Белобрысый молчит, а черноволосый, нагло окинув ее сверху вниз темнеющим взглядом, переспрашивает:
Где-где мы сидим?
Голос у него глубокий, с хрипотцой даже. Насмешливый. Айниэль глядит ему в переносицу и четко повторяет:
Вы сидите на Месте памяти. Не могли бы вы сдвинуться?
Она знает примерно, что это за типчики: видела недавно одного из них, белобрысого, того, что молчит сейчас за «делом». Лупили с компанией за учебным корпусом какого-то бедолагу (впятером на одного!), пока девчонка с параллельного курса не вмешалась.
Айниэль стыдно, что она тогда всего лишь в окно смотрела. Наверно, поэтому она теперь стоит и твердо смотрит нет, не в глаза, в глаза не надо! на этого парня. Потому что Место памяти это значит, кто-то умер недавно, и букет в восковой бумаге чье-то напоминание. Как и руна, едва светящаяся в радуге фонтана. Пускай у них жизнь такая, что умереть проще, чем обычному человеку, но память все равно надо хранить.
Парень медленно встает, выпрямляясь, и оказывается, что они одного роста: Айниэль на тонких высоких каблучках и он, весь в черном, взъерошенный и небритый. От него ощутимо пахнет алкоголем и еще чем-то горьким, травяным.
Девушка вскидывает подбородок выше, отбрасывая за спину волну темных волос. Она не боится. Она все делает правильно.
А кто тебе сказал, что ты можешь нам указывать? спрашивает он.
Подруга двумя руками ухватывает ее за локоть, но Айниэль не сдвинуть.
Я не указываю, а только прошу. Вы еще букет уронили
Она показывает ему под ноги. Почти увядшие красные герберы.
Поднимите, пожалуйста, говорит она.
Он ботинком отбрасывает несчастные цветы в сторону и не отрывает взгляда от ее лица, ожидая реакции.
Айниэль сжимает кулаки, гнев обжигает изнутри, зажигая щеки алым. Сейчас она готова даже на драку, и ей все равно, что противник вдвое шире в плечах.
но ее останавливают. Между ними ложится тень, и чей-то низкий голос тянет:
О. Опять вы
Подошедший с недовольством и даже брезгливостью изучает молодого человека. Подруга тихонько ахает в спину. У Айниэль с самого начала сердце билось как заполошное, от напряжения, но и оно пропускает удар. Староста технического факультета парень, которого провожала жаждущими глазами добрая половина женского населения кампуса. Он выше Айниэль на целую голову, брюнет, пронзительные серые глаза и мужественный подбородок. Ничего удивительного, что за-ради его взгляда девчонки порой и дерутся. Айниэль отводит глаза: почему-то неприятно, будто его презрительная мина и к ней относится.
Вы думаете, бросает староста, что если ваш товарищ погиб, то вы можете нажраться и безнаказанно задирать окружающих? Возьмите себя в руки, будто сплевывает он, ведите себя как мужчины. Простите, девушки, вы э-э, вас не обидели?
Не сразу, но дошло: погибший их товарищ. Они не просто так тут сидят.
Щеки Айниэль покрывают неровные пятна багряного румянца. Ей-то казалось, что она все делает правильно, защищает Место памяти
А получается, что это она их всех обидела.
Парень в черном, толкнув ее в плечо, стремительно удаляется, не оглядываясь.
Артур! зло окликивает его староста. Я еще не закончил, вернись немедленно!
Плечо горит. И вовсе не от боли.
***
У нее были удивительные глаза. Светло-карие, с зелено-золотыми искрами.
Как она смотрела, гневно и яростно, и золотые искры сияли, а губы, наверняка мягкие и нежные, произносили что-то обвиняющее
Почему он начал огрызаться?
Вступилась за Гарду и его «место памяти», даже не зная, за кого и перед кем. Смелая
Не то чтобы они дружили, но Гарда был хорошим парнем, и Артур пришел помянуть его со всеми. Злосчастный букет они нашли на бортике фонтана, и Нау, просканировав цветы, сказал, что они от «той стервы». Так флегматичный Нау неизменно именовал девушку Гарды. Ребята уже были порядочно навеселе, и букет лицемерной бабенки (Нау никогда попусту не говорил, значит, были причины) скинули на землю и сели помянуть товарища прямо там же.
Случайные люди не делали им замечаний (староста не в счет, ему положено) обычно никто не связывался с их компанией, и потому заявление девицы было для него неожиданностью.
Она была одного с Артуром роста, но тонкая и хрупкая. Длинные темные волосы перехвачены плетеной лентой на лбу, одета во что-то яркое и развевающееся. Наверняка, студентка с целительского, с романтическими устремлениями, склонностью к общению с природой и защите угнетенных парабиологических существ.
Точно. Скукота.
И глаза лучше позабыть: одна морока.
***
Во всем был виноват ветер.
Айниэль не учла его при составлении метеопредсказания и провалилась на практической части экзамена то есть не добрала нужных баллов. Поэтому она не попала в общую группу по летней практике.
Это конец, сообщила она подруге, рыдая у нее на плече.
Все разъедутся по городу, а она будет кормить комаров в палатке рядом с какой-нибудь замшелой каменной бабой в степи.
И ведь еще за день до экзамена было предупреждение. Перед Оранжереей столкнулась с одной девчонкой, и та схватила ее за рукав и начала что-то обморочно шептать. Айниэль сначала хотела возмутиться, но поняла, что девчонка провидящая, и находится в трансе. Полезного она, правда, ничего не сказала это тогда Айниэль так подумала, дура, ох дура а девчонка очнулась, поморгала зелеными глазищами, извинилась и ушла.
Айниэль расслышала только две фразы: «Мертвые камни ждут тебя. Ветер принесет погибель».
Вот всегда так с этими провидящими: сами не понимают, что говорят, да и другим ничего не разобрать. Сказала бы четко: не забудь на экзамене про ветер и все было бы хорошо наверное
Про мертвые камни тоже быстро выяснилось: на распределении.
Основной группе досталась пачка направлений в городские музеи. Только завидовать можно: там уже все вдоль и поперек исследовано, и вся эта практика только формальность, появиться несколько раз, составить отчет и подписать у начальства. И все. Свободен на лето.
А вот Айниэль досталась «путевка» к тем самым мертвым камням. И честно говоря, сначала даже от души отлегло, когда она поняла, что предсказание касается всего лишь руин древнего города.
Очень уж зловеще звучали эти слова. Ну, а руины все ж не каменная баба посреди степи.
Подруга, правда, обзавидовалась. Что ты понимаешь, возмущалась она, какие камни, зациклилась ты на камнях, что ли, это же море, море!.. мы тут в городе торчать будем, а ты бесплатно на море поедешь, и будешь там купаться, сколько захочешь, знаем мы эту практику.
Айниэль не стала спорить, будто их городская практика это что-то серьезное. Сама она уже не могла воспринимать свое направление, как наказание. Море! Южное теплое море, и вовсе не те холодные свинцовые воды, до которых от Гражина было два часа езды. Работать вот наверняка придется: выдали целую пачку заданий, дневники практики, только чтоб заполнить их несколько дней нужно.
***
Как всегда опоздала. С этим своим свойством всегда опаздывать она ничего поделать не могла, и даже если удавалось вовремя по будильнику встать, то потом обязательно что-нибудь случалось: то на подготовленной заранее одежде обнаруживалось пятно, то волосы вдруг никак не укладывались, то терялась сумка или документы важные в общем, Айниэль практически никогда не приходила вовремя.
В этот раз ее задержали дома: отец на всякий случай повторял правила безопасности и ответственного поведения, чтобы она не забыла, мама зачем-то взялась перекладывать ее вещи в чемодане, бабуля погадала на кофейной гуще и теперь пыталась перебить отца, чтобы рассказать о погоде, которая будет во время поездки.
Айниэль торопливо перецеловала всех и убежала, оставив маму с одним из своих сарафанов в руках подавлять назревающую ссору тещи с горячо любимым зятем.
Автобус отправлялся от Эллинского дворца административного корпуса Института. Остановка трамвая, на котором ехала Айниэль, была довольно далеко, так что ей пришлось бежать, волоча за собой тяжелый чемодан на колесиках, который так и норовил перевернуться.
Староста группы, стоявший у входа в автобус со списком в руках, едва увидев ее, развернулся и зашел внутрь.
Запыхавшейся девушке тут же показалось, что сейчас они уедут без нее, а ведь ей и чемодан еще в багажное отделение как-то надо уложить. Путаясь в длинной юбке, она прибавила шагу, с тоской представляя, какое зрелище открывается тем, кто уже в автобусе: красная, взмокшая и лохматая студентка, которая едва не падает, поспешая.
Почти у самого автобуса ее нагнали: видимо, тоже опоздавший. Она успела сложить ручку чемодана, как мимо ее лица просвистела, плюхаясь среди багажа, красная спортивная сумка, потом ее чемодан кинули туда же, а саму девушку бесцеремонно ухватили за талию и поволокли в автобус, она только успевала перебирать ногами.
Давай, поторопись, хмыкнул кто-то, обжигая шею дыханием, а то этот му чудак может и без нас автобус отправить.