Кого же еще, проворчал старик и протянул юноше руку.
Юра пожал ее и отдернул почти поспешно он будто схватил острый камень, покрытый зазубринами. Мозоли на руках «капитана» могли, пожалуй, царапать металл.
Меня кличут Володей, снова прохрипел мужчина, и ты называй, не смотри на возраст. Володя Шершавый.
Юра едва сдержался, чтобы не рассмеяться, но тут же подумал про себя, что более подходящее прозвище трудно было бы найти.
Очень приятно. Юрий Морской.
Хватка Владимира ослабла и он насупился.
Смешно, не могу. Я, что ли, себе прозвище придумывал? Еще и передразнивает, эх ты
Нет-нет, запротестовал Юра, у меня и вправду фамилия такая. Все здесь смеются. Могу хоть паспорт показать!
А ну, покажи, Владимир сощурился с напускным подозрением.
Он взял каменной рукой паспорт и стал листать страницу за страницей, изучая его целиком. Только после того, как он одобрительно кивнул, разглядывая отметку о воинской службы, Владимир обратил внимание на фамилию. Он ухмыльнулся и не то засмеялся, не то зашелся кашлем. Содрогаясь с каждым лающим смешком, владелец моторной лодки стал похож на трясущуюся старую ель с темной корой. Юра посмотрел Шершавому под ноги, но ни иголок, ни шишек там не оказалось. Юноша забрал свой паспорт и аккуратно положил в карман, убедившись, что тот никуда не вылетит.
Ладно, добро. Садись. Повезу тебя к Жоржу готов спорить на что угодно, уже через месяц мне прикажут плыть назад и забирать тебя на большую землю, хе-хе!
Юра только пожал плечами и не стал спорить. Все эти разговоры о сложности работы маячника стали ему порядком надоедать; вместо пустой болтовни Юра уселся в лодку и стал смотреть на шныряющих туда-сюда по пристаням людей. Хотя сказать, люди это были или нет, оказалось сложно; по пирсам перемещались, скорее, волшебно оживленные груды грязного тряпья. Юра присоединился к грандиозному балу кораблей и лодок, и в животе затянулся знакомый узел качка не давала вестибулярному аппарату спокойно жить. Юра успел даже соскучиться по этому чувству, усиленному стократ нервным ожиданием встречи даже не со смотрителем маяка, а самим маяком; еще на службе он понял, что качка будет жилы из него тянуть, поэтому придется как-то перебарывать телесную слабость. Юра так и сделал и теперь вместо бесконечной рвоты в животе просто ощущался дискомфорт, с которым хотя бы можно было мириться.