Итак, стоики обозначили проблему всеединства мира, как совокупность личного и безличного в Боге. Бог у них является безличным и личным началом. Как личность это мифический Зевс, нереальная личность всеединства, а как безличное отношение это вселенский разум, закон всех вещей. Как вещественное начало всех объектов, это дух эфирная пневма. Если софисты явили нам субъективный, спекулятивный логос, оторванный от действительности, то аттические философы явили нам субъектный, объектный и органический логос. Стоики признали единство субъекта и объекта в субстанционном логосе. Логос, как «понятие», есть нечто посредствующее между мыслящим субъектом и мыслимым объектом. Этот термин обозначает и саму мысль, и то, что она мыслит. В понятии логоса выражается стоический монизм, где пневма являлась в одно и то же время духовной и телесной субстанцией. Человеческий разум родственен вселенскому Логосу.
2.2.Эклектизм и зарождение религиозной философии с 3-го века до н.э.
Философские школы Греции существовали вплоть до византийской эпохи. Философия, оставаясь в рамках школ, постепенно превращалась в схоластику. Школьный догмат защищался определенным набором доказательств, и задача философа сводилась к умножению таких доказательств. Но наряду со схоластикой появляется живая философская мысль, например скептическая критика. Скептики подорвали веру в догматы, и различные школы вынуждены были искать свое единство поверхностным образом, а не путем органического синтеза. Так появляется эклектика. Развитию эклектизма способствовало взаимное влияние различных школ друг на друга и популяризация философского знания в лице риторов и грамматиков. Сам стоицизм предпринял попытку разрешить проблему дуализма, но эта попытка оказалась несовершенной, поэтому и открыта была дорога эклектизму. «Академия превращается в эклектическую школу, стремящуюся найти середину между главнейшими учениями, и отождествляет эту среднюю философию с философией Платона, между тем как новые пифагорейцы выдают свой платонизирующий стоицизм за учение самого Пифагора и облекают его в форму мистической символики пифагорейских чисел». Известный стоик 1-го века до РХ Посейдоний отождествляет идеи Платона, с числами Пифагора и с логосами и силами стоиков, с началами внутренне присущими вещам. Через такие обобщения достигается согласие между платонизмом, пифагорейством и стоицизмом. Вместе с этим вырабатывается новый взгляд на теизм и пантеизм. Бог противополагается миру, но с другой стороны признается божественная сила, пронизывающая все и зиждущая вселенную. Божественная сила посредствует между понятиями трансцендентности и имманентности Божества. Эклектики в своих убеждениях ссылались на согласие всех философов, которое было мнимо, а скептики отрицали вообще возможность истинного философского знания. Необходимо было найти новое основание для достоверного знания. И таким по необходимости стало являться божественное откровение; философия начинает искать свои основания в богословии и мистике. Эклектизм в неопифагорейской школе является смесью идей Платона, стоицизма и пифагорейства. Этот эклектицизм возводит свое учение к мистике чисел Пифагора. Философия Платона и Аристотеля у них является искажениями пифагорейства, с присвоением себе всего наилучшего. Арифметические символы нового пифагорейства допускают разное толкование. Неопифагорейцы признают божественное единство, которое выше бытия и познания, как абсолютное начало. Другие неопифагорейцы говорят, что Бог един и находится внутри мироздания; «он есть ум, и душа и движение всех сфер». Некоторые из них проповедуют монизм, рассматривая единицу как «верховное начало сущего», которое порождает двоицу; эта монада выше противоположности. Другие наоборот придерживаются двух начал: единицы и двоицы. «Единица начало действующей причинности, двоица начало материи, а конкретные существа являются произведением обоих этих начал деятельного и страдательного». Иногда признается три, четыре начала: «Божество (единство), материя (двоица), формы или идеи (числа)». В числах неопифагорейцы видят начала количественных математических отношений, которыми обуславливается гармония мира как целого. Числа невещественные начала, познаваемые умом дают форму и строй всему вещественному; числа сходны с идеями Платона, но они не самобытны, а исходят из единства, и являются силами этого единства. «Одни пифагорейцы, монисты, все объясняли из единого начала, из Монады: линия является истечением точки, плоскость истечением линии, тело истечением плоскости». Единица символизирует точку, а две точки линию между ними, что признавалось за «логос протяженности». В числах они видят бесплотные логосы. Неопифагорейцы пытались подвести положительный итог между монизмом стоиков и дуализмом Платона и Аристотеля, освятив свое знание религиозным авторитетом Пифагора. Они возводят свое знание к абсолютно сущему.
2.2.Эклектизм и зарождение религиозной философии с 3-го века до н.э.
Философские школы Греции существовали вплоть до византийской эпохи. Философия, оставаясь в рамках школ, постепенно превращалась в схоластику. Школьный догмат защищался определенным набором доказательств, и задача философа сводилась к умножению таких доказательств. Но наряду со схоластикой появляется живая философская мысль, например скептическая критика. Скептики подорвали веру в догматы, и различные школы вынуждены были искать свое единство поверхностным образом, а не путем органического синтеза. Так появляется эклектика. Развитию эклектизма способствовало взаимное влияние различных школ друг на друга и популяризация философского знания в лице риторов и грамматиков. Сам стоицизм предпринял попытку разрешить проблему дуализма, но эта попытка оказалась несовершенной, поэтому и открыта была дорога эклектизму. «Академия превращается в эклектическую школу, стремящуюся найти середину между главнейшими учениями, и отождествляет эту среднюю философию с философией Платона, между тем как новые пифагорейцы выдают свой платонизирующий стоицизм за учение самого Пифагора и облекают его в форму мистической символики пифагорейских чисел». Известный стоик 1-го века до РХ Посейдоний отождествляет идеи Платона, с числами Пифагора и с логосами и силами стоиков, с началами внутренне присущими вещам. Через такие обобщения достигается согласие между платонизмом, пифагорейством и стоицизмом. Вместе с этим вырабатывается новый взгляд на теизм и пантеизм. Бог противополагается миру, но с другой стороны признается божественная сила, пронизывающая все и зиждущая вселенную. Божественная сила посредствует между понятиями трансцендентности и имманентности Божества. Эклектики в своих убеждениях ссылались на согласие всех философов, которое было мнимо, а скептики отрицали вообще возможность истинного философского знания. Необходимо было найти новое основание для достоверного знания. И таким по необходимости стало являться божественное откровение; философия начинает искать свои основания в богословии и мистике. Эклектизм в неопифагорейской школе является смесью идей Платона, стоицизма и пифагорейства. Этот эклектицизм возводит свое учение к мистике чисел Пифагора. Философия Платона и Аристотеля у них является искажениями пифагорейства, с присвоением себе всего наилучшего. Арифметические символы нового пифагорейства допускают разное толкование. Неопифагорейцы признают божественное единство, которое выше бытия и познания, как абсолютное начало. Другие неопифагорейцы говорят, что Бог един и находится внутри мироздания; «он есть ум, и душа и движение всех сфер». Некоторые из них проповедуют монизм, рассматривая единицу как «верховное начало сущего», которое порождает двоицу; эта монада выше противоположности. Другие наоборот придерживаются двух начал: единицы и двоицы. «Единица начало действующей причинности, двоица начало материи, а конкретные существа являются произведением обоих этих начал деятельного и страдательного». Иногда признается три, четыре начала: «Божество (единство), материя (двоица), формы или идеи (числа)». В числах неопифагорейцы видят начала количественных математических отношений, которыми обуславливается гармония мира как целого. Числа невещественные начала, познаваемые умом дают форму и строй всему вещественному; числа сходны с идеями Платона, но они не самобытны, а исходят из единства, и являются силами этого единства. «Одни пифагорейцы, монисты, все объясняли из единого начала, из Монады: линия является истечением точки, плоскость истечением линии, тело истечением плоскости». Единица символизирует точку, а две точки линию между ними, что признавалось за «логос протяженности». В числах они видят бесплотные логосы. Неопифагорейцы пытались подвести положительный итог между монизмом стоиков и дуализмом Платона и Аристотеля, освятив свое знание религиозным авторитетом Пифагора. Они возводят свое знание к абсолютно сущему.
Итак, философы начинают искать религиозный авторитет и находят его в лице Пифагора. Сам Пифагор считал себя существом, стоящим между богами и людьми и указывал, что первым его воплощением на земле был бог Гермес. Неопифагорейцы признают абсолютное божественное единство и начало, которое выше бытия и познания. Бог «есть ум, и душа и движение всех сфер». Числа невещественные начала, познаваемые умом дают форму и строй всему вещественному; числа сходны с идеями Платона, но они не самобытны, а исходят из единства, и являются силами этого единства.