Тут он не сдержался и ударил меня по щеке. И это было зря! Мои глаза почернели, в горле проснулась жажда крови и мести. С каждой секундой она нарастала. Сдержать ее у меня уже не хватало сил. Клыки начали резать десны. А желание все возрастало, пока не достигло пика, вершины. Тогда я повернулась к нему.
Это было зря!
Я бросилась на него со скоростью молнии. Сначала он чтото пищал, а потом затих и только тогда мой разум начал возвращаться ко мне. Я отпустила его, и он рухнул на кресло, еле дыша, я же упорхнула в другой конец комнаты, вытирая кровь платком.
За что?
За все «хорошее»! Теперь ты понял в кого ты меня превратил.
Я не хотел
Но сделал.
Что тебе нужно?
Мне? Мне нужно чтобы ты рассказал все о жизни моих детей. Где они? Как живут сейчас? С кем? Я хочу знать все!
Хорошо, только присядь, он выдержал паузу, чтобы я присела, и продолжил, Анну в восемнадцать лет я выдал замуж за помещика, а через год у них родился сын Вильгельм. Они каждый месяц приезжают ко мне погостить на два дня. Анна стала очень красивой женщиной и хорошей хозяйкой. Она очень похожа на тебя. Ее муж Герберт Уолдорф любезен со мной и очень сильно любит Анну. Они планируют отдать Вильгельма в специализированную школу по истечении 7 лет, а потом переведут его на военное обучение. Герберт хочет, чтобы его сын стал офицером.
А Мэтью?
Мэтью? Мэтью погиб, когда ему было девятнадцать. Он планировал вернуться после войны и жениться на девушке из Лондона. Кажется, ее зовут Кассандра.
Кассандра? Кассандра Хейл?
Да. Кассандра Мари Хейл. А что?
Мари Дарси Хейл была моей лучшей подругой, когда я жила в Лондоне. Ты ее видел?
Кого? Кассандру? Да, видел один раз. Очень красивая девушка. Знаешь, с ее родителями я больше общался, с Мари и Фредериком Хейл.
А где они сейчас живут?
В Лондоне, в поместье отца Фредерика. Подожди, неужели ты хочешь наведаться к ним?
Ты мне запретишь?!
Не надо, Вивьен. Умоляю, не надо. Они думают, что ты умерла.
А я умерла, как в свое время и они.
Что?
Да, да, Генрих. Ох, мне уже пора. Дай взглянуть на рану.
Зачем?
Надо. О, неплохо я тебя «поцарапала». Но ничего. Это не смертельно. Прощай, Генрих. Живи спокойно. Ах да, если ктонибудь узнает о нас, мы убьем всех. И тебя первым. Прощай.
Можно два вопроса тебе задать?
Хорошо, только быстро. Я тороплюсь.
Зачем ты присылала моим детям подарки?
Ты забыл, но они и мои дети.
Хорошо. Вивьен. Когда ты выходила за меня замуж, ты любила меня?
Честно?! Никогда! Прощай!
Я вышла на улицу с гордо поднятой головой и села в карету. Я слышала, как его прислуга принесла чай в комнату, потом ее крик и удар обо чтото (видимо он ее толкнул), слышала, как он выбежал на улицу и смотрел мне вслед, восстанавливая свое дыхание.
Я долго думала о том, что сказал мне мой муж. Мне не верилось, что мой сын погиб, особенно когда он познакомился с семьей Хейл, моими давними друзьями и помощниками. Ведь именно они приютили меня после обращения, и именно они учили меня контролировать жажду. Я жила с ними тогда целый год, а потом немного путешествовала по Европе. Я надеялась на то, что пройдет десятилетие и обо мне забудут. Надеялась на то, что, выйдя на улицу, меня не узнают люди и тогда вернуться на родину, понаблюдать за семьей, за детьми. Каждый раз, когда я срывалась, я хотела вернуться. Каждый год. Каждый месяц. Каждый день. Но чтото всегда удерживало, не пускало. И вот мои планы осуществились. В некотором роде. Я собиралась ехать к своим друзьям. Пора было их навестить. Да и чтото тянуло меня туда, какието неведомые силы. Следующей остановкой был Лондон, поместье семьи Хейл.
О вашем приезде доложить, мисс Бофорт? спросил меня кучер, когда я дала координаты дальнейшего моего путешествия.
Нетнет, не надо, Гарольд. Я хочу появиться эффектно и неожиданно. И, Гарольд, вы случайно не знаете такую дорогу, где часто встречаются провинции, маленькие деревни?
Да, мисс Бофорт, но по ней долго добираться до Лондона.
Ничего, я не тороплюсь.
Хорошо, мисс Бофорт.
Спасибо, Гарольд.
В Лондоне я появилась несколько дней спустя, вечером, когда солнца уже не было. Мы подъехали к самому крыльцу дома. Меня никто не встречал, даже когда я вошла в дом (меня пригласили в самый первый год пребывания здесь). Было очень тихо, но свет горел везде. Я прошла в просторную гостиную, где с момента моего проживания ничего не изменилось и тут все началось. Одна за другой они мелькали по периметру. Тени было три, и одна остановилась позади меня. Я с ухмылкой на лице медленно обернулась.
Вивьен!
О боже, Мари, как я рада тебя видеть. И мы крепко обнялись. И сразу же за спиной я услышала еще один знакомый голос.
А меня так обнимешь?
Фредди! Конечно же, обниму. Может даже еще крепче!
О, осторожно! А то от меня даже пыли не останется.
Очень смешно, Фредди! и когда я обняла его и сказала, что я не представляла себе, как по ним соскучилась, потом за спиной раздался еще один знакомый женский голосок.
Добрый вечер, мисс Вивьен.
Добрый вечер, Кассандра. И сколько раз я тебя просила называть меня просто Вивьен?! Ты же знаешь, что я теперь не мисс и не мадам?!
Конечно, знаю, Вивьен. Но иногда надо соблюдать правила приличия.
Только не со мной! Подойди ко мне, дай я тебя обниму. И когда я обнимала ее, я заметила мужчину, скрывавшегося в тени. Я немного втянула в себя воздуха ожидая почувствовать запах человека, но этого не произошло. Тогда я обратилась к Мари.
Мари, прости меня за не скромный вопрос, но кто тот мужчина? В ответ она лишь загадочно улыбнулась мне, и, обернувшись к нему, кивнула. Тогда я услышала до боли знакомый голос, от которого меня просто парализовало на несколько секунд.
Здравствуй, мама.
Я не хочу вспоминать то, что было потом. Это больно! Но могу сказать, что ровно через неделю в дом ворвались какието люди и убили их всех. Кроме меня. Я видела, как моему сыну Мэтью вонзили осиновый кол прямо в сердце. Мари еле удержала тогда меня. И быстро написав что-то на клочке бумаги, вложила ее мне в руку и сказала отдать ее некой девушке по имени Перл, сказала, что я найду ее в гостинице на другом конце города, и что она поможет мне. Последними словами ее были: «Беги, Ви, беги!» Несколько человек отправилось сразу в мою сторону, но скорость и знание этого дома меня не подвили. Я «упорхнула» до того момента, как они вошли в комнату.
Мне хотелось вернуться и разорвать всех тех людишек на мелкие кусочки за своих друзей и сына, но я пересилила себя и отправилась на другой конец Лондона искать ту гостиницу, где жила девушка, которая могла мне помочь. Хотя я не верила в то, что тогда мне вообще ктолибо мог помочь. Но я ошибалась. Я с легкостью отыскала ту девушку Перл и отдала ей записку. Взглянув на нее, она начала говорить.
Вы должно быть мисс Бофорт?!
Тише, зашипела на нее я, да, это я. Только прошу, называй меня Вивьен.
Мисс Вивьен?! я лишь кивнула в ответ. Вам надобно успокоиться и переодеться. Следуйте за мной. Я поспешила за девушкой. Она была очаровательна. Вокруг нее была какаято магия, которая успокаивала и позволяла трезво мыслить.
Вскоре я узнала, что она тогда стала моей служанкой, которая знала мою тайну. Чуть позже она поведала мне о своей тайне.
Она была ведьмой. За любое колдовство ее могли повесить, если бы узнали. Она принесла мне клятву, которая обрекала даже будущих ее детей и родственников (по прямой линии) служить мне верой и правдой. Я долго не хотела принимать эту клятву, но потом она убедила меня.
Чуть позже мы стали с ней подругами, очень близкими подругами. Она помогала мне жить. Она научила меня многому и многими дарами я была одарена с ее стороны. Один из ее даров служит мне до сих пор. Это маленькое серебристое колечко с маленьким лазуритом. Я и не подозревала что это за кольцо. Это было кольцо защита. Именно после того как я одела его, я впервые за двадцать лет увидела солнце. Нет, солнце меня не убивало, оно заставляло переливаться мою кожу как радугу, и за этими огоньками я часто не могла разглядеть солнышко. И потом, оно не позволяло мне выйти на улицу днем. Меня бы все увидели, а это было недопустимо.
Она научила меня не убивать ради жажды. Для этого мне надо было научиться себя контролировать, сдерживать. А потом и внушать. На все обучение ушло пять лет. Только тогда я смогла себя контролировать, но на это уходили все мои силы. Но с каждым годом я совершенствовалась и за пару десятилетий до Второй мировой войны я научилась контролировать себя так, что могла более или менее удержаться при виде крови и не показать виду, что она меня волнует больше чем обычного человека.
Один
Наши дни
Вивьен? подошла к спящей подруге Аннабет. Просыпайся, соня. У тебя сегодня первый рабочий день. Ты не забыла? Она начала стягивать с кровати одеяло. Или ты собираешься опоздать?
Конечно же, нет. Я поднялась с кровати и потянулась. Знаешь, легкий сон меня так бодрит. Никогда так хорошо не спала. сказала я и направилась в ванну.