Ничего не было видно дальше вытянутой руки. Миша запаниковал: «Вдруг я наткнусь на что-то», и перед носом тут же вырос столб. «Вот ведь черт ах ты» ругался он, закрывая лицо руками. Из-под пальцев сочилась алая струйка. «Аккуратнее с мыслями. Они материальны» вновь начало зеркальце свою песню.
Тем не менее, от крови не исходил пар, да и снег под ногами больше не хрустел. «Холодный страх» сменился на «Страх пустой». Все казалось таким нереальным, даже столб. Разве тот факт, что он просто с ничего возник, не ставит под сомнение подлинность окружающей действительности? Только туман, только пустота, только сомнения
Чем больше Миша бродил, тем подавленней он становился. Грусть внутри усиливала грусть снаружи, которая вновь усиливала грусть внутри. И было сложно понять, плачут ли это голоса в голове, или все-таки за ее пределами. Хотя Это ведь одно и то же. В тумане начали появляться едва различимые силуэты. Все так сильно похожи на Мишу, но не это самое страшное. Больше всего пугало, что каждый его прообраз кончал с собой. Один запихивал в глотку горсть таблеток, после чего затрясся в припадке с пеной у рта. Другой лез в петлю, веревка от которой уходила в далекое-далекое никуда. Кто-то лезвием играл в крестики-нолики на собственной же руке. А кто-то решил поиграть в пленного самурая. Господи, где он вообще взял катану?!
Все эти вопли, треск веревки, звук разрывающейся плоти просто-напросто казались ненастоящими. Стоило лишь перестать думать о суициднике, как он исчезал. Однако на его место тут же приходил другой и ставил табуретку. Да и, странно, но боль, что причиняли себе все эти прообразы в ослабленной форме передавалось Мише становилась труднее дышать, ныла шея или живот. И опять же, стоило только решить, что ощущения выдуманы, как они проходили.
Но одно во всем этом туманном хаосе все же было реально «антивирус». Гигантский паук, ориентируясь на звуки, бродил в пустоте, натыкался на прообразы, разрубал их лезвием. И каждый раз миссия не была выполнена. И каждый раз он шел к новой жертве, не позволяя ей убить себя самостоятельно.
Миша продолжал идти, не отдавая себе отчету куда и зачем держит путь. Он бы так и топал из ниоткуда и в никуда, если в один момент не наткнулся на очередной прообраз. Этот был особенным. Он не пытался убить себя каким-нибудь изощренным способом. Прообраз дергал за нитки, управляя марионетками. Глаза освещали фигурки лучом света подобно прожектору. Кукловод изредка моргал, периодически гася свет. Внимание на сцену: сегодня ставим пьесу под названием «Жизнь». Одна марионетка с кудрявыми волосами, на деревянном туловище рубашка. Это мини-Миша. А вторая кукла, очевидно, его любимая девушка. Самое противное, что каждая манипуляция фигуркой заставляет свой прообраз что-то чувствовать и переживать. Прообраз дергает за нитки, и Мише становится грустно или обидно, страшно или противно.
«Немедленно прекрати эту хрень!» закричал он, и кукловод тут же ослепил его взглядом. Прообраз смотрел на него с удивлением и некоторым презрением. Над головой сами собой возникли слова: «Я подсказываю тебе как жить, тогда, когда сам ты ничего не понимаешь! Просто соответствуй! Ты слишком глуп, чтобы управлять собой самостоятельно. Разве может иметь волю человек, от которого отказалось даже отражение в зеркале». Мише такое колкое замечание не понравилось и он со всей силы ударил рукой по марионеткам, однако те даже не пошевелились, зато вот ладонь теперь знатно ныла. «По каким же интересным правилам тут все работает!» заметил он, встряхивая пятерней. Глаза-лампы загорелись еще ярче. «Да выключи фонари свои! Как же ты меня заклебал!»
Прообраз состроил недовольную гримасу и закричал ужасно писклявым голосом. Глазницы, сменили слайд словно проектор. Свет покрасил туман в красный.
«Заткнись! Заткнись! Заткнись!» прокричал Миша, и молитвы его были услышаны. «Антивирус», ориентировавшийся исключительно на звуки, пришел уничтожить очередную цель. Прообраз затих, с опаской обернулся в сторону, где металлический паук уже затачивал друг о друга клинки. Одно лезвие проткнуло ключицу, второе пробило тазовую кость. Клешни раздвинулись в разные стороны, разрывая туловище пополам. Две части некогда одного целого лежали на полу. Марионетки полетели к ногам. Они ударились об пол, и Миша почувствовал тупую боль в спине. Умирающий пытался запихнуть кишки обратно, не желая понимать, что они ему больше не понадобятся. Через секунду все было кончено.
Паук начал поиск новой цели, однако Миша уже сделал несколько шагов назад. Локаторы анализировали звуки вокруг, коих было предостаточно прообразы все еще практиковали групповой суицид. Шестеренки зазвенели в металлических лапках, лезвия со скрипом выехали дабы покарать врага системы. Но последний уже скрылся, в тумане, оставив охотника на едине с иллюзиями.
С каждым новым шагом туман все больше рассеивался. Но погода оставалась хорошей лишь мгновение, после чего небо затянулось грозовыми тучами. Начался ливень с градом, что так больно бил по лицу.
Чего ты там творишь, идиот?! донеслось из заднего кармана штанов.
Я взгрустнул немного, ответил Миша зеркальцу.
Немного? Да нас сейчас затопит тут твоими горькими слезами!
И что делать то!? Мы пропали! Нет отсюда выхода
Мысли материальны. Покуда ты так считаешь это правда. Ладно, есть у меня одна идея. Смотри, в этом мире ничто не реально кроме тебя, так? Так. Ты реален, а все твои суицидальные клоны, эта дрянная погода и огромный железный паук инструменты, материалы
Откуда ты все это знаешь?! Вот откуда! Миша подозрительно посмотрел на зеркальце.
Я просто умный. Не это сейчас важно. Смотри, я также реален, как и ты. Однако ты находишься в чистилище, а я в зеркальном мире чистилища. Следовательно, меня тут нет. Но, допустим, я появлюсь
К чему ты клонишь?
Вытащи меня отсюда, и в этом богом забытом месте появился второй Миша, что будет являться противоречием. Ты ошибка в этой вселенной. Однако она, вселенная, только для тебя одного и создана. Как же тяжело объяснить. Если нас тут будет двое, то система замкнет снова. Как нас сюда закинуло, так нас отсюда же и выкинет, ведь мы что-то неестественное и инородное.
Не понимаю ни единого слова! Что за бред ты несешь, мать твою! У меня мозг кипит!
Просто открой зеркальце!
Как?
Мысли материальны
Тем временем они уже дошли до новой ключевой точки. В воздухе висели панельные дома, вырванные с корнем деревья, лавочки и беседки. Над головой, словно в невесомости, застыли полицейские, пожарные, продавцы И Все как один были похожи на, ну, вы поняли на кого. Они были бездыханными, их лица застыли, навечно закрепив за собой те или иные эмоции. Где-то вдалеке завис плакат с надписью «Добро пожаловать в Вогольму».
Миша попытался «мыслить материально». Он смотрел на зеркальце, напрягался, представлял, как как крышка откидывается в сторону. Вокруг открывалось все что угодно, но только не зеркальце. Отворялись двери в подъезд, из них вываливались очередные прообразы и навсегда замирали в воздухе. Раскрывались окна, из которых выпадали кошки, цветочные горшки, микроволновки. Кто бы мог подумать, что управлять собственными же мыслями может быть так тяжело. Наверное поэтому тибетские монахи десятилетиями практикуют медитации.
«Нужно поднапрячься» решил Миша и сконцентрировал все внимание на зеркальце. Однако вместо него открылся старый ржавый гараж, из которого вывалился металлический паук. Его глаз засиял снова. Послышался тот самый скрипучий голос из динамиков. Отражаясь от панельных домов, он становился еще более пугающим. «Цель обнаружена обнаружена ужена ена а» эхом отдавалось в воздухе.
Кажись, я немного перестарался
Думать, это точно не твое, Миш.
На этот раз паук не обращал внимания на прообразы, так как жизни в них не было. Его интересовал только один Миша настоящий. «Антивирус» летел в его сторону, маша лапками так, будто это были крылья. Как ни странно, но это работало он быстро приближался.
Вытащи меня, иначе
Я знаю, что будет иначе. Не бубни под руку! отрезал Миша и вновь сконцентрировался.
Зеркальце открылось, высвободив узника. «Антивирус» был в критической близости к нарушителям. Как и ожидалось, система дала сбой, все вокруг начало стягиваться в одну точку. Это же происходило и с Мишами. Чистилище пыталось решить проблему, сделав из двух преступников одного. Они было уже слились воедино подобно сиамским близнецам, как вдруг
удар лезвиемТеперь уже не важно, кого именно задело. В невесомости остался лишь один Миша с одной колотой раной. Однако система так и не восстановилась. Дома, деревья, прообразы, «вирус» и «антивирус» все также стремительно засасывало в одну точку.