хочет она к ней прильнуть и отдать той помойке своё юное тело:
она видит в том единственное и исключительное для себя блаженство, чёрно-красное благо первичного сладострастия;
ночами на пролёт отдаётся она мечтаниям о слиянии с наиболее противной грязью, она готовится к вкушению грязи,
она преклоняется перед бесформенными выгребными ямами, этими заветными блудилищами храмами женского бесстыдства:
где всякая женщина это священный храм построенный на выгребной яме, и влечёт её к вонючим выгребным ямам.
Бесстыдная грязь под её ногтями, в язвах нежные дёсны и чувствилище её помойное в жадном до смертельного разложения трепете;
от одной только мысли опозорить себя и другого своим липким вожделением она разливается течкой как весенний пруд.
Мечты о синегнойке, что вросла в неё и разрослась: к ней, к неизлечимой, она влекома в своём тошнотворном стремлении блуда,
и как же сладит её мысль, что всё это заветное действо совершается при ярком свете, под открытым небом, что всё здесь открыто Всевышнему.
Как же хорошо ей было бы и как сладко на той помойке, изъеденной и прогнившей до костей срамной желаннице!
Ей ли, беззащитной, дано променять сладкую и сочную гниль плоти на безвкусный эфир?
Ей ли, чувственной, дано променять пахучие и дурманящие её тело цветы блуда
на чистоту бесцветного духа?
ВНИМАНИЕ
всё когда-либо нами
воспринятое
мы не перестаём
воспринимать
я увидел быка лежащего в траве
я забыл об этом.
но в действительности
я не прекращаю это видеть
а лишь перевожу внимание на нечто другое
этим можно объяснить то
как снится один и тот же сон
на самом деле он каждый новый раз
действительно тот же самый первый сон
я просто перевожу на него своё внимание
ещё раз
ЩЕДРОСТЬ ПРОСВЕТЛЕННОГО ЛЮБОВНИКА
Не притязать ни на что,
а только вкушать кротко то,
чем ты являешься в каждый момент;
не скрываться ни от чего,
а только загипнотизированно
облучаться твоим
биополем,
будь я под землёй,
будь я в облаках:
оно всюду отыщет и
пронзит меня.
Щедрость твоя
это ты, мыслью обнимающий мир;
щедрость твоя
она витает и здесь, кругом,
в воздухе,
и питает не только мою кровь.
ОДНО
Жизнь как одно единственное деяние,
а смерть как кульминация этого деяния.
Ты протягиваешься в пространстве моего письма.
Я всецело предан тебе, заботливая болезнь к жизни.
Источник, кротостью творящий богов, непрерывная,
жизнь новая до конца не знающая широты своего сердца,
до конца не ведающая сил своих,
сама зачастую подсмеивающаяся над силами своими,
над безграничными возможностями власти своей, неизречёнными;
устыдишься, бывает, при прочувствовании власти своей:
хотя бы только вспыхнет она как мечтатель; кратковременно.
Всевластие над одним лишь человеком страшит, вмыслишься
и не выносишь, и, жалея, отбрасываешь
Отныне: ты точно в центре всего, всемогущая точка.
«Я» УСТУПАЮЩЕЕ
Живу, и в жизни этой я
уступаю своим влечениям;
я чувствую милость Бога,
Он щадит меня уже столько лет.
Расплата будет страшной.
Чем больше Его нынешняя
милость,
тем страшнее моя будущая
жертва.
Так велит Его Закон,
и я не волен с Ним бороться,
потому что этот Закон
само моё «Я»,
то «Я»,
которое Им открывает
себя.
НЕДОЛГО
Как же мне жить с мыслью, что она
умрёт.
Я могу принять завершение своего пути,
но никак не её.
О, прикосновения! которых я не знал досель,
пребывая в этом мире.
То притяжение наших волевых полей,
где x1 <1/2, x2> 1/2;
где f (x) = y, и обратно.
Таков Закон,
таков баланс
самозарождающихся Сил.
Но Силы наши зависят от Жизни,
а Она
непременно погаснет.
Я ПЫТАЛСЯ СТАТЬ ЛУЧШЕ, НО ОНИ ОБ ЭТОМ ТАК И НЕ УЗНАЛИ
В своей пассивности я дошёл до предела:
я ничего не сделал в своей жизни для того,
чтобы спасти чужой внутренний мир;
потому ли, что представляя чужую
психику своей собственной монадой
я думаю, что она уже до конца осуществлена
и завершена,
а не пребывает лишь в непрестанном становлении,
пытаясь втуне отыскать своё счастье.
Я добился того, что все, кто меня любил
отвернулись от меня и ушли, отыскав другого,
более простого человека.
Но теперь я хотел бы понять, как мне вернуть их