А ты всегда ведешь себя как подросток, каким я тебя помню? не осталась в долгу, несмотря на то что не считала, что, назвав меня чопорной, Миша каким-то образом задел мои чувства.
Покинь мою комнату, без эмоций произнес парень этот бой был проигран. Он прав: я вторглась в его пространство безо всякого разрешения, если бы кто-то проделал подобное со мной, поплатился бы за это.
Если и дальше наши отношения будут развиваться таким образом, надолго меня точно не хватит. Но до приезда Юли и тети Маши ему придется привыкнуть к моему нахождению в этом доме, а также я буду вынуждена приложить немало усилий, чтобы привыкнуть к его присутствию рядом. Не была уверена, что выдержу неизвестное количество дней, но если их будет не так много, к примеру, пятнадцать-двадцать, то еще куда ни шло. Если же задержусь у Миши на месяцы, терпение даст трещину. Я допускала мысль, что мне захочется пожить в Саратове, если я сочту институт таким же по уровню, как и в Ульяновске, но перспектива совместного проживания с братом совершенно не прельщала.
В Саратове я могла бы снимать квартиру, можно сказать, за копейки у своих родственников, которые годами ее сдают, куда они и согласились меня поселить на те три дня моего приезда пять лет назад. Потому не было нужды оставаться с Мишей, ни за что я не подпишусь на подобное. И если Юля и тетя Маша вдруг решат, что я хорошо справляюсь и без них, потому передумают приехать, я без всяких сомнений предоставлю Мишу самому себе. Я и сейчас считала, что в надзоре он не нуждается, ему скорее необходим человек, который сможет выслушать и утешить вроде Юли. Посылая меня к нему меня, кто не склонен к сочувствию, особенно если дело касалось моих обожаемыхродителей, тетя и Юля допустили глупейшую ошибку.
3
Я готовила обед точнее, пока закипала вода для макарон, безуспешно пыталась испечь кексы по рецепту в интернете, включила музыкальный канал по телевизору и мельком поглядывала на экран. Миша так и не выходил из комнаты, а я порой вспоминала его разъяренный взгляд, когда он понял, что не только Юля станет его нянькой вместо меня. Сестру и тетю ждут серьезные проблемы с парнем, вряд ли у них получится найти с ним общий язык после всего случившегося.
Я так и не решилась спросить у Миши подробности трагедии. Несмотря на то что меня это не так сильно беспокоило, я все же должна быть в курсе, ведь мне придется жить в этом городе некоторое время. О смерти Семена и Луизы нам сообщили родственники, которые же, вероятно, и помогли Мише с похоронами, поскольку один бы он точно не справился. Они сказали, что это был страшный пожар глубокой ночью сгорела дача, куда Луиза, по их словам, переехала за неделю до трагедии, а Семен чуть позже, но больше ничего толком не объяснили и резко оборвали разговор. Тетя Маша и Юля тут же приняли решение в течение недели отправиться к Мише, но прежде предупредить его об этом и, конечно же, спросить, все ли у него в порядке.
Юля знала, что на ней большая ответственность, потому что только ей поступали звонки от Миши раз в несколько лет. Он относился к ней лучше, чем ко всем нам, и, наверное, мы это заслужили. Меня удивило, что Миша сам не вышел на связь, сообщив о трагедии, а с Юлей говорил сухо и односложными словами, словно не желал поднимать эту тему в разговоре. Точно это была незначительная мелочь, которая касалась только его и никого больше. Каким образом они провели похороны так быстро, мне по сей день с трудом удавалось уложить в голове. Пережив такое в одиночку, точно ли он в состоянии продолжать жить как раньше, будто ничего не было? К тому же неизвестно, произошел несчастный случай или все-таки намеренный поджог.
Я была слегка потрясена, услышав эту новость, когда вернулась после пар домой и встретилась с Юлей на пороге. Когда спросила у сестры, все ли нормально, потому что заметила, как сильно она побледнела. Она ответила: «Они умерли». Сперва я не поняла, о ком шла речь. Кто они? Она не сказала: «Мама и папа погибли», и только после моего уточнения Юля с трудом заставила себя это произнести. Я видела, как перекосилось ее лицо от отвращения к самой себе, что она не в силах выговорить эти простые слова, даже сейчас, когда сообщала мне об их смерти. Я спросила ее обо всех подробностях, не демонстрируя при этом никаких эмоций, хотя их, в сущности, и не было.
Когда Юля рассказала обо всем, что знала, почему-то уже тогда стало казаться, что ехать к Мише придется именно мне. Лиза на тот момент лежала с температурой, и, разумеется, Юля не оставила бы дочь с тетей. Тетя Маша не смогла бы уехать, оставив больную внучатую племянницу только с Юлей, поскольку от меня толку не было бы и вовсе. Поэтому я поехала одна, радуясь возможности хотя бы на какое-то время побыть одной в поезде. Но перспектива жить наедине с Мишей тем человеком, который только что потерял родителей, а я не испытывала при этом никакой скорби, который не видел меня пять лет и не переносил на дух, просто удручала.
Сейчас я пыталась представить, как бы повернулась наша жизнь, если бы я продолжала жить с Мишей. Если бы тогда тетя Маша не ворвалась к нам в дом и не увезла нас с Юлей. Если бы я жила с Семеном, Луизой и Мишей, терпела разговоры за столом, которые меня не интересовали, кем бы я стала? Я бы смогла быть такой, как сейчас неэмоциональной, просто черствой, или каждую секунду своей жизни испытывала бы ненависть, злость и жестокость к тем людям, кто меня родил и вырастил?
Миша прервал мои мысли, так внезапно появляясь на кухне, где я ожидала его увидеть меньше всего. Мы уставились друг на друга, словно виделись впервые, после чего парень прошел к холодильнику и стал изучать его содержимое. Я старалась не поглядывать в его сторону, а продолжать делать заготовку для кексов, чтобы после поместить смесь на сковороду, если она здесь вообще имелась.
Миша достал из холодильника коробку сока и направился к столу, присаживаясь чересчур близко ко мне. Он изучал меня я чувствовала это, однако не желала убеждаться. Его интерес понятен: в пятнадцать лет, разумеется, я выглядела несколько иначе более незрелой и гадким утенком. А сейчас, хоть и не обладала формами Дженнифер Лопес, но все же параметры близки к идеалу.
Что это будет? Миша указал на смесь, и я повернула на него голову, не зная, как реагировать на резкую перемену его настроения. И часто с ним такое? Неужели он думал, что я стану подстраиваться под него?
Что-то вроде кексов, я пожала плечами, решив держать дистанцию и не позволять ему лезть ко мне с ненужными вопросами, чтобы затем снова выгнать теперь уже не из своей комнаты, а из квартиры.
Ты умеешь готовить? Тогда мне повезло, что прислали тебя, парень прикусил нижнюю губу, намеренно паясничал. Наверное, ему хотелось, чтобы я возразила, но этого не будет. Вероника, ты работаешь или учишься? Или и работаешь, и учишься? Давай скажи мне, что ты гордость для своей тети.
Я учусь. На экономическом, если тебе интересно, отвечала я довольно холодно, надеясь, что он поймет и прекратит задавать вопросы в подобном пренебрежительном тоне. И отправила документы в твой институт, ты же это знаешь?
Ага. Главное, чтобы об этом знал только я, Миша поймал мой взгляд и неприятно ухмыльнулся.
В глубине души я согласилась с ним не стоит демонстрировать всем окружающим наше родство. Зачем кому-то знать, что я его сестра и приехала с другого города, чтобы утешить после смерти родителей, с которыми, можно сказать, и не была знакома? Нет никакой необходимости выставлять все это напоказ.
У тебя есть на что жить? перевела я резко тему, бездумно помешивая смесь для кексов, которая уже и так превратилась в жидкую кашу. В том смысле, что если нет денег, то придется
У меня есть деньги. Остались от папы.
Это было слишком очевидно. По закону мы втроем являлись наследниками имущества, если Семен не составил завещание что навряд ли, но все же я не возьму и рубля. В любом случае с завещанием или без все и так досталось бы Мише.
Хорошо, прекратила мешать, но посмотреть на Мишу почему-то не решалась. Он прожигал во мне дыру, словно знал, что я намеревалась спросить самое главное, но опасалась его реакции, потому говорила о вещах не столь важных. Я могу спросить, как это произошло?
Миша громко засмеялся, будто был рад, что оказался прав, и откинулся на спинку стула, сжал кулаки. Некоторое время он молчал, а я не спешила торопить его иначе не получу ответ уже никогда. Я судила по своему поведению, как я бы поступила, потому что в какой-то степени мы с ним мыслили одинаково.
Дом сгорел, пожал он плечами, и я была потрясена даже с такой выдержкой и таким хладнокровием, как у меня, человек не смог бы сказать подобным тоном про смерть самых близких ему людей. Говорят, замыкание. Секунда и дом зажегся точно факел.